Дальней дороги - Владимир Дмитриевич Михайлов
Потом он надвинул экран, включил ток; когда Васькин мозг появился на экране, Волгин, меняя фокусировку, стал забираться все глубже, отыскивая нужный центр. С первого захода он не отыскал, усилил увеличение и начал сначала. Ага, вот он. Здесь все заложено. Мощность дадим пока… ну, хотя бы вот такую — он повернул лимб на несколько делений. И для начала сотрем все, что здесь записано. Выдержку побольше. Ну, начали.
Он включил ток, и только теперь почувствовал, что усталость окончательно прошла, потому что он наконец-то занялся своим настоящим делом, а не дипломатией и всем прочим. Время потекло быстро, как будто до конца открылся кран. Несколько раз Волгин менял частоту и мощность. Потом сделал перерыв на несколько минут. Распятый и пристегнутый к столу кот мирно спал и вряд ли ему снилось, что в судьбе его происходит крутой поворот.
Ну хорошо, все предыдущие записи мы стерли. Но память не может быть пустой. Сейчас мы попытаемся заполнить ее тем, что содержалось в ней до рождения, до начала работы с этим Василием. Его тогдашняя запись сохранилась, надо опять нанести ее, важно только угадать мощность и выдержку. Ну, рискнем. Где его карта? Витя!
Витьки все еще не было, и Волгин осуждающе покачал головой. Он принялся сам искать запись там, где, помнится, видел ее в последний раз, и не нашел. Сердясь он перевернул все и наконец нашел нужную катушку — не там, где когда-то видел ее, а на ее законном месте, в нужном гнезде. Он еще больше разозлился, теперь уже сам на себя, походил по лаборатории, чтобы успокоиться, потом заправил катушку и снова принялся за работу.
Когда он кончил, за окном было уже темно; день прошел, да и вечер, откровенно говоря, кончался. Он вызвал, кого следовало — пусть займутся котом. Интересно, что получится; жаль, что узнать об этом можно будет лишь завтра, но предчувствие такое, что все окажется в порядке и, следовательно, принципиальная возможность влияния и на взрослые особи при помощи уже созданной аппаратуры будет доказана. Конечно, кто-то станет возражать: вы, мол, не привили ничего нового, просто стерли свою же запись, а извечные кошачьи инстинкты все время благополучно существовали под ней, и теперь всплыли на поверхность; это — одно, а что-то создать заново — совсем другое… Оппонентов, как всегда, будет предостаточно. Но и с ними мы разделаемся, важно быть уверенным самому.
Кота унесли. Теперь самое время продолжать работу, закончить всю подготовку к завтрашнему дню. Большой стол уже установлен, и следящая автоматика тоже. Однако все это предстоит еще опробовать. Сейчас неплохо было бы положить кого-нибудь на место подопытного, проверить, как работают все механизмы, системы, приборы… Ого, сколько еще работы! А Витька гуляет. Неужели его еще нет? Не может быть, чтобы он сегодня не зашел больше. Витька — не тот человек!
— Витя! — позвал Волгин. — Да где же ты пропал?
Ага, вот где: возможно, он сидит у психофизиков и дожидается, пока они изготовят карты с Лениными данными, для завтрашней работы. Если так — молодец парень.
Он позвонил к психофизикам. Витьки там не оказалось. Тем хуже для них: чтобы разговор не пропал зря, пришлось их выругать за то, что карты будут готовы только завтра, рано утром. Волгин выговорился, но легче ему от этого не стало: Витьки-то не было, а работать без него было непривычно, неуютно и вообще паршиво.
Волгин с досады удалился в свой кабинет и сильно хлопнул дверью. Тут с этой подготовкой он совсем ослабил вожжи, все гуляют, когда и где хотят. И Витька — первый.
Ну подожди у меня, мушкетер. Хотел было я завтра поставить тебя рядом, чтобы смотрел и учился. А теперь посажу вон в ту кутузку, к стабилизаторам напряжения. И просидишь все время, глядя на вольтметры и покрикивая на автоматы, которые все равно стабилизируют без тебя. Весело тебе будет? А?..
Волгин прислушался. Что-то гудело в лаборатории. Нет, он пушку выключил. Кто же там возится?
Определенно Витька: пришел, прокрался и включил аппарат с таким видом, словно и не отлучался никуда.
— Виктор! — рявкнул Волгин. — Выключи машину и иди сюда!
Витька показался на пороге. Сейчас это не был ни граф Монте-Кристо, ни Ушаков, прославленный командор звездников. Это был просто Витька. Восемнадцати с половиной лет отроду, лаборант.
— Так вот, — сказал Волгин. — Слушай, какая мне пришла идея: после этого эксперимента сразу же займемся одной вещью…
Он стал рассказывать, как всегда увлекаясь. Потом внезапно умолк, глядя на Витьку: парень слушал внимательно, как всегда, но в глазах его было страдание, прямо боль. Такого не замечалось раньше.
— Ты что, — спросил Волгин, недоумевая. — Нездоров? У врача был?
— Здоров, — сказал Витька тусклым голосом.
— Тогда, может… — Волгин подбоченился, — может быть, тема разговора тебя не интересует?
— Интересует. Только…
— Ну, ну? Смелее!
— Мне над этой темой не работать.
— Это еще почему? — Это было так нелепо, что Волгин забыл даже рассердиться.
— «Вега» уходит завтра, — несчастно сказал Витька и крепко сжал челюсти, — даже заметно было, как напряглись скулы.
— Что еще за «Вега»?
— Корабль Дальней разведки.
— Нет сейчас на Земле никаких кораблей Дальней разведки.
— Есть. «Вега» вне расписания, и пришла по заданию флота. Но корабль-то их.
— Ну допустим, так. Но тебе-то что до этого? Ты-то, надеюсь, в Дальнюю не собираешься?
— Вот именно собираюсь, — сказал Витька.
— Ты? Прямо смешно…
— Что ж смешного?
— Да не возьмут тебя, как бы ты ни хотел. Не дорос. Да и что тебе там делать?
— Что все.
— Да ведь есть у тебя дело здесь, в институте. Не знаю, какого еще рожна тебе нужно.
— Это правильно, — согласился
