Иван Афанасьев - В Праге в одиннадцать

В доме возвратившийся Ковач обнаружил лишь одно — ничего не изменилось. Дылда Фриц стоял у плиты, Кайзер читал газеты, Раунбах задумчиво разглядывал карту Европы, испещренную пометками, смысл которых был ведом ему одному. Курта в его комнате не было.

— Он не дождался тебя, — лысый Отто проснулся в кресле, когда Мирча потрепал его по плечу, — все хотел раскрыть тебе великую тайну иной жизни. Он оставил тебе записи, они в твоей комнате.

— Курт умер? — напрямик спросил Мирча, — По какой причине?

— Веская причина, Мирча, очень веская. Пуля калибра семь целых, шестьдесят две сотых миллиметра в затылке. Приказ отдал господин Раунбах, а выполнил Ян. Иначе было нельзя. Старина Курт совсем рехнулся, начал говорить такие вещи, что подвел бы нас всех под расстрел.

Ян поднял голову от газеты, встретился глазами с Ковачем, кивнул в знак согласия и вновь уставился в газету.

— Мы похоронили его в саду, как положено. Приходил священник, исполнил обряд. Только табличка на могиле не с его настоящим именем.

Отто прикурил сигарету и вызвался проводить Мирчу к могиле.

— Сам найду — невежливо буркнул Ковач, направляясь к выходу.

"Целями Братства Креста и Розы являются: 1- Устранение монархической формы правления, замена ее правлением философски избранных (не достигнута, Мирча, слишком мало посвященных); 2 — Реформация науки и философии на началах Истинного Знания (мы сейчас дальше от истины, чем в 1614 году, когда был опубликован манифест "Слава Братства"); 3 — открытие универсального лечения или панацеи (в мире физическом панацеи быть не может, но посвященный, соединяющий собой два мира, может лечить так, как будто он сам — панацея. Ты, сынок, уже сделал первые шаги, ты близок к первой вершине — Софии. Вторая же вершина — Каббала, а вершина третья — Магия). Основатель ордена, Христиан Розенкрейцер, жил 106 лет, а потом заключил себя в сосуд философский, где его тело хранится нетленно, а через 120 лет возвращается к земной жизни. Истинные члены Ордена скрывают от непосвященных свою принадлежность, собираясь раз в год в Доме Святого Духа, который существует скрытно для непосвященных. Истинные розенкрейцеры способны становиться невидимыми, исцелять на расстоянии, они превзошли всю человеческую мудрость. Я мал и невежественен, но и мне пред смертью открылась великая истина. Лишь ты, Мирча, способен меня понять. Я получаю знания прямо от Высшего Существа, я преодолел границу между мирами…"

Начало записок Франка еще на что-то были похоже. По крайней мере, это был нормальный немецкий язык, и Ковач улавливал, что именно Курт хотел сказать. Дальше шли схемы, диаграммы, латынь, буквы еврейского алфавита, непонятные рисунки, числа. Если что и было на немецком, то лишь беспорядочный набор слов.

В комнату вошел Раунбах и спросил, кивнув на разложенные листы с записями:

— Разобрался?

Ковачу пришлось признать, что нет, и что вообще эти записки писал не вполне здоровый человек. Раунбах просмотрел несколько листов:

— Это одна из пятнадцати схем розенкрейцеров, опубликованная в 1735 году Георгом фон Веллингом. Не знал, что Курт способен воспроизвести ее по памяти. Возможно, безумие обострило его таланты. Ты могилу уже видел?

Конечно, Фриц предпочитал разговаривать в саду, потому и намекнул на посещение могилы. Мирча взял кусок хлеба, чтобы покрошить птицам на могиле Курта, и они вышли из дома.

— Курт не только нес полную чушь об устройстве нашего мира и мира астрального, о бестелесных братьях ордена и собственном приобщении к тайнам. Это было не страшно, только утомляло. Он выбалтывал, сам того не замечая, наш план спасения. Я был вынужден его убрать, сославшись на его сумасшествие.

— Он действительно сошел с ума?

— Не специалист по психике, но очень похоже. Я знаю, что у розенкрейцеров есть такое представление: душа прикована к телу тремя связями. Освобождение от них позволяет достичь бестелесного существования. Соответствующие процедуры называются: "отливка расплавленного моря", "изготовление бриллианта розы", "получение философского камня". Курт утверждал, что прошел первую из них. Только я не уверен, что он знал, какая — первая.

Мирча недоуменно посмотрел на Фрица:

— А ты знаешь — какая? Разве орден все еще существует?

Фриц знал многое. Что орден был основан в 1400 году, что его основатель, именуемый — Наш Прославленный Отец и Брат, действительно жил невообразимо долго; что в ордене, когда он решился заявить миру о своем существовании, состояло всего восемь истинных посвященных, и это число не должно было увеличиваться. Орден скрывал своих членов, пряча авторство их книг за псевдонимами, именами приближенных к ордену, просто создавая мистификации. Фрэнсис Бэкон, Гете, Сен-Жермен — были ли они членами ордена? А Иоганн Валентин Андреа? Существовал ли такой человек, или это один из псевдонимов Бэкона? Где находился их Дом Святого Духа, не в Карлсбаде ли?

Позже орден стоял за созданием масонских лож, искусно стирая память о себе. Но, согласно уверениям Фрица, орден Креста и Розы продолжал существовать.

— Его истинные адепты способны "поднимать розу с креста", то есть отделять астральное тело от физического, не впадая в безумие. Я знаком с одним таким мастером… Курт этого сделать не смог, впрочем, он все равно был обречен. Хватит о нем. Мне звонил Шульц, сказал, ты нашел ловца.

— Болгарский крестьянин, недалекий, но себе на уме. Его опасно обучать. Почувствовав свою силу, он попытается сбежать. Я таких людей знаю. Вдали от дома они себя плохо чувствуют, и это нельзя изменить ни страхом, ни подкупом.

Фриц покачал головой:

— У нас, что, есть другой ловец? Ты помнишь, я заподозрил, что Тополь скрывается в Млада-Болеславе? Есть косвенное подтверждение — выброс астральной энергии в Праге. Что там произошло, мы так и не поняли. Обрати внимание, Тополь не стал скрывать Прагу, но он скрывал маленький городок неподалеку. Недавно произошел еще выброс, в Брно. Машина с командой гестаповцев ехала на задание и неожиданно врезалась в столб. Погиб только их командир, умер от сердечного приступа. Так что подготовим болгарина — и в гости к Тополю.

Кенигсберг встретил Кондрахина затяжным моросящим дождем. Все было серым: и небо, и вокзал, и дома, и люди. На площади у вокзала их ждала машина. Пожилой водитель, не поприветствовав приезжих и не о чем не спросив Шульца, немедленно вырулил с площади на прилегающую улицу.

В дороге Юрий и Николай Павлович то и дело крутили головами, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, но серый дождь поглотил город. Рейнгарт дважды пытался о чем-то спросить Шульца. После второго вопроса доктор коротко приказал ему заткнуться.