Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)

— Мнѣ все равно! — прервалъ Моро. — По крайней мѣрѣ, избавьте меня отъ этихъ благородныхъ изліяній. Монгомери былъ точно такимъ-же. Вы допускаете, что это пума? Теперь, сидите спокойно, въ то время, какъ я буду развивать передъ вами свои идеи о физіологіи!

Немедленно, тономъ безмѣрно скучающаго человѣка, но затѣмъ, мало по малу одушевляясь, началъ онъ излагать свои работы. Онъ выражался яростно и убѣдительно. Отъ времени до времени я замѣчалъ въ его тонѣ язвительную иронію и вскорѣ почувствовалъ себя краснымъ отъ стыда за наши взаимныя положенія.

Существа, видѣнныя мною, не были люди, это были животныя — очеловѣченныя животныя — торжество вивисекціи.

— Вы забыли все, что можетъ сдѣлать съ живыми существами искусный вивисекторъ! — говорилъ Моро. — Что касается до меня, то я все еще спрашиваю себя, почему вещи, испробованныя мною здѣсь, до сихъ поръ не были еще произведены? Безъ сомнѣнія, нѣкоторыя попытки были, какъ-то: ампутаціи, удаленіе болѣзненныхъ частей, выпиливаніе костей, вырѣзываніе больныхъ членовъ тѣла. Конечно, вы знаете, что хирургія можетъ произвести и уничтожить косоглазіе. Въ случаяхъ удаленія болѣзненныхъ частей у васъ происходятъ всякаго рода секретныя измѣненія, органическія нарушенія, людификаціи страстей, преобразованія въ раздражительности тканей. Я увѣренъ, что обо всемъ этомъ вы уже слышали!

— Безъ сомнѣнія, — отвѣчалъ я, — но эти отвратительныя двуногія…

— Все въ свое время! — сказалъ онъ, съ успокоительнымъ жестомъ. — Я только начинаю. Это обыкновенные случаи преобразованія (трансформаціи). Хирургія можетъ сдѣлать лучшее. Можно легко также построить что либо разрушающееся или преобразующееся. Вы слышали, можетъ быть, объ одной часто повторяющейся операціи въ хирургіи, съ которой прибѣгаютъ за помощью въ случаяхъ отсутствія носа? Обрывокъ кожи, содранный со лба и перенесенный на носъ, прививается на своемъ новомъ мѣстѣ. Это прививка одной части тѣла животнаго къ другой части того-же жавотнаго. Но можно также прививать части, недавно взятыя отъ другого какого-нибудь животнаго. Напримѣръ, зубы. Прививка кожи и кости употребляется для ускоренія исцѣленія. Хирургъ кладетъ въ середину раны кусочки кожи, срѣзанные отъ другого какого-нибудь животнаго, или обломки кости ихъ недавно убитой жертвы.

— Вы слышали, можетъ быть, о шпорѣ пѣтуха которую Гунтеръ привилъ къ шеѣ быка. А крысьи хвосты на носу алжирскихъ зуавовъ, объ этомъ также слѣдуетъ сказать — уроды, изготовленные посредствомъ кусочка хвоста обыкновенной крысы, перенесеннаго въ надрѣзъ на лицѣ и привившагося въ такомъ положеніи!

— Изготовленные уроды! Такимъ образомъ вы хотите сказать, что…

— Да. Эти созданія, которыхъ вы видѣли, животныя, выкроенныя и обдѣланныя въ новыя формы. На это, т. е. изученію пластичности живыхъ формъ, посвящена моя жизнь. Я занимался годы, постепенно пріобрѣтая новыя свѣдѣнія. Я вижу ваше изумленіе въ то время, какъ я не говорю вамъ ничего новаго. Все это уже давно находится въ области практической анатоміи, но никто не имѣлъ дерзости касаться этого. Я могу измѣнить не только наружную форму животнаго, физіологія, химическій составъ живаго существа также могутъ подвергаться прочному измѣненію!

— Оспопрививаніе и другіе методы прививки живыхъ и мертвыхъ матерій — примѣры, съ которыми вы, навѣрное, хорошо знакомы. Сходную операцію представляетъ переливаніе крови, съ чего, сказать правду, началъ я. Такіе случаи многократны. Менѣе обычныя, но, конечно, гораздо болѣе смѣлыя, были операціи тѣхъ практиковъ среднихъ вѣковъ, которые фабриковали карликовъ, калѣкъ и ярмарочныхъ уродовъ и чудовищъ; остатки такого искусства видны еще въ предварительныхъ манипуляціяхъ, которымъ подвергаются паяцы и акробаты. Викторъ Гюго много говорилъ о нихъ въ своемъ произведеніи. «Человѣкъ, который смѣется»… Но вы, можетъ быть, понимаете лучше, что я хочу сказать? Вы начинаете видѣть, что возможно пересаживать ткань онъ одной части тѣла животнаго къ другой или отъ одного животнаго къ другому, измѣнять его (т. е. животнаго) химическія реакціи, способы роста, возобновлять суставы членовъ и въ результатѣ измѣнить все внутреннее строеніе животнаго!

— Однако до меня эта необычайная отрасль знаній совсѣмъ не была систематически и полно разработана новѣйшими изслѣдователями.

— Только нѣсколько хирургическихъ попытокъ указывали на случаи подобнаго рода; большинство аналогичныхъ примѣровъ производились, такъ сказать, случайно тиранами, преступниками, заводчиками лошадей и собакъ, всякаго рода невѣжественными и неопытными людьми, работавшими исключительно ради личныхъ выгодъ. Я первый возбудилъ этотъ вопросъ, вооруженный антисептической хирургіей и владѣя дѣйствительнымъ научнымъ знаніемъ естественныхъ законовъ.

— Можно думать, что до сихъ поръ все это практиковалось втайнѣ. Таковы, напримѣръ, сіамскіе близнецы… А также въ казематахъ инквизиціи… Несомнѣнно, главною цѣлью инквизиторовъ было — доставить утонченныя страданія, но, по крайней мѣрѣ, нѣкоторые изъ нихъ должны были имѣть безграничную научную любознательность…

— Но, — прервалъ я, — эти существа, эти животныя говорятъ!

Онъ отвѣтилъ, что они дѣйствительно говорятъ. По его словамъ, вивисекція не останавливается только на простомъ преобразованіи внѣшняго вида. Свинья и та можетъ получить воспитаніе. Строеніе, касающееся ума, еще менѣе установлено, нежели строеніе тѣла. Въ развивающемся ученіи о гипнотизмѣ мы находимъ предсказываемую возможность посредствомъ внушеній замѣнять старыя атавистическія понятія новыми, привитыми къ наслѣдственнымъ и прочно занявшими мѣсто послѣднихъ. По правдѣ сказать, многое изъ того, что мы зовемъ моральнымъ воспитаніемъ, есть искусственная модификація и извращеніе природнаго инстинкта. Велико различіе между гортанью человѣка и обезьяны, — продолжалъ онъ, — въ ея способности воспроизводить ясно различные символическіе звуки, которыми можетъ выражаться мысль.

Относительно этого пункта я не былъ согласенъ съ нимъ, но съ нѣкоторою неучтивостью онъ отказался обратить вниманіе на мое возраженіе. Онъ повторилъ только, что факты на лицо, и продолжалъ изложеніе своихъ работъ.

Я спросилъ его, почему онъ взялъ за образецъ человѣка? Мнѣ казалось въ то время, да и теперь еще кажется, что въ этомъ выборѣ проглядывала какая-то странная злость. Онъ признался, что выбралъ эту форму случайно.

— Я также легко могу превратить барановъ въ ламъ и ламъ въ барановъ. Я полагаю, что въ человѣческой формѣ такъ называемый артистическій складъ ума проявляется гораздо сильнѣе, неужели у какой-либо другой животной формы. Но я не ограничусь фабрикаціею людей. Одинъ или два раза…