Костры миров - Геннадий Мартович Прашкевич
«Зачем вы мне это рассказываете?»
«Понимание приходит не сразу. Разве у остальных не так?»
«Не знаю. Не разговаривал с ними на эту тему. Меня это не интересовало».
«Но ты общался с остальными. Беседовал с ними. О чем ты беседовал с ними?»
«Не помню. О какой-нибудь чепухе. Самые обыкновенные разговоры».
«Кто это подтвердит?»
Три последующих абзаца были заклеены.
Не такие уж великие тайны, с некоторым раздражением подумал Гай.
Неопытность санитарного врача, валявшегося после допроса на синем, казавшемся чистым полу, неприятно его отталкивала. Вопросы и ответы как-то не стыковались с ужасным видом обеспамятевшего человека, к тому же в камере пахло. А заклеенный скотчем текст мог означать одно: Ким Курагин действительно назвал какие-то имена. А значит, попался.
5
В кабинет Дьердя они поднялись в лифте.
Здесь пахло острым соусом, в углу зеленела искусственная пальма.
Конечно, кабинет был невелик, но он полностью принадлежал Дьердю. В общем-то, редкость, если отвлечься от мысли, что находишься в стенах Нацбеза.
– Чего вы добиваетесь от этого парня?
Дьердь молча указал на просмотровую приставку.
Выглядела приставка непритязательно, но имела отдельный выход в Сеть и автоматически фиксировала дату, время, имя пользователя, все прочие необходимые детали. Дьердь открыл пароль и отошел к столу. Этим он давал понять, что все здесь сейчас к услугам биоэтика.
Файлы, впрочем, оказались всего лишь служебными отчетами Кима Курагина.
Собственно говоря, Гай не видел нарушений, которые давали бы право следователям применить к санитарному врачу столь жесткие методы. Ну, поддался человек слабости, волне объяснимой, кстати. Пожалел уродов или сделал что-то такое, что свидетели приняли за его слабость. Ну, дважды попал на одну Станцию. Это же не его недосмотр. Это его работа, и она требует нервов и воли. Языки спускаются от Зародышевых туннелей в долины. Чтобы следить за их течением, приходится задействовать многих специалистов и отправлять инспекционные группы в самую глушь. Питательная биомасса Языка живет, дышит, она постоянно требует подпитки и освежения. От Языков отсекают огромные куски и развозят по ближним и дальним точкам. Одним Язык кажется безвкусным, другим напоминает вкус банана или тушеного коричневого риса. А на самом деле Язык – всего лишь производное особой дрожжевой массы, гениальное достижение генной инженерии. Можно варить, поджаривать, можно поедать сырым. Витамины, минеральные вещества, разнообразные добавки. Без Языков остальные не могут выжить.
Ах, Мутти, далеки мечты от действительности!
– Мои ребята умеют разговорить любого, – как бы в пространство сказал Дьердь, раскрывая серую папку. – Они профессионалы и хорошие психологи. Не следует думать, – стрельнул он холодными зелеными глазами в сторону Гая, – что Нацбез держится на кулаках. Легкий намек, почти незаметный. Чаще всего этого достаточно.
Он откинулся на спинку стула, и в зеленоватых глазах вновь скользнула тень затаенной опасности.
– Этот тип, – он имел в виду Кима Курагина, – чего-то недоговаривает. Сам понимаешь, личное общение с уродами – это всегда выражение тех или иных чувств. Сегодня говоришь с уродкой, завтра спишь с ней. А потом в лесах появляются новые уроды, организм которых освежен твоей кровью.
Ну да, миллиард против семи.
Перед Гаем вновь легли распечатки.
Знакомая знаковая система, четкое распределение строк.
Казалось, схватываешь все сразу. Но даты на документах стояли семилетней давности.
«10 час. 30 мин. – объект наблюдения вышел из дому.
10 час. 37 мин. – объект наблюдения вошел в винную лавку.
Вышел с упаковкой критского вина. Спустился по эскалатору в бистро „Зодиак“. В бистро находилось семь посетителей и хозяин. Человек за отдельным столиком опознан нами как издатель Цвиль. Обсуждались условия публикации будущей книги. Цвиль особо настаивал на выделении мотива крыс. Действие книги должно происходить в городе, в котором нет ни одной крысы. „Эта деталь наделает шуму. – (Записано дословно.) – Здоровые люди будут рады прочесть о таком городе“. – „Некоторые кретины, Цвиль, все равно выглядят здоровее нас с вами. Тот же секретарь Комитета биобезопасности Ингвар Боке. Или чиновники Политисполкома. Или вспомни биоэтика Алдера. Это он выступил в Совете, требуя уравновешенного подхода к Референдуму. Типичный обыватель, путающий будущее с давно ушедшим днем. Такие, как он, мешают чистке“. – (Записано дословно.) – „А права человека?“ – „Это тоже тема для кретинов и обывателей. Что-то вроде прав сексуальных меньшинств. Сам по себе биологический гомосексуализм всегда бессмыслен, скажем так, игра природы. Он ведет к репродуктивной элиминации, поскольку обусловлен полиалельными особенностями генотипа. – (Записано дословно.) – Отсюда невысокий уровень гомосексуалистов в любой популяции. Правда, уроды очень активны. Предлагают новые законы, участвуют в гинф-альманахах, регистрируют для таких же, как они сами, специальные каналы. Понятно, что игру природы не стоит относить к сознательным преступлениям, но зачем ее пропагандировать? – (Записано дословно.) – Больных проказой мы ведь не считаем преступниками и пропаганду проказы не ведем“».
Гай открыл вторую распечатку.
«12 час. 21 мин. – объект наблюдения спустился на Нижние набережные, Синий квартал, вход № 37.
12 час. 29 мин. – бактериолог Гайя Алдер и объект наблюдения обсуждали тактику выступлений. – (Объектом наблюдения, конечно, являлся Отто Цаальхаген, об этом Гай уже догадался.) – „Активное меньшинство общества ориентировано сегодня совсем не так, как надо. – (Записано дословно.) – Никто не видит того, что сегодня Права человека превратились в самый эффективный механизм самоуничтожения. Буквальное соблюдение Прав ведет к резкому снижению репродукции, к максимализации роста мутационного груза. – (Записано дословно.) – Там, где соблюдаются Права человека, рано или поздно начинается этническая чистка“.
14 час. 13 мин. – объект наблюдения и Гайя Алдер продолжили разговор в постели. „Так хорошо?“ – „О да… когда я играла с Марихен…“»
Гай посмотрел на Дьердя.
Он все еще не понимал, зачем перед ним выложили расшифровки семилетней давности. Ну да, связь его сестры со скандальным писателем… Но в общем, это никогда не было тайной. Болтовня Отто Цаальхагена тоже ничем его не удивила. Разве что вот виза… виза, оставленная на отчете.
«Считать Заслугой».
У тайных агентов свои заработки.
Одни следуют за объектом наблюдения по набережным и площадям, другие включаются в систему личной связи. Самый гнусный филер чаще всего выглядит так же благообразно, как Председатель Большого Совета. В прямой зависимости от порядка, в каком записана молекула ДНК, находится появление на свет божий зеленой плесени, ночного мотылька или птицы, но предсказать – вырастет ли из конкретного сперматозоида Председатель Большого Совета или обыкновенный филер, это пока все еще невозможно.
– Ты меня вербуешь?
– Взываю к здравому смыслу.
Дьердь улыбнулся. В зеленоватых глазах угадывалась та же опасность.
Впервые Гай увидел Дьердя на выставке скульптур из нового искусственного материала. Тогда он не знал, что Дьердь
