Елена Федина - Бета Малого Льва

Ольгерд только слабо улыбнулся.

— Бери, бабушка.

— Дурак, — сказала бабушка, — думаешь, мне нужна твоя жизненная сила? Мне своей пока хватает.

Ей осталось жить недолго, года два. Он это видел, но говорить не стал.

— Тебя втянули в какую-то игру, а ты даже не сопротивляешься, — качала она упрямой седой головой в чепчике, — привези мне эту красотку, я хочу на нее посмотреть.

Ольгерду показалось, что Зела такого испытания не выдержит.

— Это не ко мне, — сказал он, — это к отцу.

Остаток дня он бродил по замку. По коридорам, увешанным светильниками, которые никогда не горят, по кабинетам, в которых никто не работает, по столовым, в которых никто не ест, спальням, в которых никто не спит, и залам, в которых никто ни с кем не танцует. Ему было интересно. Он облачился в костюм Эриха Третьего, часто гостившего в замке Орлов и на самом деле бывшего сыном барона Илимара Оорла.

История баронов Оорлов была густо замешана на крови. Илимар Оорл отравил Эриха Второго в этом самом замке и усадил своего сына, прямого наследника престола, на трон. Потом сам был убит другим своим сыном Ольвином Оорлом. А Эрих Третий был убит своим любимцем Энди Йорком. Вот такие сохранились страшные предания. А может, все было и не так… А костюм, конечно, был подделкой, очень искусной подделкой из современного материала, как и все костюмы в музее. Настоящие давно рассыпались в пыль.

Ольгерд был красив. Он это знал. И это ничуть не облегчало ему жизнь. Наверно, потому что он всегда был в тени отца и потому что сам считал себя его тенью. Даже в Космофлоте у него не было своего имени. Он был сыном Ричарда Оорла.

Отец всегда был удачлив. Наверно, родился под счастливой звездой. Ему ни с кого не нужно было брать пример, он был самодостаточен. Он всего добивался, хотя и не прикладывал особых усилий, он был сильным, не изводя себя упражнениями и методиками, у него была какая-то невероятная сила воли, такая, что гасли лампочки, когда он этого хотел, он всегда выглядел бодрым и веселым, хотя жить ему было скучно, и его всегда любили женщины, хотя он их не любил.

Костюмы были собраны и уложены в рюкзак. Бабушка удовлетворена разговорами и оправданиями и даже сотворила ему энергетическое «красное яйцо», которого он, впрочем, не ощущал. Солнце лениво село за макушки сосен. День истекал.

Ольгерд мог спокойно лететь домой, но его почему-то совсем туда не тянуло, туда, где самая красивая во вселенной женщина, богиня с фрески, о которой он мечтал с самого детства и которую сам своим шестым чувством, своей волей отыскал, как заговоренная смотрела на другого. Такое уже было. И успело ему надоесть. Жизнь до смешного не отличалась разнообразием.

Его тянуло остаться здесь, в замке, и переночевать в одной из музейных спален, в которой, по преданию, скончался Эрих Второй. Говорили, что туда по ночам приходит тень Беатрис, последней его любовницы. Сколько раз Ольгерд порывался там переночевать, но бабушка категорически возражала.

В этот раз он не стал ее слушать, просто дождался, когда она уснет у себя в цивилизованной спальне, в левой башне замка под ритмичное тиканье бытового робота, взял связку ключей: и древних железных, и дублирующих дистанционных и пошел в главный корпус.

Кровать была настоящая, только белье новое, но расшитое, как и положено, вручную. Желтый, позолоченный полог был раздвинут и подвязан к резным колоннам толстыми шнурами с кисточками. В одной из кисточек был спрятан колокольчик для вызова слуг. Борта кровати и изголовье были отделаны отшлифованными деревянными шариками. На бахроме полога тоже болтались матерчатые шарики, очевидно, бывшие в ту эпоху в моде. Узкое окно выходило на одну из корявых башен с флюгером в виде совы, правда, не белой, а закопчено-черной.

Странное одиночество охватывало в этой узкой и холодной спальне…

Эрих Второй почувствовал себя плохо. Он много выпил и сильно устал накануне. И вообще устал от жизни. Бесконечные войны с Белогорией, капризы Триморья, осточертевшие союзы с озерскими герцогами, каждый из которых мнит себя королем, заговоры собственной знати, нападки церкви, засуха в Алонсе… Вдобавок еще семейные неурядицы: нелюбимая жена, которая и сама его терпеть не может, оболтус-сын, как две капли воды похожий на Илимара Оорла в юности, и которому никак нельзя доверить трон. Он развалит и развратит всю Лесовию, разрушит всё, чего он с таким трудом и такой кровью добивался!

Сын развлекался в другом крыле замка с кучей девиц, черноглазый, женственный красавчик, смазливый, истеричный, с писклявым голосом и пошленькой улыбкой. Дитя порока и измены. Эрих дернул за кисть с колокольчиком. Слуга появился немедленно.

— Позови принца, — сказал он, прокашливаясь, — и пусть пошевелится. Так и передай.

Сын пришел в разобранном виде, в халате, запахнутом на тонком белом теле, черные кудри до плеч были взлохмачены, глаза еще затуманены от удовольствия.

— Ты завтра же уезжаешь в Трир, — сказал Эрих строго, — имей в виду.

У сына нервно задергалась верхняя губа, улыбочка с тонких губ сползла.

— Что случилось, ваше величество?

— Ничего. Это приказ.

— Это ссылка? — усмехнулся молодой Эрих.

— Ссылки в столицу не бывает.

— Тогда в чем дело?

— Мне не нравятся твои отношения с Оорлом. Он слишком сильно на тебя влияет.

— Он объект весьма достойный для подражания, ваше величество.

— Но у него свои планы. А у меня — свои. В конце концов, я твой отец, а не он… как бы там ни было на самом деле.

— О чем вы, ваше величество?

Эрих был уверен, что сын все знает. Знает, но притворяется.

— Отправляйся завтра утром. Проследишь, как строится плотина на Тевкре.

— Для этого непременно нужен принц?

— А ты хоть что-нибудь собираешься делать для Лесовии, кроме балов и карнавалов?

— Конечно, — сказал сын серьезно, — я открою академию искусств. И школу утонченной любви.

— Не говори ерунды, — поморщился Эрих.

— Почему же? — сын уже принял стойку, — вы считаете, что Лесовии нужны только войны?

— Запомни: война — это нормальное состояние государства.

— А болезнь — нормальное состояние человека.

— Конечно. Абсолютно здоровых людей нет.