Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09

— Забирайте все живое. Не забудьте лошадей. И шевелитесь, унеси вас Белое Пламя!

В конце крыла Леон остановился у пустой стены; по мановению хозяйской ладони в ней проступила массивная, с бронзовыми накладками дверь кабинета. Леон пробормотал заклинание, и дверь отворилась. За ней оказалась непроглядная тьма. Оттуда с визгом вырвались два черных существа, похожие на огромных летучих мышей, кинулись на Рафаэля и Элиана, крыльями залепили глаза, когтями впились в горло.

— Свои, — бросил граф, и твари мгновенно исчезли.

Элиан с Рафаэлем ошарашенно переглянулись, одинаковым движением пощупали горло. Крови не было.

— Проходите. — Леон зашел в кабинет, щелкнул пальцами.

Мрак сменился тусклым светом, сочившимся из окна с задернутыми шторами. Рафаэль огляделся. Книжный шкаф с застекленными дверцами, письменный стол, камин, жесткое кресло, в углу — напольная ваза с охапкой белых лилий, похожих на те, что Жозефина посадила на могиле графини Альтенорао. От них шел тонкий аромат.

Здесь было очень тихо — ни голосов, ни плача, ни шума сборов. Очевидно, отсюда тоже не уходило ни звука.

На стенах висели картины в грубых, едва оструганных рамах. На одной проступали из тьмы каменные ступени, на другой можно было разглядеть восемь окованных железом дверей, на третьей ничего не разберешь, как будто нарисован серый пепел, а на четвертой выписана дюжина разнообразных ключей с хитроумными бороздками. Они висели на гвоздях, вбитых в дубовую панель, и были освещены не поместившейся на картине свечой; ее свет отражался на их черных, красных, желтых, позеленевших тельцах, подчеркивал царапины, вмятинки, пятна ржавчины.

Граф Альтенорао повел рукой, и нарисованные ключи обратились настоящими, а рядом вспыхнула укрепленная на стене магическая свеча. Граф снял с гвоздя один из ключей и отпер дверцу книжного шкафа. Не без труда вытянув книгу с закованным в серебро переплетом, Леон отнес ее на письменный стол, раскрыл, зажег еще две свечи и наклонил так, чтобы капли расплавленного воска падали на страницы.

— Рафаэль, затопи камин, — велел он, усевшись к столу. Кивнул на пустой угол: — Дрова найдешь там. Нащупаешь и сложишь, затем подожжешь. Эл, сними картину с лестницей, вырежи из рамы холст. Раму нужно разломать и положить в камин, когда разгорится.

Леон сосредоточился на книге. На нее падали мутные капли, и он переворачивал страницы и прижимал, склеивая воском лист за листом.

Рафаэль вытаскивал из угла невидимые дрова. Намучился: чурочки были расщепленные, занозистые и немилосердно кололись, все больше под ногти. Элиан тоже едва справился с порученным делом и шипел от боли. Зато огонь в камине полыхнул, чуть только Рафаэль поднес свечу.

— Эл, клади раму, — велел граф Альтенорао.

Обжигаясь, Элиан сунул в пылающий зев камина обломки. Языки пламени съежились, потускнели, но, лизнув раз-другой, признали грубо оструганное дерево за пищу.

Граф поднялся от стола, свернул в трубку холст со ступенями и, что-то шепча, бросил в камин. Холст неспешно развернулся, накрыл пылающие дрова. Изображение проступило намного отчетливее: можно было разглядеть каждую щербину на древних ступенях, каждый стык на каменной стене рядом. Затем полотно вспыхнуло зеленым пламенем — и осыпалось пеплом. Огненные языки на невидимых дровах танцевали свободно и радостно.

Леон устало потер лицо и возвратился к столу, перевернул очередную страницу.

— Снимайте картину с дверями. Так же вырезать полотно, разломать раму. Холст разрезать на восемь частей, каждую со своей дверью. Осторожнее, не повредите двери. И складывайте на полу, не спутав порядок.

Опять намучились, хоть и укрощали картину вдвоем. Разрезали вкривь и вкось, хотя кинжалы были превосходно наточены. К счастью, ни одну дверь не задели и не оттяпали от нее кусок. Когда Леон подошел принимать работу, оказалось, что кособокие обрезки заляпаны кровью, а пальцы Элиана и Рафаэля щедро кровоточат.

Граф бросил в камин обломки рамы, одну за другой скормил огню нарисованные двери. Они сгорали быстро, на несколько мгновений успев проявиться до последнего гвоздя и заклепки. Леон раз за разом шептал короткое заклинание; и от раза к разу ему становилось все труднее дышать, на лбу выступила испарина.

Вернувшись к столу, он обессиленно повалился в кресло, поставил свечи прямо, чтобы не капали воском.

— Мы с вами материализовали лестницу в подземелье и восемь дверей, которые предстоит открыть… но это далеко не все. — Он посидел, прикрыв глаза, и снова заговорил: — Герзенгольц явится сюда и, насколько я представляю, попробует сторговаться. Ваше дело — не верить ни единому слову. Вам ясно, господа?

Господа кивнули.

Передохнув, граф потянулся к панели с ключами, выбрал один. Шепнул над ним- заклинание, вынул из ящика стола моток веревки и вместе с ключом передал Рафаэлю:

— Сделай связку. Так, чтобы шли по порядку и было бы трудно перепутать.

Виконт поочередно связал четыре ключа, с беспокойством поглядывая на брата. Леон стремительно уставал от заклинаний. Горящие свечи бесстрастно подчеркивали его ввалившиеся щеки, темные круги под глазами, пересохшие губы.

— Вот что тебе нужно знать, младший маг, — граф улыбнулся измученной улыбкой. — Отпирать двери пойдешь один. Помни: Герзенгольц непомерно алчен, коварен и жесток. И очень силен. Нельзя, чтобы он стал еще сильнее, завладев магией нашего рода. Быть может, у тебя достанет сил ему не поверить и хватит решимости убить. Потому что ты сильнее меня. И ты — маг-охотник.

Граф произнес заклинания над пятым и шестым ключами, посидел, отдыхая. Рафаэля подмывало спросить, что же сокрыто в подземелье, но удерживала мысль, что брат об этом молчит неспроста.

— Леон, если Герзенгольц — преступник, — заговорил Элиан, — отчего ты не зовешь на помощь? Ведь над магами есть свой закон, своя власть…

У Леона гневно сверкнули глаза.

— Чтобы иметь право на помощь, надо состоять на службе. Служить королю, а главное — Высокому совету магов. Альтенорао никогда не служили, наш род был в стороне от козней, интриг и попыток урвать свой куш. Известно: наша магия не принесла нам ни гроша. Однако она не принесла и горя в мир, не прибавила нам позора. Ею не пользовались негодяи, порабощая умы и души, с ее помощью не воевали короли. А теперь ушлому мерзавцу вздумалось, чтобы она служила ему… К Черным Искрам Совет! Но и в частном порядке я никого не дозвался. Магам слишком дороги собственные покой и безопасность.

Граф помолчал, успокаиваясь, затем прошептал заклинание над седьмым ключом, а восьмой вручил Рафаэлю как есть: