Карл Грунерт - Яйцо археоптерикса. Фантастические рассказы

Пьер осторожно сошел на землю. Несколько минут он боролся с чувством, похожим на приступ морской болезни, но скоро оправился, и тогда, оглянувшись кругом, увидел себя в той же пещере, где была его кузня.

Но что случилось с знакомыми, родными местами? Все было неузнаваемо вокруг… Пещера была, несомненно, та же, но кузни в ней не было и следа! Все так же высился у края долины знакомый холм, — но он был пуст…

Куда же девался родной очаг, домик на холме, в котором он оставил старушку-мать?

Его кольнуло тоскливое чувство, — острое, как физическая боль, и вслед за ним его пронизало сильное, на этот раз, несомненно, физическое чувство холода.

Обогнув выступ пещеры, так что перед ним развернулась вся местность, он вздрогнул и отшатнулся: перед ним засверкало и заискрилось, чуть не ослепив его, целое море стекла… Стекла? Откуда?..

Но нет, — это льдины… Это ледники, глетчеры!

Что же это за дьявольское наваждение! Глетчеры на его родине, на благодатном юге?! Значит, он не дома, а где-то в безвестном далеком краю? Но нет, — вон течет родная Дордона, каждая извилина ее русла знакома ему с детства!..

Придя в себя от ощущения странной тяжести на плече и чьего-то горячего дыхания на своей щеке, Пьер увидел над собой что-то огромное, мохнатое, страшное — и, ничего еще хорошенько не сообразив, вытащил свой карманный нож и ударил им в чудовище. Но тотчас же почувствовал, что короткий и тонкий клинок едва коснулся, сквозь мохнатую шерсть, кожи чудовища.

С пронзительным криком Пьер бросился было бежать: перед ним был… медведь! Огромный бурый пещерный медведь… Но зверь, раздраженный толчком и криком, заревел и охватил его передними лапами… Пасть чудовища с оскаленными огромными зубами склонялась над ним все ближе… Вот она уже коснулась шеи… Обессиленный, обезумевший от ужаса, Пьер уже не помышлял о борьбе, — как вдруг… что-то блестящее и острое просвистало над самым его ухом и в тот же миг послышался крик, похожий на воинственный клич дикаря.

Страшное объятие ослабело, — метко пущенная кем-то стрела впилась в тело чудовища, — кровь хлынула из его пасти, — с диким ревом он обернулся, выпустив Пьера, чтобы броситься на нового врага, но в же миг новая стрела попала в сердце зверя и, яростно оскалив в последний раз свою пасть, зверь грохнулся всей необъятной тушей на льдины.

Собирая все силы, чтобы не лишиться чувств от волнения, Пьер оглядывался вокруг, стараясь понять, откуда пришло опасение, — и увидел у входа в пещеру полуголое существо, опоясанное шкурой и с головой, густо заросшей черными, курчавыми волосами, и бородой.

Спаситель его оказался не один. У входа в пещеру скоро собралось несколько таких же существ, которые хлопотливо и озабоченно принялись вытаскивать и затем потрошить медведя.

Итак, он попал в страну дикарей, — думал Пьер. Но как же так? Веселая и шумная Дордона, пещера и холмы, окружавшие долину, не оставляли сомнений в том, что это была все та же его родная страна, его родной городок; откуда же эти дикари?

Пьер начал присматриваться к существам, потрошившим медведя, и был, прежде всего, поражен чудовищной величиной зверя, перед которым наш полярный медведь показался бы некрупной собакой; потом он рассмотрел, что ножи и топоры, которыми работали дикари, были из нефрита; наконечники стрел были каменные; потом, когда Пьер увидел, как эти богатыри трудились в поте лица, добывая огонь путем долгого сверления заостренным, отполированным шестом в отверстии бревна — Пьера осенила умопомрачающая догадка:

Это были люди каменного периода!

Вот куда перенесла его изумительная, загадочная машина! Он летел не в пространстве, а во времени — и на протяжении целых столетий, тысячелетий! То, что пытливая наука восстановила по скудным остаткам, затрачивая бездну гения и труда, — Пьер увидел лицом к лицу, в виде цельной, живой и конкретной картины.

Голова пошла у него кругом. Открытие было так сказочно и так жутко, что Пьер начинал думать, что все это он видит во сне или в бреду. Но дальнейшие события скоро доказали, что перед ним несомненная живая действительность.

На группу дикарей, мирно пировавших за необъятными кусками жареного медведя, — с которыми Пьер успел подружиться после того, как развел им вмиг костер с помощью спички, — на насытившихся и весело плясавших вокруг костра богатырей напала кучка других дикарей, — так внезапно и беспорядочно, как только и делались набеги в первобытную эпоху полузвериными существами, гонимыми борьбой за существование.

И в самом непродолжительном времени прежние хозяева пира оказались перебитыми, и с ликующими криками победители набросились на дымившиеся еще куски медвежьего мяса. В числе павших был и Пьер, свалившийся от удара каменным молотком по голове…

III

Но Пьер не был убит, а только оглушен сильным ударом. Очнулся он от страшной боли в плече и, подняв с усилием руку, провел ею по больному месту: оно было клейкое на ощупь, и пальцы оказались в крови.

Это разом прояснило его сознание, и, вспомнив все, он быстро оглянулся, чтобы уяснить себе настоящее положение. Солнце уже стояло высоко на небе; вокруг валялись тела убитых, а в некотором отдалении, у пылавшего по-прежнему костра, сидели его враги.

Бежать!.. Ничего другого не оставалось в его положении. Добежать как-нибудь до оставшейся в пещере машины и улететь… куда-нибудь!

Но как это сделать, чтобы не быть замеченным? Опираясь на руки и осторожно двигая коленями, чтобы встать на четвереньки, Пьер увидел, что группа вокруг костра зашевелилась и рассеялась…

Быстро бросившись снова лицом в песок и притворившись мертвым, Пьер увидел, скосив глава, что победители обходят недавнее поле битвы, отрубая каменными топорами головы у валявшихся трупов. Еще мгновение — Пьер почувствовал у самой шеи своей горячее дыхание… Страшным напряжением сил, удесятеренных сознанием неминуемой смертельной опасности, Пьер вскочил, толкнул опешившего врага и побежал к пещере.

Чувствуя за собой погоню, слыша топот множества ног и адские крики и вой, Пьер добежал, не помня себя, до машины, — сам не зная как, мигом нашел рычаг, и… занесенные над ним топоры исчезли из глаз, снова замелькали смутные серые тени, снова все существо его охватило ощущение стремительного неудержимого падения в бездонную пропасть…

Обессиленный всем пережитым, Пьер не мог долго вынести этой безумной скачки в неизвестное, — быть может, на новые опасности, — и решил остановиться, передохнуть, и, куда бы он снова ни попал, заняться прежде всего осмотром машины.