Октавия Батлер - Дикое племя
Место, которое Доро называл "Залив Нью-Йорк", было известно тем, что все, включая и экипаж, должны были пересесть там на другие, гораздо меньшие корабли, так называемые "речные шлюпы", чтобы подняться на них вверх по реке до деревни Витли, где в основном и жили люди Доро. Энинву думала, что с ее небольшим опытом восприятия жизненных перемен и слабым знанием местного диалекта, если не целиком языка, ей будет очень трудно на новом месте. Она очень боялась, что ей придется быть в одном месте с рабами, и поэтому она с подозрением осматривалась вокруг. Тем временем она стояла на палубе вместе с Доро, спокойно ожидая, когда начнется погрузка на новые корабли. Исаак и еще несколько человек отправились на берег, чтобы заняться подготовкой к погрузке. - Так когда же мы погрузимся? - спросила Энинву, используя английский. Теперь она старалась говорить по-английски как можно чаще. - Это зависит от того, как скоро Исаак сможет нанять речные суда, - ответил Доро. Другими словами это означало, что он не знал. Вот и хорошо. Энинву надеялась, что ожидание будет долгим. Будто хотела получить время, чтобы впитать в себя все разнообразие окружавшего ее нового мира. С того места где она стояла, можно было видеть еще несколько больших морских судов отдыхавших на якоре в заливе. Кроме них там было много мелких лодок, или двигавшихся под раздутыми чаще всего треугольными парусами, либо привязанных у длинных пирсов, на которые ей указал Доро. Но корабли и лодки были одинаковы для нее. Ей очень хотелось узнать, как эти новые для нее люди живут на этой земле. Поэтому она попросилась на берег вместе с Исааком, но Доро не разрешил ей этого. Он решил оставить ее около себя.Она с тоской смотрела на берег, где ряд за рядом поднимались дома, чаще всего это были двух этажные здания, но попадались постройки в три и даже в четыре этажа, которые стояли очень тесно друг к другу, будто муравьи в муравейнике, словно люди не смогли разнести их подальше. На ее родине можно было стоять посреди города, и не увидеть ничего кроме леса. Жилища, объединенные в деревни, были очень рационально расположены, сливаясь с рельефом окружающей земли, что было своего рода безопасностью от непрошенных вторжений. - Так где же кончается одно владенье и начинается другое? - спросила она, глядя на ровные ряды остроконечных крыш. - Часть этих зданий используются как склады или что-то другое, - сказал Доро. - Другие, предназначенные для жилья, имеют двор. В одном доме обычно живет одна семья. Она оглянулась кругом и, содрогнулась. - А где же находятся поля, чтобы прокормить такую массу людей? - Они находятся за городом. Мы увидим их, когда поплывем вверх по реке. Кроме того, многие дома имеют свои огороды. А вот, посмотри туда. Он указал на место, где теснящиеся друг к другу здания резко обрывались. - Вот там начинаются поля. - Но они кажутся пустыми. - Я думаю, что сейчас они засеяны ячменем. Возможно там есть и посевы овса. Английские названия злаков были знакомы ей, потому что Доро и Исаак уже говорили ей о них. Из ячменя делали пиво, которого так много пили на корабле, а овсом кормили лошадей, на которых ездили почти все живущие здесь люди, пшеницу использовали для приготовления хлеба. Зачастую хлеб выпекали и из кукурузы, которая широко использовалась для еды и другими способами. Кроме этого здесь выращивали табак для курения, а так же овощи, фрукты, орехи и пряности. Некоторые из этих вариантов пищи были всего лишь чужеземными вариантами уже известных ей, хотя многие из них были для нее в новинку, как и этот, похожий на муравейник город. - Доро, позволь мне пойти и посмотреть на эти вещи, - упрашивала она. - Позволь мне вновь сойти на землю. Ведь я уже почти забыла о тех ощущениях, когда стоишь на твердой поверхности, которая не качается. Доро обнял ее одной рукой. Она чувствовала, что ему нравится прикасаться к ней, гораздо больше, чем другим мужчинам, которых она знала до него, но ей казалось, что большинство его людей не были удивлены или озабочены таким поведением. Даже рабы, казалось, воспринимали все, что бы он ни делал, как должное. А Энинву даже теперь с радостью воспринимала его прикосновения, хоршо зная, что это скорее объятия тюремщика, чем истинная ласка. - Я покажу тебе город в другой раз, - сказал он. - Когда ты побольше узнаешь об образе жизни этих людей, когда ты сможешь одеваться, как делают это они, и вести себя, как будто ты одна из них. И когда я подберу себе белое тело. Меня не очень-то устраивает, доказывать то одному, то другому страдающему подозрительностью белому, что я сам себе хозяин. - Так значит, все черные - рабы? - Большей частью. Доказывать, что ты не раб, остается заботой черных, если они действительно свободны. Черный без доказательств, всегда лишь раб. Она нахмурилась. - А кем же считается Исаак? - Белым человеком. Он знает, кто он на самом деле, но он вырос белым. Это не самое лучшее место для черных. А скоро здесь будет нелегко и индейцам. - Некоторое время она молчала, затем со страхом спросила: - Так значит я должна стать белой. - А ты хочешь этого? Он задержал на ней взгляд. - Нет! Мне кажется, что с тобой я могу быть тем, кто я есть. Казалось, что он был доволен. - Со мной и с моими людьми ты можешь оставаться черной. Деревня Витли находится значительно дальше от этих мест, вверх по реке. Там живут только мои люди, а они не загоняют друг друга в рабство. - И все их вещи принадлежат тебе? - спросила она. Он только пожал плечами. - А черным там так же хорошо, как и белым? - Да. - Тогда я буду жить там. Я не смогла бы жить там, где быть самим собой означает быть рабом. - Вздор, - сказал Доро. - Ты очень сильная женщина, ты сможешь жить в любом месте, какое я выберу для тебя. Она быстро взглянула на него, чтобы убедиться, что он не смеется над ней, когда говорить о ее силе, и в то же время напоминает о своей собственной силе, которая управляет ею. Но он был занят тем, что наблюдал за приближением небольшой быстроходной лодки. Когда лодка поравнялась с кораблем, ее единственный пассажир вместе со своими многочисленными узлами поднялся во весь рост и, поднявшись в воздух, стал плавно парить над кораблем. Разумеется, это был Исаак. Энинву неожиданно решила, что он вел лодку, не используя ни паруса, ни весла. - Не забывай, что ты среди чужеземцев! - резко сказал ему Доро, и молодой человек, чуть вздрогнув, опустился на палубу. - Но никто не видел меня, - сказал он. - А лучше взглянуть вот на это, чем говорить о чужеземцах... Он развернул один из узлов, который поднял на борт вместе с собой, и Энинву увидела что это было длинная ярко-голубая нижняя юбка, похожая на те что давали женщинам-рабам: им становилось холодно по мере того, как корабль уходил все дальше и дальше на север. Энинву могла вполне защитить себя от холода и без всякой одежды, поэтому она разрезала ту юбку на части, чтобы сделать из нее что-нибудь другое. Ей была не по душе сама идея слишком кутать свое тело в одежды, которые, как она полагала, лишь душили ее. А кроме того, ей казалось, что женщины чересчур прикрытые этим нарядом, выглядят очень глупо. - Ты должна приобщаться к цивилизации, - сказал ей Исаак. - Теперь ты должна научиться носить одежду так, как носят ее здесь остальные люди. - А что такое цивилизация? - спросила она. Исаак с недоумением взглянул на Доро, но тот лишь улыбнулся. - Не обращай внимания на это, - успокоил он ее в следующий момент. - Просто оденься, и все. И давай посмотрим, как ты выглядишь в этих одеждах. Энинву слегка тронула юбку. Под ее пальцами материя ощущалась очень мягкой и чуть-чуть прохладной. Она была совсем не похожа на ту грубую желтовато-серую ткань, из которой были сделаны одежды, выданные рабам. И цвет ей тоже очень нравился: сверкающий голубизной, он очень хорошо подходил к ее темной коже. - Шелк, - сказал Исаак. - Самый лучший. - У кого ты стащил ее? - спросил Доро. Даже под плотным загаром было видно, как Исаак покраснел. В следующий момент он свирепо взглянул на отца. - Так ты украл ее, Исаак? - встревоженная, потребовала ответа Энинву. - Я оставил деньги, - сказал он в свое оправдание. - Я нашел коекого, кто имел подходящий размер, и оставил денег в два раза больше, чем все это стоит. Энинву очень неуверенно взглянула на Доро, а затем даже отошла от него, увидев, как тот смотрел на Исаака. - Если бы тебя поймали за такой проделкой, - сказал Доро, - я разрешил бы им сжечь тебя. Исаак облизнул губы и протянул юбку Энинву. - Достаточно справедливо, - тихо заметил он. - Только если бы смогли. Доро покачал головой и произнес что-то резкое на языке, который явно не походил на английский. Исаак едва не подпрыгнул. Он взглянул на Энинву так, словно она должна была понять эти слова. Она посмотрела на него отсутствующим взглядом, и у него даже появилась легкая улыбка от облегчения, что она была спокойна от собственного неведения. Доро собрал все узлы, принесенные Исааком и обратился к Энинву, на этот раз по-английски. - Иди, переоденься. - Гораздо легче быть животным, и вообще не носить ничего, - пробормотала она, и вздрогнула, когда он подтолкнул ее к люку, ведущему вниз. Казалось, что теперь, уже будучи в своей каюте, Доро расслабился и дал волю своему гневу. Он аккуратно развязал остальные узлы. Появилась еще одна юбка, жилет, шляпа, нижнее белье, чулки, башмаки, несколько простых украшений из золота... - Еще какие-то женские вещи, - заметила Энинву, переходя на родной язык. - Теперь все эти вещи твои, - сказал Доро. - Исаак говорил правду. Он заплатил за них. - Даже не спрашивая, хочет ли их хозяйка продать их? - Даже так. Он совершил глупую и очень рискованную проделку. Его могли подстрелить в воздухе или просто схватить, отправить в тюрьму и в конце концов уничтожить как колдуна. - Но он смог убежать. - Возможно. Но при этом он вполне возможно убил бы несколько человек. И что тогда? Доро взял в руки юбку. - И это беспокоит тебя, который так легко совершает убийства? - Я беспокоюсь о своих людях, - ответил он. - Всякое обвинение в колдовстве по такому незначительному случаю из-за глупой выходки одного человека ударяет по многим. Ведь мы все колдуны в глазах обычных людей, и я, пожалуй, единственный колдун, которого они не смогут убить. А также, я беспокоюсь о своем сыне. Мне бы не хотелось, чтобы Исаак хоть чем-то запятнал себя в собственных глазах и в глазах других людей. Я очень хорошо знаю его. Он похож на тебя. Он может убить, но потом будет переживать по этому поводу, мучаясь от стыда. Она улыбнулась и взяла его за руку. - Это всего лишь молодость толкает его на безрассудные поступки. На самом деле он очень хороший. Он дает мне надежду на наших с тобой детей. - Он уже не ребенок, - сказал Доро. - Ему двадцать пять лет. Так что думай о нем как о мужчине. Она только пожала плечами. - Для меня он всего лишь мальчик. И для тебя, мы оба, и он, и я, являемся детьми. Я вижу, как ты наблюдаешь за нами будто всезнающий отец. Доро улыбнулся, не отрицая ее слов. - Так забирай свою одежду и переодевайся. Она сорвала с себя старую одежду, продолжая с отвращением смотреть на новую. - Приучай свое тело к этим вещам, - сказал он, помогая ей одеваться. - Я достаточно часто был женщиной, чтобы знать, сколь неудобными могут быть женские одежды. Эти хоть, по крайней мере, датские, так что не будут так тянуть, как английские. - Что значит "датские"? - Это такие же люди, как и англичане. Их языки отличаются друг от друга. - Это белые люди? - О, разумеется. Просто это другая национальность, другое племя. Если бы я собирался стать женщиной, то предпочел бы стать датчанкой. Так или иначе, я еще испытаю это. Она взглянула на его высокое, прямое черное мужское тело. - Трудно подумать, глядя на тебя, что ты можешь стать женщиной. Он пожал плечами. - Для меня было бы не менее трудно представить тебя мужчиной, если бы я не видел этого. - Но... Она покачала головой. - Ты скорее всего был бы плохой женщиной, как бы ты не выглядел. Мне бы не хотелось видеть тебя в женском облике. - Хотя, тебе и придется увидеть это рано или поздно. Дай я покажу тебе, как это застегивается. Сейчас можно было почти забыть о том, что пред ней не женщина. Он со всей тщательностью помог ей надеть все эти удушающие предметы, и отступил на шаг, чтобы бросить беглый критический взгляд на произошедшие перемены, и в конце концов заметил, что у Исаака неплохой глаз. Одежда пришлась почти впору. Энинву подозревала, что Исаак использовал больше чем глаза, чтобы выяснить размеры ее тела. Он частенько поднимал ее, и даже подбрасывал в воздух, не касаясь руками, а всего лишь проходя мимо. Но кто знает, что он мог измерить и запомнить благодаря своим способностям? При этом она почувствовала, как загорелось ее лицо. Разумеется, кто это знает. Она решила, что не будет позволять мальчику использовать свои способности по отношению к ней столь свободно. Доро срезал часть ее волос, а оставшиеся расчесал деревянным гребнем наверняка купленным где-то недалеко от ее земли. Она видела у Доро еще один, каким обычно пользовались белые. Он был меньшего размера и сделан из кости. Она хихикнула как маленькая девочка при мысли о том, что Доро причесывает ей волосы. - Может быть ты сможешь и заплести их вместо меня? - спросила она. - Кажется, что ты и на самом деле вполне можешь справиться и с этим. - Разумеется могу, - сказал он. Он сжал ее лицо своими ладонями, и оглядел ее, поворачивая ее голову под разными углами. - Но я не буду, - решил он. - Ты выглядишь гораздо лучше, когда они распущены и причесаны именно таким образом. - Я когда-то жил среди островного племени, которые носили волосы именно таким образом. На минуту он замешкался. - А что ты делаешь со своими волосами, когда меняешь внешность? Ты их тоже меняешь? - Нет, я просто втягиваю и внутрь. Ведь разные существа имеют разную фактуру волос. Я просто поглощаю свои волосы, ногти и некоторые другие части моего тела, которыми не пользуюсь в преображенном виде, а затем, позже, я вновь воссоздаю их. Ты же видел, как вырастают мои волосы. - Но я не знаю, отращиваешь ли ты их снова, или это были... те же самые волосы. Он протянул ей маленькое зеркало. - Вот, взгляни-ка на себя. Она взяла его с нетерпеньем и внутренним трепетом. Когда он первый раз показал его ей, ей очень хотелось завести точно такое же свое собственное стекло. Он пообещал купить ей. Теперь она увидела, что он обрезал и зачесал ее волосы так, что они напоминали воздушное черное облако, покрывшее ее голову. - Всетаки было бы лучше заплести их, - сказала она. - Женщина в годах, как мне кажется, должна бы заплетать их. - В следующий раз, - сказал он, глядя на пару небольших золотых украшений. - Или Исаак не видел твоих ушей, или он подумал, что тебе не составит труда проделать в них маленькие отверстия, чтобы подвесить вот эти серьги. Ты можешь сделать это? Она взглянула на серьги, на маленькие крючки, которыми, как предполагалось, они должны прикрепляться к ее ушам. Однажды ей уже доводилось носить ожерелье из золота и небольших драгоценных камней. Это была ее единственная любимая вещь. Теперь ей понравились эти серьги. - Покажи, где должны быть эти отверстия, - сказала она. Он приложил каждое из украшений на положенное место и в изумлении отдернул руки. - В чем дело? - с не меньшим удивлением спросила она. - Ни в чем. Просто я....я подумал о том, что никогда не дотрагивался до тебя в момент превращений. Текстура твоей кожи...она сильно отличается. - А разве не разнится текстура глины, когда она бывает мягкой, и когда она засыхает? - .....да. Она только рассмеялась. - А дотронься до меня теперь. Это странное ощущение уже исчезло. Он нерешительно продчинился ее просьбе, и, казалось, был удовлетворен, что на этот раз его ощущения были более привычными. - Это не было неприятно, - сказал он. - Всего лишь неожиданно. - Но на самом деле ощущения были необычными, - сказала она. Она отвернулась в сторону, чтобы не встречаться с его глазами, и улыбнулась. - Но ведь это было. Я никогда... Он остановился на полуслове, стараясь понять выражение ее лица. - Что ты хочешь этим сказать, женщина? Что ты сделала? Она вновь рассмеялась. - Всего лишь доставила тебе удовольствие. Ты говорил мне, как хорошо я умею ублажать тебя. Теперь она вновь подняла голову и взглянула на него. - Однажды я была замужем за человеком, имевшем семерых жен. Когда он женился на мне, он не ходил уже так часто к другим, как прежде. Постепенно его выражение недоверия переросло в изумление. Он подошел поближе к ней, держа в руках серьги и начал продевать их в маленькие отверстия, в мочках ее ушей. - Однажды, - побормотал он, озабоченный чем-то внутри себя, - мы преобразимся оба. Я стану женщиной и попытаюсь узнать, каковы твои таланты как мужчины. - ~Нет!~ - Она даже отскочила от него, и тут же закричала от неожиданной боли и удивления, когда это непроизвольное движение привело к тому, что он поранил ее ухо. Она моментально сняла боль и залечила случайную рану. - Мы ~не будем~ делать ничего подобного! Он снисходительно улыбнулся, глядя на нее, поднял серьгу и подвесил на ее ухо. - Доро, мы не будем делать этого! - Хорошо, - сказал он как можно мягче. - Это было всего лишь предположение. Ты должна бы обрадоваться ему. - Нет! Он пожал плечами. - Это было бы омерзительно, - прошептала она. - Сущее отвращение. - Хорошо, - повторил он свое согласие. Она взглянула на него, чтобы узнать, продолжает ли он все еще улыбаться, и увидела, что так оно и было. Тут же она подумала о том, чем была вызвана такая реакция с ее стороны. Она очень хорошо знала, что могла стать вполне соответсвтующим мужчиной, но сможет ли это странное существо на самом деле стать женщиной? А что если....? Нет! - Я покажу одежду Исааку, - очень холодно сказала она. Он кивнул. - Иди. - А улыбка так и не сходила с его лица.
