Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

К тому же, не в характере Метаморфа было искать компании человека или выказывать к последнему дружелюбие. Для большинства людей Маджипура Метаморфы являлись призраками минувшей эпохи, нереальными и легендарными. Для чего кому-то из них нарушать его уединение, предлагать себя в убедительной подделке для любви, рьяно стараться расцветить ему день и ласкать ночью? Иной раз ему мерещилось, будто Сэрайс в темноте возвращается в свой естественный облик и, поднимаясь над ним спящим, вонзает сверкающий кинжал в горло, мстит за преступления его предков. Но он понимал, что подобные фантазии — дурость. Захоти Метаморфы убить его, им бы не потребовалось изобретать столь запутанные шарады.

Нелепо было верить, будто она Метаморф, и так же нелепо было не верить в это.

В конце концов, откинув все сомнения, он решил вновь вернуться к своему искусству, и в один необычно ясный и солнечный день он вытащил Сэрайс на скалу сочного красного цвета, прихватив пустой холст. Она зачарованно смотрела за его приготовлениями.

— Ты рисуешь только сознанием? — спросила она.

— Только им. Я фиксирую сцену в душе, преобразую и… Увидишь сама.

— А ничего, что я смотрю? Я ничего не испорчу?

— Конечно, нет.

— Но если еще чье-нибудь сознание вмешается?

— Этого не случится. Холсты настроены на меня. — Он посмотрел сбоку, поправил подрамник, отошел на несколько футов. В горле вдруг пересохло, руки дрожали. Прошло столько лет, сохранился ли у него этот дар? И техника? Он выровнял по прямой линии холст и коснулся его, пока предварительно, сознанием. Сцена была хорошей, живой и необычной, цвета сильно контрастировали между собой — превосходная композиция. Массивная скала с жутковатыми мясистыми растениями, на кончиках ветвей которых цвели крошечные желтые чашечки, испещренный солнечным светом лес — да, да, это поддается, это поможет перенести на холст суть окружающих густо переплетенных джунглей…

Он прикрыл глаза. Вошел в транс. И перенес картину на холст.

Сэрайс тихонько вскрикнула от удивления.

Нисмайл почувствовал, что весь покрыт потом. Он пошатнулся, с трудом сохраняя дыхание. Мгновение спустя он вновь обрел над собой контроль и взглянул на холст.

— Как красиво! — прошептала Сэрайс.

Но он был потрясен увиденным. Эти головокружительные линии, смазанные и полосатые цвета, тяжелое сильное небо, угрюмой петлей приклеенное к горизонту — ничего похожего на сцену, которую он хотел запечатлеть, и что гораздо тревожнее, ничего похожего на предыдущие работы Териона Нисмайла. Мрачная, болезненная картина, испорченная непреднамеренным диссонансом.

— Тебе не нравится? — удивилась Сэрайс.

— Я совсем не это пытался передать.

— Ну и что? Все равно, удивительно создавать так картины, тем более, такую прекрасную…

— По-твоему, она прекрасна?

— Конечно. А разве не так?

Он посмотрел на Сэрайс. Это? Прелестно? Что это лесть? Или у нее просто нет вкуса? Невежество? Неужели она искренне восхищается тем, что он сотворил? Этой необычной, мучительной картиной, мрачной и чуждой…

ЧУЖДОЙ!

— Тебе не нравится? — Она уже не спрашивала — утверждала.

— Я не писал около четырех лет. Наверное, нужно начинать медленно и постепенно.

— Это я испортила, — перебила Сэрайс.

— Ты? Глупости!

— Мое сознание вмешалось, мое видение вещей.

— Я ведь говорил тебе, что холсты настроены только на меня. Я могу стоять среди многотысячной толпы, и никому не удастся повлиять на мою работу.

— Но, может, я как-то отвлекаю тебя?

— Вздор!

— Я пойду, прогуляюсь, рисуй пока один.

— Не стоит. Пойдем-ка лучше домой, искупаемся, перекусим и еще кое-чем займемся, а?

Он снял с подставки холст и скатал его. Однако, слова ее подействовали на него сильнее, чем он сам признал бы. Несомненно, нечто странное вмешалось в создание картины. А вдруг это она каким-то образом испортила работу? Что, если скрытая душа Метаморфа наполнила своей сущностью его сознание, заставив воспринять чуждые цвета?..

Они молча шли вниз по течению реки, и когда добрались до луга земляных лилий, где Нисмайл встретил первого Метаморфа, он сболтнул, не подумав:

— Сэрайс, я хочу тебя кое о чем спросить.

— Да?

Теперь он уже не мог остановиться.

— Ты не человек, да? Ты действительно Метаморф?

Она уставилась на него, щеки ее заалели.

— Ты серьезно?

Он кивнул.

— Я — Метаморф? — она не очень убедительно рассмеялась. — Что за дикая мысль!

— Ответь мне, Сэрайс. Посмотри мне в глаза и ответь.

— Какая глупость, Терион.

— Пожалуйста, ответь.

— Ты хочешь, чтобы я доказала, что я человек? Но как?

— Я хочу, чтобы ты сказала мне, человек ты или что-то другое?

— Я человек, — сказала она.

— Я могу этому верить?

— Не знаю. Я тебе ответила. — Глаза ее весело блеснули. — Или я чувствую не как человек? Веду себя не по-человечески? Неужели я похожа на подделку?

— Может, я просто не могу подметить различий.

— Но с чего ты взял, будто я Метаморф?

— Только Метаморфы живут в здешних джунглях, — ответил он. — И логично… хотя, даже… — он сбился. — Ладно, я получил ответ. Дурацкий вопрос, и я дурак.

— Странный ты! Ты ведь должен рассердиться на меня. Ты ведь думаешь, что я испортила твою картину.

— Нет.

— Ты не умеешь лгать.

— Ну хорошо. Что-то испортило мою работу. Я не знаю, что. Я собирался писать не это.

— Тогда напиши другую.

— Да. Позволь мне написать тебя.

— Я тебе уже говорила, я не хочу, чтобы меня рисовали.

— Мне это очень нужно. Мне необходимо увидеть свою душу, а я могу только так…

— Рисуй двикку, Терион, хижину.

— Но почему не тебя?

— Мне не хочется.

— Это не ответ. Что тут такого?

— Пожалуйста, Терион.

— Ты боишься, что я увижу тебя на холсте такой, какой ты себе не нравишься? Так? Или, что я получу иной ответ на вопрос, если напишу тебя?

— Пожалуйста.

— Позволь мне написать тебя.

— Нет.

— Но почему? Скажи, почему?

— Не могу, — ответила она.

— Тогда и отказать ты не можешь. — Он вытащил холст из мешка. — Здесь, на лугу, сейчас. Подойди, Сэрайс, встань у реки. Это быстро, всего минута…

— Нет, Терион.

— Если ты меня любишь, ты мне не откажешь.

Столь грубый шантаж потряс его самого и рассердил ее. Он заметил зловещий огонек в глазах девушки, какого никогда не замечал раньше. Она сказала холодно и ровно:

— Не здесь, Терион. У хижины. Рисуй меня там, если настаиваешь.