Сара Кроссан - Пойманные под стеклом

— О'кей, мы идем туда, — заявление Беа звучит как гром среди ясного неба и достает нож из-за моего пояса.

— Молоток, — напоминает она мне.

Я бросаю свой рюкзак на землю и роюсь в нем, пока не нахожу молоток. Он меньше, чем я того хотел бы.

— Нам нужен план, — говорит Беа.

Я внимательно смотрю вверх. Силуэт медленно закрывает занавеску на окне и исчезает.

— Что ж, я думаю, мы должны постараться, чтобы нас не убили, — предлагаю я.

В прихожей с желтыми обоями мокро, и одна за другой капают капли. Выцветший бежевый ковер гниет. Справа двойная дверь ведет в огромную гостиную, в конце прихожей расположена кухня. Я стягиваю мои мокрые куртку и брюки и кладу их рядом с входной дверью. Здесь внутри холодно, но, по крайней мере, я защищена от дождя и ветра. И все же я не хочу оставаться здесь дольше, чем нужно. Я только присмотрю кое-какие шмотки и что-нибудь, что годится для оружия. а потом свалю отсюда. Я не люблю блуждать по улицам в темноте, хочу оказаться в городе до заката.

Гостиная полна пыли и зеленых пятен сырости. Но здесь, без сомнений, это был лучший дом: камин из розового мрамора, рядом флигель, на противоположной стене — гигантский, в половину ширины стены, выдвижной экран.

Я иду в кухню. Она была разграблена. Окна задней части дома выбиты, в саду валяется разбросанная сломанная мебель: стулья, стол, кухонный шкаф с резьбой, разбитый детский стульчик.

Во время изменений у многих людей сдали нервы. Потому что, потеряв всякую надежду, они, ослепленные гневом, разрушали все, что им попадалось под руку. Удивительно еще, что флигель выглядит невредимым.

Кухонный пол усеян осколками, рядом, сантиметром выше, лежат разбитые фарфор и стакан.

Ногой я отбрасываю осколки в сторону и ищу нож, нахожу один — полностью ржавый, абсолютно грязный — но, по крайней мере, у него порядочное лезвие, около тридцати сантиметров в длину, и он на удивление острый.

Я хватаю его, иду назад в прихожую и оттуда по лестнице поднимаюсь на второй этаж. На лестничной площадке останавливаюсь. Там был звук? Дом настолько тихий, что каждый шорох пугает меня. — Что здесь может со мной произойти? Мертвец нападет на меня? — говорю я громко.

Ковры наверху сгнили. Местами даже образовался мох. На ощупь нахожу дорогу в коридор, стараясь уклониться от дождя, который капает в некоторых местах, и открываю дверь в маленькую комнату. Она полностью выполнена в розовых тонах, и стены украшены картинками единорогов и волшебниц. Здесь крыша исправна, так же как и большая часть мебели. Это должно быть спальня родителей. Кладу нож на комод и открываю один из ящиков. Огромное количество одежды — толстые пуловеры и шерстяные носки. Я выбираю несколько вещей, раздеваюсь до нижнего белья, которое хоть и сырое, но терпеть можно, и натягиваю сухие тряпки.

Теперь не хватает только куртки для дождя. Я иду к шкафу, который наполнен элегантной одеждой: тонкими костюмами и остроносыми ботинками, ремнями и шляпами. Двуспальная кровать не застелена, словно, кто-то спал и вскочил, чтобы бежать на работу. На секунду я задумываюсь, когда они вернутся и разозлятся ли они, если увидят меня в своих шмотках.

Сила не имеет смысла: Даже если они и пережили ухудшение в мире, они были, по меньшей мере, также стары как и мои бабушка с дедушкой, которые жили в куполе.

Я не нахожу водонепроницаемую куртку, однако мне попадается черная шапка и толстый короткий мужской плащ. Беру с собой и то и другое, хватаю нож и иду вдоль прихожей. Из ванной ужасно пахнет, даже сквозь маску, как будто бы туалет постоянно использовали, не смывая при этом воду.

Так как у меня есть все, что нужно, я могла бы уйти, но из любопытства я быстро заглядываю в еще одну дверь, которая кажется полуоткрытой.

В комнате темно, занавески закрыты. Когда я вхожу, дверь за мной захлопывается. Я жду до тех пор пока мои глаза не привыкают к темноте, крепко сжимая в руке нож. Слышны глухие глотки, как будто кто-то пьет воду через трубку. Видимо, здесь тоже протекает крыша. Я замечаю в углу кучу одежды и на полу разбросаны несколько коробок и стопки тарелок.

Я как раз хочу выйти, когда внезапно куча одежды бросается на меня. Я в ужасе, я с трудом дышу. Это старая женщина со спутанными, длинными волосами. Извергнутая. Она не двигается быстро, не может, так как ей приходится передвигать за собой большой ящик, вероятно, прибор для дыхания на солнечных батареях.

— Еще шаг и тогда… — угрожающе я размахиваю моим ножом, в то время как скачу вокруг, чтобы держаться на расстоянии. все же я почти ничего не вижу в темноте и спотыкаюсь.

— Не нужно так убегать от сморщенной старухи, сладкая, — каркает женщина и шаркает ногами, приближаясь ко мне. — Я просто хочу прикоснуться к твоему лицу. Подойти поближе к тебе.

Фу. Она воняет — как моча с сахаром. Сколько лет она уже живет здесь? Вероятно, ей уже лет сто. Во всяком случае она так выглядит. Так как будто уже начала тлеть, но еще не мертва.

Мой живот переворачивается.

— Не подходи ко мне! — визжу я, выставляя вперед нож, и отступила назад в угол комнаты.

Женщина останавливается и бросает неожиданно энергичным движением одеяло вперед. На ней тонкая ночная сорочка, под которой выделяется ее костлявое, высохшее тело.

О Боже, я не хочу, чтобы она прикасалась ко мне, я прижимаюсь к стене и надеюсь, что та поглотит меня.

— Не надо бояться, — каркает старуха и двигается вперед по покрытому плесенью ковру. — Мод Блу хочет только посмотреть на тебя.

— Кто такая Мод? — выдавливаю я.

— Кто такая Мод? Ты не знаешь меня? Думала, слухи обо мне опережают меня, — она кашляет, давится чем-то и сплевывает на ковер. — Злая — злая Мод, — шепит она.

Вероятно, она вырвалась из психиатрической клиники и грабила кухни покинутых домов, чтобы продержаться.

— Отпусти меня. Я никому не скажу, что встретила тебя.

— Я знаю, — кашляет она.

Я еще никогда не видела таких дыхательных аппаратов как у нее. Выглядит как маленький холодильник.

— Итак теперь я ухожу, — говорю я и на ощупь ищу дверную ручку. Но там только влажные обои.

— Эй. Не оставляй меня одну, — визжит старуха и приближается ко мне так, что я могу видеть остатки ее сгнивших зубов. Когда она прикасается ко мне рукой, я кричу и размахиваю ножом.

— Ах, ты — дикарка, все ясно, — свистит она. А затем смеется, прежде чем снова жадно хватает меня. Одной рукой она двигает мою маску, а другой возится с кислородным баллоном, пытаясь его снять. Я отступаю и толкаю ее.

— Эй, ты думаешь, что можешь безнаказанно делать больно, Мод Блу?