Михаил Тырин - Истукан

Все очень тепло распрощались с Жбанковым. Было слышно даже, как мужики плачут. Инженер пока не прощался. Он еще кое-что хотел добавить к сказанному.

- Петр Алексеевич, - нерешительно проговорил он. - Не хочу я вас зря обнадеживать, но... Быть может, успеем мы до дому добраться и всех предупредить о вашем несчастье. Возможно, там смогут вам помощь выслать. Но вряд ли... Непростое это дело, да и времени совсем не осталось.

- Ничего... Не терзай себя, инженер. Будь что будет, одним словом.

Жбанков, окончив разговор, подошел к окошку. Отсюда было видно, как небольшая железная люлька с коротким огненным хвостом уносится прочь, к дому. Жбанков смотрел ей вслед и думал о своих людях. О том, что вскоре они вернутся, будут опять жить по-прежнему, бродить по улицам, здороваться с соседями, заходить в кабаки. Дорого сейчас отдал бы купец, чтоб по-простому пройти по улице своего городка. Но нечем за это платить, а те деньги, что спрятаны за голенищем, никакой цены уже не имеют.

Жбанков сидел в кресле, погрузившись в необычное полусонное состояние. Голова при этом была ясной, как воздух в морозное утро. Его посещали разные видения. Вот его супруга сидит у окна с самоваром. Вот стряпуха догоняет бойкую курочку, назначенную в суп. А вот лавочники и коробейники толпятся у ворот складов, трогая свои кошельки и судача о ценах на муку и сахар...

Пришла к нему и иная картина. Как собирается на заречных лугах народ, чтоб встречать из путешествия купца Жбанкова. Рассаживаются на траве старики, поджигают свои цибарки. Прохаживается околоточный надзиратель, смотрит за порядком. Отдельно в своей коляске сидит помещик Дрожин, грея за пазухой обещанный бутылек с наливкой. Все глядят в небо, волнуются, ждут, когда из-за облаков появится уставший от дороги "Князь Серебряный".

А вместо этого - вдруг огненный дождь. И кричат люди, разбегаются в разные стороны, пылают скирды по краям луга, хватается за голову помещик Дрожин, падает без чувств супруга...

Все это видел Жбанков как бы со стороны. Словно сам он не только участия не принимал, но и вообще к происходящему не имел отношения. Поэтому был он, на удивление самому себе, очень спокоен.

"Жаль, другим плохой урок преподам, - подумал он. - Тем, кто после меня мог бы полететь".

Без всяких особых чувств осознал он и тот факт, что из недр летящего снаряда все громче и громче доносится постороннее громыхание. Сомнений не было: истукан проник уже вовнутрь и теперь крушит стены. Скоро доберется и до общей залы.

Петр Алексеевич нехотя поднялся и пошел в кладовую. Там нашел он тяжелый лом, забрызганный известкой, взвесил на руке, задумался. Пойдет, решил он.

В полном спокойствии прошел в коридор, остановился перед перегородкой. Потолкал ее ногой. Железо было прочным, но если хорошо размахнуться да не один раз ударить, тяжелый лом его, пожалуй, прошибет. И дело с концом. Незачем терзаться, ожидая, пока идол загребет тебя в свои каменные руки. Как там Меринов сказал - и минуты в дырявом снаряде прожить не можно. Оно и к лучшему.

И уже совсем было решился купец ударить острым ломом по молчаливому железу и положить всему конец, но тут принял во внимание, что грохот, сопровождавший пришествие истукана, отчего-то стих. Жбанков этому пока не удивился и не обрадовался, а просто, прислушался. И вместо ожидаемого лязга за перегородкой услышал почему-то некий хрип и шорох. Причем у себя за спиной!

Это, несомненно, работало радио. Жбанков отшвырнул лом и бросился в залу. Он пока ни на что не надеялся, а просто желал услышать живой человеческий голос и, возможно, самому что-то сказать напоследок.

- ..."Князь Серебряный"... "Князь Серебряный"... - вещало радио чужим незнакомым голосом. Сначала Жбанков не разобрался, о каком князе еще может идти речь, но потом понял: его собственный снаряд так наречен.

- Кто говорит? - выпалил он, схватив в руку "чайное ситечко".

- "Князь Серебряный" - это вы? - вопросил голос.

- Точно так, а кто говорит?

- К вам обращается тайный советник Моршанский из Всемирного российского консульства. Могу ли побеседовать с командиром экипажа?

- Нет тут уже никаких командиров, - угрюмо ответил купец.

- Виноват, не понял вас.

- Я говорю, несчастье у нас случилось. Вся команда спаслась на железной люльке, один я остался. Я - купец Жбанков, хозяин снаряда.

- О-о... Очень сожалею. Надеюсь, никто не пострадал?

- Кое-кто и пострадал. А я уже и с жизнью простился.

- Помилуйте, голубчик, не торопитесь с жизнью прощаться! Я для того с вами разговариваю, чтоб "Князя Серебряного" встретить и препроводить на посадку со всеми предосторожностями.

- Да неужто?! - выдохнул купец.

- Именно так! Но прежде позвольте проявить интерес: здоровы ли его величество принц Муздрандокский Эрхваал Ланнотарио Ннусимун?

- Как вы сказали? - удивился Жбанков. - Какой такой принц? У нас никаких принцев не имелось.

- Но как же? К вам же в порту подсадили пассажира. Мы точные сведения о том имеем, нам по радио передали. Принц направлялся в Петербург с важной дипломатической миссией, и его ждут с великим нетерпением.

- Боже праведный, - прошептал Жбанков, догадавшись, о чем идет речь.

- Так могу ли узнать, здоров ли принц?

- Принц-то? Боже мой... Несчастье, ваша светлость! Ныне ваш принц покойник, и лежит он в грузовых кабинах.

Радио надолго замолчало. Стали слышны посторонние шумы в пространстве.

- Что вы такое говорите, господин Жбанков, - оторопело проговорил Моршанский. - В своем ли вы уме? Как могло такое случиться?

- Несчастье, ваша светлость. Зачем же нам сразу не сказали, что этот вислоухий - принц?

- Из одних только соображений секретности, господин Жбанков. Но простите. Отчего вы сказали "вислоухий"?

- Я и говорю. Принца вашего вислоухого наш мужик по неосторожности зашиб, - в эту минуту Жбанкову не хотелось уже никакого спасения, а хотелось лишь избавиться от такого стыда. Однако он продолжал: - А идол каменный, что с ним в багаже был, вдруг взбесился и весь снаряд нам покалечил, и мужика этого умертвил.

- Идол? - еще раз удивился советник. - Я, признаться, не очень вас пойму.

- Да-да! Теперь идол ко мне подбирается, и сделать ничего нельзя, только молиться...

- Идол... - хмыкнул советник. И вдруг стало слышно, как он хлопнул себя по лбу и рассмеялся. - Ах, идол! Ну, теперь ясно. Сдается мне, вы ему, идолу, серных шариков не давали?

- Шариков? - озадаченно переспросил Петр Алексеевич.

- Да, знаете ли, таких желтых шариков, что у "вислоухого", как вы изволили выразиться, в набрюшной сумке были. Верно?

- Да, были какие-то шарики. - Купец наморщил лоб.

- Вот потому идол вас и преследовал, что шариков ему хотелось. У него и в мыслях не было вреда вам причинять. Просто без шариков он становится очень нервный и даже начинает несколько... э-э-э... своеобразно пахнуть. А тот, как вы говорите, "вислоухий", эти шаритки высиживает, как курица - яйца. Вот они так вместе и существуют.