Владимир Медведев - «Если», 2000 № 01
— Вот, — сказал юноша, вкладывая рукоять из слоновой кости между пальцев левой руки старика.
— Никому… никому… не рассказывай… о своем рождении. — Гриста боком повалился на землю, и меч выскользнул из его пальцев.
Некоторое время Кормак молча сидел возле трупа единственного друга. Потом вышел под солнечные лучи и бросил взгляд на долину далеко внизу.
Засунув меч за пояс, он собрал пожитки Гристы и зашагал на восток. На вершине последнего подъема он оглянулся еще раз.
— Я вернусь, — сказал он негромко. — И уж тогда вы увидите демона, клянусь!
Глава 3
Прасамаккус вытянул ноги перед очагом, в котором пылали поленья, и отхлебнул вина, подслащенного медом. Его дочь Адриана подала кубок Урсу.
Урс встал и поклонился, а Адриана поцеловала Прасамаккуса в обросшую бородой щеку и вышла из комнаты.
— Как тебе вино?
— Сладковато на мой вкус.
Прасамаккус наклонился к очагу и подбросил полено в огонь.
— Мед подбодряет разум и очищает желудок. И кроме того, отгоняет злых духов.
Урс засмеялся:
— По-моему, ты выпил немного лишнего, друг мой.
— Да, в одинокие вечера это за мной водится. Ты знаешь, я сопутствовал королю, когда он еще не был королем… а гонимым мальчиком среди гор и прошел через Ущелье Смерти в другой мир. Я был тогда молод. Я видел, как он стал мужчиной, я видел, как он полюбил, и я видел, как мало-помалу умирало его великое сердце. Он всегда был человеком с железной волей. Но теперь только это у него и осталось — железо. А сердце мертво.
— Его жена? Ты о ней?
— Пленительная Лейта. Гьен Авур. Лесная Лань.
— Насколько мне известно, песня эта тут под запретом. Что и понятно. Короля сделал рогоносцем его родич, предал друг.
— Не так все просто, Урс. Совсем не так просто. Кулейн лак Фераг был несравненным воином, человеком великого благородства. Но у него было уязвимое место — он жил без любви. Он вырастил Лейту, и она любила его с самого детства, но они были обречены.
— Ты говоришь так, будто у человека нет выбора.
— Иногда действительно нет. Кулейн скорее умер бы, чем причинил боль Утеру или Гьен, но король знал, что его жена всегда любила Кулейна, и злые чувства забушевали в нем, как степной пожар. Ему постоянно приходилось вести то одну войну, то другую, и он все время оставался при войске. С Гьен он встречался лишь изредка и назначил Кулейна ее защитником. Что делать, в конце концов они уступили своему желанию.
— Как Утер узнал?
— Это ни для кого не было тайной. Люди видели, как они прикасаются друг к другу, гуляют под руку по садам. И Кулейн часто входил в покои королевы поздней ночью, а выходил с зарей. Как-то ночью королевские телохранители ворвались в опочивальню королевы, а Кулейн был там. Их обоих приволокли к королю, и король вынес им смертный приговор. Однако Кулейн вырвался на свободу… а через три дня напал на стражу, сопровождающую королеву к плахе, и они спаслись вместе.
— Но на этом история не кончается?
— Да. Как ни жаль… — Прасамаккус умолк, его голова откинулась на высокую спинку кресла. Кубок выскользнул из его пальцев на ковер, но Урс успел поймать его. Потом принц улыбнулся и встал. У двери спальни на табурете лежало свернутое одеяло. Урс взял его, накрыл им Прасамаккуса и вошел в отведенную ему комнату.
Адриана улыбнулась и откинула одеяло. Быстро раздевшись, он лег рядом с ней и нежно откинул золотые пряди с ее лица.
Она обняла его за шею и привлекла к себе.
Урс вымылся в бочке с холодной водой позади дома, наслаждаясь тем, как предрассветный воздух покусывает его кожу. Он спал не тревожимый сновидениями, а будущее сулило много золота. Если Король Сказаний купит лошадиные панцири, его примеру последуют все владыки и вожди, ведущие войны, а он, Урс, удалится во дворец в Долине Великой реки с десятком-другим наложниц.
В двадцать лет Урс уже твердо определил свое будущее. Хотя он принадлежал к дому Меровеев, они с Баланом находились с Меровеем лишь в дальнем родстве и не имели никаких прав на корону Длинноволосых королей. А жизнь воина не влекла молодого человека, проведшего юность во дворцах наслаждений Тингиса.
Он вытерся досуха мягким шерстяным полотенцем и надел под промасленную кожаную куртку чистую черную рубаху. Из кожаной фляжечки налил на ладонь несколько капель благовония и втер его в свои длинные темные волосы. Вонь конюшни заставила его выйти на открытый луг, где воздух был напоен ароматом шиповника, разросшегося у древнего круга стоячих камней.
Там его нашел Прасамаккус. Старику было явно не по себе.
— Что не так, друг мой? — спросил Урс, садясь на плоский алтарный камень.
— Я напился, как старый дурень, и теперь у меня в голове стучит кузнечный молот.
— Слишком много меда, — заметил Урс, сдерживая улыбку.
— И слишком болтливый язык. Мне не следовало разглагольствовать о короле и о том, что касается его одного.
— Успокойся, Прасамаккус. Я ничего не помню. Вино ударило в голову и мне. Помнится только, что ты говорил о государе Утере, как о лучшем короле во всех христианских землях.
— Он такой и есть, — ухмыльнулся Прасамаккус. — Спасибо, Урс.
Урс ничего не ответил, вглядываясь в неровный строй воинов, появившихся на гребне дальнего холма.
— Надеюсь, это ваши, — прошептал он.
Прасамаккус приложил ладонь козырьком к глазам и выругался. Поднявшись на ноги, он заковылял к дому, крича во весь голос и указывая на воинов, беспорядочно ринувшихся вперед. Пастухи и конюхи выбежали из конюшен с луками в руках, а двадцать легионеров, вооруженных мечами, сомкнули щиты в боевом порядке перед домом. Урс кинулся в комнату за своим луком. Адриана сжалась в комочек под одним из окон.
— Кто они? — спросил Урс.
— Тринованты, — ответила девушка.
В открытое окно влетела стрела и впилась в дверь по ту сторону комнаты. Урс отступил и наложил стрелу на тетиву своего лука.
Всадники влетели во двор под гром копыт, спрыгивая на землю, чтобы вступить в бой с легионерами. Их было вчетверо больше, стена из щитов распалась, и тринованты, облаченные в одежду, режущую глаза пестротой, начали, рубя и коля, прокладывать путь к дому.
Урс рискнул выглянуть в окно как раз в тот момент, когда воин с заплетенной в косицы бородой прыгнул в брешь. Оттянув тетиву, принц пустил стрелу в горло тринованта, и тот повалился навзничь.
— По-моему, нам пора, — сказал Урс, хватая Адриану за руку и поднимая ее на ноги. Дверь затрещала и рухнула в комнату, куда сразу же ворвались трое с мечами, обагренными кровью павших легионеров.
— Надеюсь, вы подумали о получении выкупа, — сказал Урс, бросая лук и широко разведя руки.
— Убейте его! — приказал высокий темноволосый воин с заживающим рубцом на щеке.
Воины двинулись на него. Урс шагнул им навстречу, повернулся на одной ноге и пяткой другой ударил первого в подбородок, так что тот опрокинулся на своего товарища. Принц легко отпрыгнул, уклонившись от опускающегося меча Лица с Рубцом. Затем он поднырнул под вновь занесенный меч и ткнул врага растопыренными пальцами под грудину. Тот охнул, лицо его побагровело… и он упал. Урс схватил меч поверженного и всадил его в сердце первого воина, который попытался встать. Адриана ударила третьего табуретом, сбив с ног.
Снаружи донесся звук трубы, а затем гром копыт. Урс подбежал к окну и увидел, как Утер, Викторин и полная центурия конных легионеров обрушилась на растерявшихся триновантов. Многие из них побросали оружие, но тут же были убиты.
Несколько минут спустя бой закончился, и легионеры принялись очищать двор от трупов.
Король вошел в дом, его светлые глаза блестели, усталость исчезла без следа.
— Где Прасамаккус? — спросил он, переступая через убитых. Воин, оглушенный Адрианой, застонал и попробовал приподняться. Утер обернулся и его огромный меч рассек шею врага. Голова откатилась к стене, туловище осело на пол. Адриана отвела взгляд.
— Я спросил: где Прасамаккус?
— Здесь, государь, — отозвался старый калека, появляясь из задней комнаты. — Я цел и невредим.
Король ухмыльнулся по-мальчишески.
— Сожалею, что мы не подоспели раньше. — Он подошел к окну.
— Викторин! Тут еще три!
В комнату вошли легионеры и вытащили трупы наружу.
Утер вложил меч в ножны и сел.
— Ты хорошо показал себя, Урс. Владеешь оружием не хуже, чем языком.
— Мне улыбнулась удача, государь, да и Адриана свалила одного табуретом.
— Неудивительно: она — росток от доброго корня.
Адриана присела в реверансе, потом подала королю кубок с яблочным соком. Утер сделал несколько больших глотков.
— Вы теперь в безопасности. Гвалчмай окружил главный их отряд, и к ночи в живых не останется ни единого триновантского мятежника отсюда и до Комбретовиума.
