Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)

Маленькое розовое существо все еще разсматривало меня своими мигающими глазками, когда въ одномъ изъ ближайшихъ отверстій берлоги вновь показался мой человѣкъ-обезьяна, знакомъ приглашая меня войти. Въ тотъ же самый моментъ какой-то толстый кривобокій уродъ, согнувшись, вышелъ изъ пещеры, которая находилась въ концѣ этой странной улицы. Среди освѣщенной зелени листвы безобразная его фигура приподнялась, и онъ уставился на меня глазами. Я колебался, смутно желая бѣжать изъ этого мѣста по только-что пройденному мною пути, затѣмъ, однако, рѣшивъ испытать приключеніе до конца, крѣпче сжалъ свою палку въ рукѣ и послѣдовалъ за моимъ проводникомъ подъ зловонный навѣсъ.

Я вошелъ въ полукруглое пространство, своею формой напоминающее пчелиный улей; около каменной стѣны, представлявшей перегородку внутри помѣщенія, была сложена провизія изъ разнообразныхъ плодовъ, кокосовыхъ и другихъ орѣховъ. Грубая деревянная и каменная посуда валялась разбросанной на землѣ и отчасти на плохенькой скамейкѣ. Огня не было. Въ самомъ темномъ углу хижины сидѣла на корточкахъ какая-то безформенная масса; она при видѣ меня заворчала. Мой человѣкъ-обезьяна продолжалъ стоять, слабо освѣщенный свѣтомъ, проникающимъ черезъ входное отверстіе, и предложилъ мнѣ расколотый кокосовый орѣхъ. Я пробрался до противоположнаго угла, усѣлся на корточкахъ и принялся грызть съ возможнымъ спокойствіемъ орѣхъ, не смотря на одолевшій меня страхъ и на невыносимый спертый воздухъ въ хижинѣ. У входа появилось розовое созданьице и вмѣстѣ съ нимъ еще другое двуногое рыжаго цвѣта и съ блестящими глазами. Оба они принялись черезъ плечо глазѣть на меня.

— Гмъ! — проворчала неопредѣленная масса изъ противоположнаго угла.

— Это человѣкъ, это человѣкъ, — затараторилъ мой вожатый, — человѣкъ, живой человѣкъ, подобный мнѣ!

— Довольно! — ворчливо прервалъ его голосъ, выходившій изъ мрака.

Я грызъ свой кокосовый орѣхъ среди напряженной тишины и старался, но безъ успѣха, увидѣть, что происходило въ темнотѣ.

— Это человѣкъ? — переспросилъ голосъ. — Онъ пришелъ жить съ нами?

Голосъ былъ сильный, немного запинался и заключалъ въ себѣ какую-то странную интонацію, которая особеннымъ образомъ дѣйствовала на меня; произношеніе, однако, было болѣе или менѣе правильное.

Человѣкъ-обезьяна посмотрѣлъ на меня, какъ бы ожидая чего-то. Я понялъ его молчаливый вопросъ и отвѣчалъ:

— Онъ пришелъ жить съ вами!

— Это человѣкъ; онъ долженъ изучить законъ!

Я начиналъ теперь различать среди царствующей темноты неясный черный контуръ существа, съ вдавленной въ плечи головой, сидѣвшаго въ углу на корточкахъ. Въ пещерѣ стало еще темнѣе отъ появленія у входнаго отверстія двухъ новыхъ головъ. Моя рука сильно сжала оружіе. Существо изъ темнаго угла заговорило возвышеннымъ голосомъ:

— Повторяйте слова!

Въ началѣ нельзя было разслышать его словъ, но вдругъ онъ громко растянулъ нараспѣвъ:

— Не ходить на четырехъ ногахъ — это законъ…

Я остолбенѣлъ.

— Повторяйте же слова! — пробормоталъ человѣкъ-обезьяна. При этомъ онъ самъ повторилъ ихъ, и всѣ существа, которыя толпились у входа, поддакнули ему хоромъ съ какою-то грозной интонаціей въ голосѣ.

Я убѣдился, что мнѣ должно также повторять эту глупую формулу, и тогда началась безумная комедія. Голосъ впотьмахъ напѣвалъ фразу за фразой, на манеръ причитываній, а всѣ остальные присутствующіе повторяли ихъ. Произнося слова, они въ то же время раскачивались изъ стороны въ сторону и ударяли себя по бедрамъ; я слѣдовалъ ихъ примѣру.

Мнѣ казалось, что я уже умеръ и нахожусь въ мрачной пещерѣ загробнаго міра, окруженный таинственными уродами. Кое-гдѣ въ пещеру скудно проникали лучи солнца. Всѣ мы раскачивались и пѣли въ унисонъ:

— Не ходить на четырехъ ногахъ! Это законъ… Развѣ мы не люди?

— Не кушать ни сырого мяса, ни рыбы. Это законъ. Развѣ мы не люди?

— Не сдирать коры съ деревьевъ. Это законъ. Развѣ мы не люди?

— Не гнаться за другими людьми. Это законъ. Развѣ мы не люди?

Можно себѣ представить все остальное послѣ подобныхъ глупыхъ запрещеній; послѣ нихъ мнѣ казались возможными и всякія другія запретительныя статьи, еще болѣе безсмысленныя, невозможныя и безнравственныя. Особаго рода усердіе овладѣло всѣми нами. Раскачиваясь и бормоча все скорѣе и скорѣе, мы повторяли статьи страннаго закона. Хотя я нѣсколько и поддался вліянію этихъ дикарей, тѣмъ не менѣе, въ глубинѣ души готовъ былъ смѣяться надъ всѣмъ происходившимъ. Мы проговорили вслухъ цѣлый рядъ запрещеній, затѣмъ начали напѣвать новую формулу закона.

— Ему принадлежитъ домъ страданій!

— Ему принадлежитъ способность творчества!

— Ему принадлежитъ способность вредить другимъ!

— Ему принадлежитъ способность исцѣлятъ!

Далѣе потянулась длинная серія перечисленій, произнесенныхъ на какомъ-то непонятномъ для меня жаргонѣ, съ постояннымъ присовокупленіемъ словъ: «Ему принадлежитъ». Кого они подразумѣвали подъ этимъ словомъ, для меня оставалось загадкой. Мнѣ казалось, что я сплю и вижу сонъ, но никогда я не слыхалъ во снѣ пѣнія.

— Ему принадлежитъ убивающая людей молнія!

— Ему принадлежитъ глубокое море! — пѣли мы. — Ужасная мысль пришла мнѣ въ голову: Моро, превративъ этихъ людей въ животныхъ, внушилъ ихъ ограниченнымъ умамъ особаго рода поклоненіе себѣ. Тѣмъ не менѣе, не смотря на подобное убѣжденіе, я отлично понималъ, что не въ состояніи прекратить пѣніе, такъ какъ бѣлые зубы и сильные когти окружали меня со всѣхъ сторонъ.

— Ему подвластны звѣзды неба!

Наконецъ, эти причитанія окончились. Я увидѣлъ обливающееся потомъ лицо человѣка-обезьяны, мои глаза, привыкшіе теперь къ темнотѣ, стали лучше различать фигуру сидѣвшаго въ углу, откуда исходилъ голосъ. Существо это было ростомъ съ человѣка, но казалось покрытымъ темной и сѣрой шерстью, совершенно схожей съ цвѣтомъ шерсти таксы. Кто оно было? Кто были всѣ присутствующіе? Представьте себя окруженнымъ идіотами и калѣками, ужаснѣе которыхъ нельзя вообразить, и вы поймете мои чувства среди такихъ уродливыхъ карикатуръ человѣчества.

— У этого человѣка пять пальцевъ, пять пальцевъ… какъ и у меня! — проговорилъ человѣкъ-обезьяна. Я протянулъ свои руки. Сѣроватое созданіе изъ угла нагнулось впередъ.

— Не ходить на четырехъ лапахъ. Это законъ. Развѣ мы не люди?

Оно протянуло вмѣсто руки какой-то странный обрубокъ и взяло мои пальцы. Этотъ обрубокъ представлялъ изъ себя копыто лани съ когтями. Я насилу удержался, чтобы не закричать отъ удивленія и ужаса. Его лицо нагнулось, чтобы разсмотрѣть мои ногти; чудовище приблизилось къ свѣту, проникающему черезъ входное отверстіе, и я съ дрожью и отвращеніемъ увидѣлъ, что то былъ ни человѣкъ, ни звѣрь, а прямо сѣрая масса съ шерстью и тремя темными дугами, обозначавшими мѣсто глазъ и рта.