Торн Стюарт - Дары зингарцев

Юноша перевел. Римьерос остался вполне доволен - покхитайски его речь прозвучала с приличествующей случаю торжественностью и важностью. Но едва молодой кхитаец заговорил по-аквилонски, принц снова еле удержался от смеха.

- Моя ести Моу Па. Импиратора послала моя проводить гости ситолицца. Моя ести мала-мала хайбэи Императора, но плишла гости, и моя будити казать за гости. Начальника горотьских стен и мосьтов типей звать зингасски княси и свита во двоесси.

- Это бесподобно, - пробормотал Римьерос. А вслух спросил: - А что такое _хайбэй_?

Юноша задумался. Из последовавшего объяснения принц не понял ничего, уяснив лишь, что это нечто очень близкое к Императору - и удовлетворился таким ответом.

Предложение отужинать во дворце градоправителя было встречено с благосклонностью. Римьерос и его рыцари во всем блеске появились в огромном с низким потолком зале. Кхитайцы были в среднем на голову ниже любого из гостей, и молодые гранды выглядели среди них парусниками в окружении маленьких баркасов.

Римьерос, сидевший по левую руку от градоправителя от Моу Па он уже знал, что это самое почетное место за столом, - довольно быстро привык к несколько странной речи переводчика. Произнося свою несуразицу, юноша был невероятно серьезен. Для него это был настоящий труд строить фразы так, чтобы они казались зингарцу забавными и неправильными. С каким бы облегчением перешел он с ломанного языка на настоящий! Но он утешал себя тем, что витиеватые фразы Римьероса, который, разумеется, и не подумал упростить свою речь ради плохого переводчика, звучали в его изложении не менее красиво, чем поаквилонски.

Сэй Тхикон Фэн расспрашивал принца о том, хорошо ли прошло путешествие, много ли человек погибло в пути и можно ли добраться до Зингары морем; Римьерос отвечал сдержанно, боясь сказать лишнее. Когда речь зашла о разбойниках, часто тревожащих караваны, он, улыбаясь, ответил, что вряд ли сыщется разбойник, - или даже шайка который отважится напасть на отряд в триста человек.

- Король Зингары, посылая меня к вашем повелителю, предусмотрел возможность нападения, - заметил он. - Мы проходили по очень опасным местам. Но доставили дар короля в целости и сохранности.

На это градоправитель со вздохом заметил, что бывают разбойники не столько сильные, сколько ловкие. Вот, к примеру, не далее как вчера кто-то забрался в городскую сокровищницу и вынес оттуда все, что счел ценным. Причем разбойник, как видно, был из-за гор, поскольку лействительно ценных вещей - двадцати свитков живописи, предназначенных в дар Императрице на грядущем Празднике Весенней Луны - не тронул, забрав только золотые безделушки. Заинтересованный, Римьерос начал расспрашивать, но ему мало что могли рассказать. Известно лишь, что этот вор очень ловок и обладает поистине чудовищной силой, пожаловался градоправитель. Ибо прутья клетки, ограждавшей сокровищницу, были отогнуты, а тигр, охранявший ее, - пойман удавкой и привязан к прутьям, едва ли не задушенный.

Римьерос прикусил губу, вспомнив чудовищные бугры мышц киммерийца, и спросил:

- А не видали вы здесь человека с запада, синеглазого, черноволосого и очень высокого? Он, быть может, странствует не один, но с такими же чужестранцами, как и он. Не думаете ли вы, что это - его рук дело? У меня на родине он известен как самый отпетый разбойник и вор.

Да, последовал ответ, два или три дня назад здесь проходило четверо чужестранцев: трое мужчин и одна женщина. И один из мужчин действительно был синеглаз и черноволос. Неизвестно, с запада он или с севера, но и синеглазый, и его девушка неплохо говорят по-кхитайски, так что вероятнее всего они не издалека. К тому же, они не задержались здесь и дня, проследовав дальше к столице, а кража совершена этой ночью. Так что это никак не могут быть те четверо. Ведь тогда им пришлось бы возвращаться и ночевать в джунглях, а ни один человек, воин он или землепашец, не может отважиться на такое.

Римьерос только головой покачал на подобную наивность.

Глава 4. Дворец Ста Десяти Красных Крыш.

Голубь Тридцать Четвертый:

_Высокородный принц Римьерос, герцог Лара

своему брату, Кратиосу Третьему, королю Зингары и

правителю Каррских островов.

Милостью милосердного Митры мы наконец

завершили то, ради чего отправились в столь далекий

путь.

Сегодня утром наше высокое посольство было

милостиво принято Императором Тысячи Городов, как

именуют здешнего владыку. Еще его именуют

Божественным, Дваждырожденным - ибо, как я узнал,

со вступлением на престол Император теряет имя и

как бы рождается заново. Прежнее его имя запрещено

вспоминать, новое - если только оно существует - не

знает никто. Таким образом, ни один маг не может

причинить вреда Повелителю Звезд, ибо, не зная имени,

не можешь навести ни порчу, ни сглаз.

Ты видишь, брат, я стал весьма просвещен в местных

обычаях. Это - всецело заслуга нашего Моу Па,

существа невероятно смешного и терпеливого. Его

приставили к нам потому, что он, кажется,

единственный во всей столице, кто говорит по

аквилонски. Впрочем, нет, есть еще один человек,

Верховный Саккей, как здесь называют главного

советника короля. Его имя Ян Шань, он был весьма любезен с

нами при встрече, и что интересно, манеры его скорее напоминают зингарские. В нем и тени этой постоянной угодливости, которая начинает так раздражать в остальных узкоглазых. Но саккей - чрезвычайно занятой человек, как нам объяснили. Так что у него, конечно, нет времени сопровождать нас повсюду, уродуя аквилонский язык, как это делает наш добрейший Моу Па. Всемилостивый Митра, если бы ты слышал, как он говорит! _Моу Па, кому посвящен вон тот высокий храм?_ - _Мала-мала Бо Си Растакому-то, (язык можно сломать, пытаясь выговорить имена их богов), осинь

грозни бога ести. Она насылает мора, чума и болесня

на бедны кхитайцы._ - _Мы не поняли, Моу Па, это

бог или богиня?_ - _Эта бога ести. Осинь грозни бога.

Она носить ожерелю ис челепов миотвых. От нее тьи

тысси лет насат принсесса Такая-то понес сына, и та

сына стала перва Ипрератора Кхитая ести._

Ты не выдержал бы с ним и дня, я выдерживаю все это

уже не менее пяти дней - с последнего моего письма

тебе из города на реке, не помню, как они его мне

называли.

Но бедный малый старается, как может, у него

вечно мученически-напряженное выражение лица. Наш

язык дается ему с трудом, я же так и не могу понять по

кхитайски ни слова, даже само название страны они

произносят как-то иначе.

Но оставим пока в стороне восторги

путешественника. Голуби дохнут один за другим, у меня