Сара Кроссан - Пойманные под стеклом

Я закатываю глаза, чтобы показать ей, что мы не тупые. Конечно мы знаем про этот лес.

Каждый знает о нем. Именно там мы и планировали переночевать. Даже если и не планировали добраться туда так быстро. Вообще-то мы хотели побродить по уютным деревням, вместо того, чтобы бежать по самой короткой дороге напрямик и оставлять остатки прошлой цивилизации в стороне.

— Да. Окей, — бормочет Квинн. Он очевидно сдался.

— Удачи, — кричу я. — Но скажи, есть ли у тебя что поесть? — пусть я и не особо радуюсь обществу Алины, все равно не хочу, чтобы она умерла с голоду.

Когда она медлит с ответом, я достаю пачку кексов из рюкзака и отдаю ей. Она улыбается, машет свободной рукой и решительно отправляется в путь.

Квинн и я смотрим ей вслед, как она добирается до нескольких разрушенных домов в дали.

Кажется, она точно знает свою цель.

Хотя солнце стоит еще высоко, небо все еще хмурое и дымное. Мой взгляд блуждает, но я не замечаю других людей, как маленькие точки передвигающиеся в дали. Квинн и я одни. Мы приседаем на каменную стену и едим запасы протеина со вкусом кокосовой пальмы. С маской это не очень легко: одной рукой мы оттягиваем нижнюю часть маски и отправляем маленькие кусочки в рот, а второй прижимаем маски к носу.

С тех пор как Алина исчезла на горизонте, Квинн погрузился в молчание. Некоторое время я игнорирую это в надежде, что он снова опомнится. Но видимо хорошо, что он не открывает рта остаток пути, и нам не приходится говорить об этом.

— Она должна была нарушить какой-то закон, — говорю я. Мне тяжело назвать ее имя.

— Что бы там не произошло, она была очень взволнована. Надеюсь, мы смогли помочь ей.

— Ну, она не выглядела совсем беспомощной. Она знает, что делает. И вообще, чем ты можешь ей еще помочь? Побежать за ней?

Квинн все еще смотрит на покинутые здания на горизонте. Внезапно он перестает есть, бьет себя по голове и смотрит на меня. Я оборачиваюсь. Тогда он делает губы бантиком, прижимает свою маску к моей и издает громкий чмок. Я чувствую, что краснею и начинаю возиться с молнией.

— Что? — спрашиваю я и дергаю уже мои волосы, которые зажаты ремнем моей маски. Он сидит слишком туго и мне приходится надавить и оттянуть его.

— Ты совершенно права, мы должны последовать за ней! Она совершенно одна, полностью беззащитна и полагается только на себя. Это очень опасно снаружи. здесь масса опасностей, и только посмотри на небо. Погода просто ужасная, у нее нет подходящей одежды. Знаешь кем мы будем, если с ней что-то случится? Убийцами.

— Убийцами? Почему это? Если ей нужна наша помощь, она попросила бы. Но Алина довольно ясно сказала, что мы не должны идти с ней. Она не хочет нашей помощи. Квинн, у нее есть знакомые здесь. Люди, которые ей важнее чем мы. Мы не ее друзья.

Когда я заканчиваю говорить, Квинн усиленно жует нижнюю губу. Он выглядит обиженным. — Неужели ты совсем не жаждешь приключений, Беа? Так как это действительно первое настоящее приключение, с тех пор как мы были детьми. Ты не чувствуешь себя… более живой?

— О да, супер. Я чувствую себя такой живой. Но если мы побежим следом за этой девочкой, скорее всего это продлится недолго. Мой кислород не вечен, — я стучу по своей бутылке.

— Ах это, у нас его достаточно. Хватит на два дня. И кроме того, она намекнула, что там куда она направляется, кислорода достаточно. Там и пополним запасы.

— Блин, Квинн, — я готова заплакать. Лучше бы сказать ему, что мы вдвоем, только мы, планировали это путешествие, и я надеялась, что здесь вне купола он откроется мне, а не какой-то прибившейся девчонке. А если я откажусь идти с ним? Ну тогда я неверное, вернусь одна в купол и по дороге обдумаю, какой глупой посчитает Квинн мою реакцию.

— Я знаю, что ты боишься, — говорит он и я чувствую себя гораздо лучше. По крайней мере он думает о моих чувствах. — И правда: Нам нужно что-нибудь чем защищаться. У тебя есть что-то, что сгодится как оружие? — он прыгает с каменной стены вниз.

— Зачем мне брать что-то подобное с собой?

— У меня есть нож. Чтобы порезать еду, — он вытаскивает нож с длинным, массивным лезвием и подает мне. Рукоятка удобно лежит у меня в руке. — Ты возьмешь это, — говорит он и передает мне футляр. — У меня есть канат и молоток, чтобы забивать распорки палатки.

— Как ты думаешь, как сильно она разозлиться, если поймет, что мы ее преследуем? — киваю я ему.

Квинн даже не усмехнулся. — Этим мы можем защититься от разбойников пустыни, — он туже завязывает свои сапоги, затем мои. — Готова? — спрашивает он.

— Что? Разбойники пустыни? — конечно я слышала истории о разбойниках, бывшие арестанты и сумасшедшие, которым якобы когда-то удалось сбежать из купола. Это значит, они живут в остатках разрушенных городов, используют самодельные дыхательные аппараты и грабят туристов, которые слишком далеко удалились от купола. Но как такое возможно? Даже если они ускользнули из купола и как-то находят кислород, то я совершенно не понимаю, как они питаются? Это выглядит скорее как слухи. Легенда.

— Нет, возьми это. Я не смогла бы использовать это, — говорю я и возвращаю Квинну нож, после чего он закрепляет его на поясе.

— Ну все, идем? — настаивает он. Он убирает нашу закуску, снова надевает зеленую перчатку и трет себя по лбу. — Иначе мы ее не догоним.

Выглядит это так: я бегу следом за Квинном, Квинн бежит за Алиной: и мы все втроем бежим прямо в глотку этого забытого города. Добровольно.

Вообще-то я планировала избегать старые асфальтированные шоссе, чтобы не быть у всех как на ладони. Собственно, я хотела найти свою собственную дорогу в центр города. Но это невозможно, если я не хочу перебираться через всевозможные крошащиеся стены и заборы. Кроме того начинается дождь. Не сравнить с мировым потом, но достаточно сильный, чтобы превратить поля в болота. Я натягиваю шарф Беа на голову и завязываю его.

И тогда выбираю усеянную дырами дорогу, вместо более непроходимого пути в обход.

Живя в Куполе, сложно представить как выглядит Пустыня. И если турист находится снаружи, может путешествовать на несколько миль вперед, не задумываясь о кровавой расправе, которая произошла здесь однажды. Все же чем дальше отдаляешься от купола, тем больше опустошение бросается в глаза. Вокруг обломки и мусор, тихие свидетели хаоса, который здесь господствовал: сотни ржавых машин, автобусов, автофургонов. Тележки для покупок, выцветшие пни, опрокинутые телеграфные столбы. Тут и там я замечаю мелкие предметы личного пользования. Зубная щетка, например.

Что произошло с собственностью? Старые рекламы все еще висят на стенах домов, но послания выцвели. Здесь господствует таинственная тишина, мои шаги — единственный звук.