Айзек Азимов - Конец вечности

— Как твои успехи? — спросил он.

— Успехи? Хм, можно назвать это и так. — Она ещё не пришла в себя. — Завтра мы проводим демонстрационный эксперимент для вашего дряхлого Танаямы. Он всё время безжалостно меня подгонял.

— Он безжалостный человек.

— Он глупый человек. Если ты ничего не смыслишь в науке, то должен хотя бы иметь представление, что это такое. Нельзя утром выдать на исследования миллион и вечером потребовать результатов. Надо подождать хотя бы до утра, чтобы хоть ночь можно было поработать. Знаешь, что он сказал мне, когда я сообщила ему, что могу кое-что показать?

— Нет, ты мне не говорила об этом. И что же?

— Наверное, думаешь, он выдал что-нибудь вроде: «Просто удивительно, как всего за три года вам удалось добиться таких потрясающих результатов. Земля перед вами в неоплатном долгу». По-твоему, так он сказал?

— Что ты, от Танаямы таких слов не услышать и за миллион лет. Так что же он сказал?

— Он сказал: «Значит, у вас наконец получилось что-то. Три года я надеялся. Уж не думал, что доживу. Или вы решили, что я оплачиваю ваши расходы, кормлю, пою и одеваю целую армию ваших сотрудников, чтобы вы добились хоть каких-то результатов после моей смерти?» Вот что он сказал. Честное слово, я с удовольствием дождалась бы его смерти. Но, увы, работа есть работа.

— Значит, тебе уже есть чем похвастаться?

— Мы создали первый сверхсветовой двигатель, настоящий — не какой-то там гиперпривод. Мы открыли человечеству дверь во Вселенную.

38

Городок, где команда Тессы Уэндел старалась потрясти Вселенную, построили ещё до того, как она появилась на Земле. Он находился высоко в горах, так высоко, что никто чужой туда не мог добраться.

Теперь его посетил Танаяма. Он неподвижно сидел в инвалидном кресле с мотором, и только глаза в узких щелках глазниц были живыми.

Уэндел выглядела невозмутимой.

— Ну и что мне сейчас покажут? — прошелестел старческий голос. — Где корабль?

Естественно, корабля не было и в помине.

— Корабля нет, директор. И не будет много лет. Я могу лишь смоделировать полёт. Это тоже захватывающее зрелище — вы увидите первый сверхсветовой перелет, который нельзя даже сравнивать с действием гиперпривода.

— И каким образом я его увижу?

— Я думала, директор, что вам уже всё известно.

Танаяма отчаянно закашлялся. Наступила пауза. Наконец, отдышавшись, он произнес:

— Мне пытались рассказать, но я хочу обо всём услышать от вас. — Он не сводил с Тессы суровых и жестких глаз. — Вы здесь главная. Идея ваша — вам и объяснять.

— Но я не могу опустить теорию: разговор будет слишком долгим, директор. Он утомит вас.

— Не нужно теории. Просто объясните, что я увижу.

— Вы увидите два кубических стеклянных контейнера, внутри которых вакуум…

— Почему вакуум?

— Сверхсветовой полёт возможен только в вакууме, директор. В противном случае объект, летящий со сверхсветовой скоростью, увлекает за собой материю, теряет управляемость и расходует на передвижение огромную энергию. Завершиться полёт тоже должен в вакууме, в противном случае результаты окажутся катастрофическими, так как…

— Можете не продолжать. Если ваш сверхсветовой полёт должен и начинаться и оканчиваться в вакууме, каким образом его можно осуществить?

— Сперва мы обычным образом выходим в космос, потом переходим в гиперпространство. Выход из гиперпространства осуществляется возле места назначения, но добираться до него придётся тоже обычным путем. Конечно, на это необходимо время. Сверхсветовой перелет происходит не мгновенно, но до какой-нибудь звезды в сорока световых годах от Солнечной системы можно будет добраться не за сорок лет, а, скажем, за сорок дней. Так что жаловаться не на что.

— Ну хорошо. Эти ваши кубические стеклянные емкости — где они?

— Перед вами их голографические изображения. На самом деле каждая из них размещена в горах. Между ними три тысячи километров. В вакууме свет преодолевает такое расстояние за тысячную долю секунды, иначе миллисекунду. Но мы сделаем это ещё быстрее. В центре левого куба в сильном магнитном поле подвешена маленькая сфера — крошечный гиператомный двигатель. Вы её видите, директор?

— Что-то такое вижу, — ответил Танаяма. — И что же?

— Если вы будете внимательно следить за нею, вы увидите, как она исчезнет. Отсчёт времени начат.

В наушниках присутствовавших раздался голос, ведущий предстартовый отсчёт времени, и на слове «ноль» сфера действительно исчезла из одного куба и появилась в другом.

— Не забудьте, — напомнила Уэндел, — их разделяет три тысячи километров. Хронометры показали, что между исчезновением и появлением прошло десять микросекунд, значит, скорость перелета в сто раз больше скорости света.

Танаяма поднял глаза.

— Как знать? Что, если вы просто придумали фокус, что-бы одурачить доверчивого, на ваш взгляд, старикана?

— Директор, — строго сказала Уэндел, — здесь сотни честных учёных, многие из них земляне. Они покажут вам все материалы и дадут самые подробные объяснения. Никаких фальсификаций — всё честно.

— Хорошо, пусть так — но что это значит? Маленький шарик, мячик для настольного тенниса пролетел несколько тысяч километров. Чтобы добиться этого, вы потратили три года?

— При всем моём уважении к вам, директор, должна заметить, что мы сейчас показали больше, чем вы могли ждать от нас. Да, наш двигатель размером с теннисный мячик, и пролетел он всего несколько тысяч километров — но вы были свидетелем сверхсветового перелета, а это всё равно что увидеть звездолёт, летящий к Арктуру со скоростью, в сто раз превышающей скорость света.

— Но я предпочел бы увидеть звездолёт.

— Увы, придётся немного подождать.

— Времени нет. Времени нет, — хриплым шёпотом проскрипел Танаяма. И вновь зашёлся в приступе кашля.

Негромко, так, чтобы услышал он один, Уэндел ответила:

— Одного вашего желания мало, чтобы одолеть природу.

39

Прошло три дня, до отказа заполненных официальными мероприятиями, и городок, неофициально именовавшийся Гипер-Сити, мог вздохнуть с облегчением — гости наконец-то отбыли восвояси.

— Ну вот, — сказала Тесса Уэндел Крайлу Фишеру, — теперь два-три дня на отдых, и с новыми силами за работу. — Выглядела она утомленной и недовольной. — Какой гадкий старик!

Фишер без труда понял, кого она имела в виду.

— Танаяма болен и стар.

Уэндел метнула в него свирепый взгляд.

— И ты его ещё защищаешь!

— Просто констатирую факт, Тесса.

Она укоризненно подняла палец.

— Сомневаюсь, что в молодые годы этот несчастный старец был умнее… Как же он мог столько лет руководить Конторой?

— Это его место. Он командует Конторой больше тридцати лет. А до этого почти столько же проработал первым заместителем — и волок дела за трех-четырех директоров. И каким бы дряхлым и больным он тебе ни казался — директором он останется до самой смерти и даже дня три после неё, пока люди не убедятся, что он не восстанет из гроба.

— Тебе это кажется забавным?

— Нет, но что ещё делать, как не смеяться: ведь этот человек, не обладая официальной властью и даже не будучи известным широкой публике, держал в страхе и повиновении правительство за правительством в течение почти половины столетия. А всё потому, что знал о каждом всю неприглядную правду и без колебаний этим пользовался.

— И его терпели?

— Конечно же. Ни в одном правительстве не нашлось желающего рискнуть своей карьерой ради сомнительной возможности свергнуть Танаяму.

— Даже сейчас, когда его хватка не могла не ослабнуть?

— Ты зря так считаешь — его кулак разожмет только смерть, но до последнего момента воля не позволит пальцам расслабиться. Сперва остановится сердце — лишь потом разожмется рука.

— Зачем ему это? — неприязненно произнесла Уэндел. — Ему давно пора на покой.

— Отдых не для Танаямы. Это невозможно. Не могу сказать, что я когда-нибудь был близок к нему, однако последние пятнадцать лет мне время от времени приходилось иметь с ним дело — мне всегда доставались от него синяки. Я помню его ещё полным сил и энергии, и уже тогда мне казалось, что он просто не может остановиться. Вообще людьми руководят разные причины, но Танаямой всегда владела ненависть.

— Нетрудно догадаться, — проговорила Уэндел, — видно невооруженным глазом. Тот, кто хоть раз ненавидел, уже не в силах стать благостным. Кого же ненавидит Танаяма?

— Поселения.

— Неужели? — Уэндел вдруг вспомнила, что она уроженка Аделии. — Мне тоже не приходилось слышать от поселенцев доброго слова о Земле. И ты прекрасно знаешь моё мнение о таких местах, где сила тяжести постоянна.