Иван Афанасьев - Герцог и колдунья

— Вполне возможно, — согласился Кондрахин, — да только я не имею к этому запасу не малейшего отношения. Новичок! Меня даже поселили отдельно ото всех. Наёмник, одно слово. Вот нет ли здесь ристалища какого? Признаться, заскучал я. Не худо бы и на кулачках развлечься. Как с этим тут у вас?

Уфелд был несколько озадачен. Сам он никогда не принимал участия в подобных забавах: и натура не та, и занятие не позволяло. Слава для байга — конец карьеры.

— Это мы мигом узнаем, — пообещал он, щелчком пальцев подзывая расторопного полового, снующего по залу.

Без всякого труда они выяснили, что кулачные бои в Госке проводятся только по выходным дням на окраине города.

— Гляди, как тебе повезло, — сказал Уфелд, — сегодня как раз выходной!

Расставшись с Юраем на короткое время, байг поспешил в городскую королевскую канцелярию, чтобы предупредить мастера Коробку. Но никто не мог подсказать, где находится гроссведун, доверенный графа Космы. Время уже поджимало, до условленной встречи с Юраем оставались считанные мгновения, и Уфелд ограничился тем, что велел передать мастеру Коробке, где он в ближайшее время намерен находиться.

Город Госка тянулся вверх. Здесь было немало домов в пять, а то и в шесть этажей. Поэтому, при немалой численности населения он занимал сравнительно небольшую площадь. Старые знакомые добрались до окраины, лишь раз спросив дорогу. Здесь уже собралось немало народу. Предприимчивые торговцы раскинули кто лоток, кто целый шатер. И зрители, и участники зрелищ подкреплялись медовой брагой, пирожками, жареной рыбой и неизбежными в этот сезон яблоками.

Для боев была отведена утоптанная лужайка, на которую Кондрахин с Уфелдом протолкались с превеликим трудом. К своей радости в переднем ряду болельщиков байг увидел мастера Коробку. Юрай отправился выяснять условия участия в кулачных боях, что не заняло много времени.

— Держи! — он скинул на руки Уфелда свой дворянский камзол и широкополую шляпу. Кулачные бои не предусматривали сословных различий, но заехать кулачищем в нос какому-нибудь сановнику не всякий решится. А вдруг завтра он будет решать твою судьбу? Поэтому полагалось биться раздетыми по пояс.

На лужайку вышли две шеренги бойцов по двадцать человек в каждой. Шел только первый тур, потому среди них еще не было ни битых, ни победителей. По команде шеренги сблизились и началась битва. Крики ярости порой заглушали радостные вопли болельщиков. Бились один на один, победитель отступал на несколько шагов назад, оставаясь в строю, а побежденный уползал с лужайки сам или с помощью добровольных помощников. Когда побоище закончилось, вновь образовались две шеренги, на этот раз неравноценные: в одной стояло тринадцать человек, в другой всего семеро. Зрители восторженно их приветствовали. К своему неудовольствию Уфелд обнаружил среди участников второго тура Юрая — чистенького и свежего, словно и не было кровавой драки. Хоть он однажды и был свидетелем кулачного искусства Юрая, но всё же надеялся, что здесь ему не поздоровится. В конце концов там, на лесной дороге, были всего лишь деревенские мужики, а здесь собрались достаточно опытные кулачные бойцы. Но ничего, еще только начало. Хорошо и то, что Юрай остался в команде, понесший большие потери.

Уфелд протиснулся к королевскому гроссведуну.

— Я всё знаю и всё вижу, — сквозь зубы процедил мастер Коробка. — Молодец, с задачей справляешься. Не стой близко ко мне, и вообще — мы не знакомы.

Так же бочком-бочком Уфелд вернулся на прежнее место. А через минуту схватка возобновилась.

Уфелд не был ни прожженным интриганом, ни бессердечным эгоистом. Поднаторев на выполнении тайных поручений, он прекрасно понимал, с чем связан визит Юрая в Госку, и почему так заволновался граф Косма. Конечно, совместное путешествие, полное трудностей и опасностей, просто так не забывается, но сейчас они в различных станах. Уфелд получил задание вывести Юрая из игры, и приложит все усилия для этого. Дружба дружбой, а служба службой.

Тем временем стенка снова двинулась на стенку под улюлюканье и крики многочисленных зрителей. Бойцы сошлись, замахали в воздухе кулаки, и уже трудно было понять, кто на чьей стороне.

Внезапно за спинами болельщиков, плотным кольцом обступивших лужайку, послышался глухой стихающий ропот, словно волна накатила на галечный берег. Послышались голоса:

— Великий герцог! Дорогу Великому герцогу!

Толпа расступилась, и к лужайке с дерущимися выехал на великолепном, черном, как смоль, жеребце сам правитель. А бойцы продолжали сражаться. Вот уж на ногах осталось всего двенадцать человек… восемь… три. И всё, схватке конец — устоявшие на ногах представляли одну команду.

Герцог с интересом наблюдал за ходом поединка. Говаривали, что в молодые годы он и сам не чурался этой народной забавы. Когда всё было окончено, и на ногах оставалось всего три бойца, властитель снисходительным жестом подозвал одного из них. Надо ли говорить, что им оказался Юрай?

— Молодец, — сказал герцог, — ты и только ты обеспечил победу своей дружине. Как кличут?

— Юрай, неленский дворянин.

Герцог усмехнулся в кудрявую белокурую бороду, но по-доброму:

— Да, бьют королевских подданных… Возьми-ка, Юрай, — он стащил с пальца массивный перстень с зеленым камнем и небрежно протянул Кондрахину. Тот почтительно склонился, принимая подарок.

Толпа завистливо поглядывала на героя сегодняшнего сражения. Еще бы: перстень с руки самого Великого герцога! Небось, целого состояния стоит. Когда же Юрая надел подарок на палец и полюбовался игрой солнца на его гранях, свидетели его торжества и вовсе были покорены.

— Ну, как я смотрелся? — спросил Кондрахин, надевая поданный Уфелдом камзол и щегольскую шляпу.

— Великолепно, — признал байг, — особенно для гроссведуна.

— А с кем это ты беседовал? — как бы между прочим спросил Юрай.

— Когда?

— Когда я дрался. Господин в широченной шляпе с пером.

— А, вот ты о ком. Его зовут Коробка, такое вот смешное имя.

Больше Юрай вопросов не задавал, и Уфелд успокоился, отметив при этом удивительную наблюдательность гроссведуна. Казалось бы, куда тут пялиться по сторонам, когда тебе вот-вот съездят кулаком по морде, а этот усмотрел.

— Ну, какова наша дальнейшая культурная программа? — осведомился Юрай, когда они миновали окраинные кварталы.

— Что? — не понял Уфелд. Своеобразная манера гроссведуна выражаться и раньше не раз ставила его в тупик.

— Спрашиваю, как мы продолжим столь славно начавшийся денек? Или у тебя своих забот по горло?