Грег Иган - Лестница Шильда, роман

Челнок еще приблизился к машине, и стало ясно, что размеры Пера довольно скромны. Оно было меньше среднего модуля «Риндлера», сорока или пятидесяти метров в диаметре, и сфера микродвигателей покоилась на возвышении у самого кончика плоской платформы. Движок челнока внес последнюю поправку в курс, и после серии маневров настолько деликатных, что едва ли стоило принимать их во внимание, они опустились на платформу.

Кадир отстегнулся и потянулся к люку в полу кабины челнока, Чикайя следом.

― Там есть атмосфера?

Кадир кивнул.

― Люди все время прилетают и отлетают. Проще поддерживать постоянное давление.

Чикайя нахмурился.

― Я и не собирался, так ведь?… — Он коснулся затылка, ощупывая приставшую к коже по всему телу мембрану. Она была почти невидима, но позволила бы при необходимости продержаться в вакууме не менее недели. Поскольку на то, чтобы вырастить из заготовки новое тело, ушло бы три месяца, мера безопасности показалась ему вполне разумной. Чем этот скафандр не мог его снабдить, так это реактивной массой. Затяни его в подбарьерную область, единственным выходом осталось бы срочное резервное копирование.

После этого уже можно было не спеша готовиться к локальной смерти.

Кадир бросил:

― Посмотрим, может, на обратном пути тебе и выпадет такая возможность.

Реплика звучала совершенно беззлобно, но как на нее реагировать, он так и не решил. С тех пор, как Чикайя разрешил Янну познакомить его с двумя приятелями-Защитниками, взаимное напряжение то прибывало, то убывало, и он никогда не знал точно, когда его добродушно поддразнивают, а когда встречают холодным душем, точно злейшего врага. Лепестки ирисовой диафрагмы люка начали раскрываться. Подоспели Зифет и Янн. Открылся мягко освещенный туннель с поручнями вдоль стен. Чикайя пропустил всех вперед, не желая преградить кому-то дорогу, если замешкается. Остальные двигались ногами вперед, будто спускаясь по лестнице, ему же было комфортнее лезть по туннелю, воображая его более или менее горизонтальным. Ему припомнились игровая площадка на Тураеве,[42] лабиринт сообщающихся труб на ней. Когда Зифет хмуро оглянулась на него, он высунул язык и быстро процитировал пару строф детской считалки. Она нехотя улыбнулась.

Диспетчерская графопостроителя в плане представляла собой восьмиугольник. Восемь скошенных окон выходили на Барьер. На глазок определить расстояние было нелегко, поскольку сияние не обладало фоновой текстурой, однако Чикайя предположил, что расстояние от границы нововакуума не превышает пяти-шести метров. Он вдруг почувствовал, как сильно колотится сердце. Ритм сокращений не то чтобы изменился или стал аномальным, нет, но у него внезапно переключилось внимание. Выброса адреналина не последовало. Он не испугался, но стал прислушиваться к телу: осознал его мягкость, уязвимость, хрупкость в сопоставлении с остальными объектами вокруг. Так он обычно себя чувствовал в обстановке незнакомой, суровой, но непосредственной угрозы не представлявшей. Да, сейчас он не готов ей противостоять, но и списывать нынешнее воплощение в утиль нецелесообразно. Лишить его даже нескольких минут воспоминаний могла бы, пожалуй, космическая катастрофа почище мимозанской, но пока он в теле, он себя полностью с ним идентифицирует.

В этом месте, случись что, его искромсает даже не на атомы: мельче. Но он был счастлив. Инстинкты, взращенные в противостоянии абсолютов Жизни и Смерти, вышли на арену. Они сделают все возможное и невозможное, чтобы его защитить.

В центре комнаты перед восьмиугольным куполом находились передовые экраны. Под куполом был укрыт сам стилус. Чикайя смотрел, как Кадир и Зифет отдают длинную последовательность голосовых команд. Автоматика здесь была не в почете, и ему это показалось частью ритуала. Он заинтересованно покосился на Янна, тот шепнул:

― Это чтобы легче было отслеживать действия каждой из сторон. Есть и более простые пути этого добиться, но предпочтителен такой: с наблюдателями при каждом эксперименте, словесным управлением, дополнительными брифингами на отдельном уровне, пока за кулисами мы проверяем оборудование и проводим аудит программного кода тысячей независимых высококлассных утилит.

― Мне это слишком уж напоминает дипломатию земной древности. Тягостно как-то.

― Я знал, что твое Тайное Знание и тут пригодится! — улыбнулся Янн.

― Не надо мне тут Макиавелли изображать, — фыркнул Чикайя. — Если тебе и впрямь нужен эксперт по этим извращениям, пойди откопай себе настоящего Древнего.

― О, мы ожидаем прибытия анахронавтов на «Риндлер» со дня на день. Наверняка об этом волнующем событии возвестят несколько мегатонн побочных продуктов ядерных реакций. А затем явятся и они сами с твердым намерением спасти Вселенную.

― В любой день любого тысячелетия. О да.

Перспектива была и впрямь кошмарная. Меж звезд по-прежнему бродили останки давно погибших цивилизаций доквасповой эпохи, двадцатитысячелетней давности или около того: они пыхтели от системы к системе, захлебываясь отработанным топливом, латая дыры подручными приспособлениями и тратя тысячи лет на каждое путешествие. Чикайя лично никогда не встречался с Древними, но его отец как-то раз столкнулся с одной такой группой изгнанников из своего времени. Они посетили Тураев задолго до его рождения. Пока что ни одна команда Древних не сподобилась залететь дальше, чем на восемьдесят световых лет от Земли, и непосредственной угрозы нововакуум для них не представлял. Но если Защитники одержат верх, в течение ближайшей пары десятилетий анахронавтам придется выбирать между адаптацией к ненавистным новым технологиям и аннигиляцией.

Кадир наградил их неодобрительным взглядом, будто краткий обмен шуточками означал, что насущный мониторинг для них не очень важен. Чикайя включил режим полного сенсор-восстановления, и система работала даже помимо его воли, да и у Янна в запасе явно было что-то покруче, но он решил подчиниться общей дисциплине и послушно умолк.

Зифет задала последовательность частиц, которые предстояло испустить стилусу. У мимозанской катастрофы оказался по крайней мере один полезный побочный эффект: эксперименты по квантовой гравитации значительно упростились. Толщина Барьера составляла всего лишь несколько планковских длин: по сравнению с этим инструментом даже атомное лезвие шире планетной системы. Хотя высокоэнергетические частицы, созданные Пером, были смехотворно неуклюжи, Барьер затачивал их и разбивал на осколки куда более эффективные, чем весь первоначальный безобидный пучок в целом. Испущенный стилусом когерентный пучок мезонов, достигая Барьера, запускал там процесс высвобождения искаженных графов, спутанных колючей проволокой виртуальных кварков и глюонов, из темницы внутри каждого мезона. Оказалось возможным применить когерентные эффекты и заставить некоторые фрагменты распада действовать согласованно. Тогда появлялся шанс на модификацию самой границы. Естественные источники шума запустить этот процесс не могли ни при каких условиях, так что экранировавшие некогда Квиетенер рои вышли из употребления.