Роберт Хайнлайн - Свободное владение Фарнхэма

— О, бедняжка! Дьюк, как у тебя хватило жестокости убить такую прелесть?

— Я несколько раз промахивался и поэтому разозлился на нее.

— Отличная добыча, Дьюк, — поддержал сына Хью. — И прекрасная еда.

Грейс взглянула на мужа.

— Может быть, ты и станешь есть ее: я же на это не способна.

— Мама, ты что, стала вегетарианкой? — спросила Карен.

— Я не это имела в виду. Я возвращаюсь в убежище. Не хочу больше наблюдать подобное. Карен, перед тем как заходить внутрь, обязательно помойся, Иначе ты перепачкаешь там все, что я дочиста вылизала. Пошли, Дьюк.

— Сейчас иду, мама.

Карен рубанула тушу с ничем не оправданной злобой.

— Где ты подстрелил ее? — спросил Хью.

— На той стороне гряды. Я бы вернулся еще раньше.

— Что тебя задержало?

— Да промахнулся и расщепил стрелу о валун. Охотничья лихорадка. Ведь я из лука стрелял последний раз много лет назад.

— Одна стрела и один олень — это совсем неплохой результат. Ты сохранил наконечник?

— Конечно, а что, у меня лицо глупое?

— У тебя-то нет, а вот у меня оно точно глупое, — вступила в разговор Карен. — Братишка, ведь это я привела убежище в порядок. Если мать что-то и убрала, так только за собой.

— Я знаю.

— И бьюсь об заклад, что, когда она учует запах жареной оленины, она сразу передумает.

— Ладно, не надо об этом.

Хью отошел в сторону, сделав Дьюку знак следовать за ним.

— Я рад, что Грейс выглядит довольной и дружелюбной. Видимо, ты успокоил ее.

Дьюк смутился.

— Понимаешь… ты ведь сам говорил, что сразу лишать ее этого зелья нельзя. — И добавил: — Но я дал ей совсем немного, только одну порцию. И еще я обещал ей, что разрешу выпить чуть-чуть перед обедом.

— Кажется, этого вполне достаточно.

— Лучше бы мне пойти за ней. Ведь бутылка там, внутри.

— Да, наверное.

— О, не беспокойся. Я взял с нее честное слово. Ты просто не умеешь с ней обращаться, папа.

— Это верно. Не умею…

6

Из дневника Барбары Уэллс:

«Я вывихнула лодыжку и поэтому могу только лежать. На досуге решила занести кое-что в дневник. Записи я делаю каждую ночь, но в основном стенографические. Расшифровать я успела пока очень немного.

Приходится пользоваться чистыми листами „Британики“ — там в конце каждого тома по десять пустых страниц, а томов всего — двадцать четыре. На каждой странице стараюсь умещать по тысяче слов — таким образом, обеспечено место для 24 000 слов — вполне достаточный объем. Тем более что расшифрованный текст — лишь сокращенный вариант стенографического.

А все потому, что мне некому поплакаться в жилетку — а девушке так порой это необходимо! И эти стенографические записи по сути — мой дневник, который никто, кроме меня, прочесть не сможет, потому что Карен действительно подлинный профан в стенографии (как она сама об этом честно заявила).

Хотя, может быть, Джо знаком со стенографией. Ведь ее наверняка преподают в экономических колледжах. Но Джо настоящий джентльмен и никогда не станет тайно читать чужой дневник. Мне нравится Джозеф. Его доброта не напускная. Я уверена, что он в душе переживает очень многое и очень тяжело, но никогда не позволяет себе пожаловаться вслух. Его положение здесь также ненормальное, как и мое, только гораздо более тяжелое.

Грейс, кажется, перестала понукать им, что, впрочем, не мешает ей посылать теперь за каждой мелочью кого-нибудь из нас. Хью отдает распоряжения, но это всегда ради всеобщего блага. Да и не так уж часто он распоряжается. Мы уже втянулись в нашу новую жизнь. Я — фермер и сама планирую свою работу. Дьюк снабжает нас мясом и помогает мне, когда не охотится. Карен в доме делает все, что считает нужным. Хью запланировал, кажется, уже столетия на два минимум всяческой физической работы, и Джо помогает ему.

Все же приказания Грейс служат только ее удобствам. Обычно мы выполняем их — так легче. Она живет по-своему, и особенностью ее образа жизни является то, что она старается причинять окружающим как можно больше беспокойства и неприятностей.

Она опустошила почти все запасы спиртного. Сама я почти не употребляю алкоголь, я не „нуждаюсь“ в нем. Но, находясь в компании, я не прочь сделать глоток-другой. Мне все время приходилось напоминать себе, что это не мое виски, а Фарнхэма.

Грейс прикончила свою долю в три дня. Затем та же участь постигла долю Дьюка. И так далее. В конце концов осталось немного виски да кварта бурбона, которую мы назвали „медицинской“. Грейс выследила Дьюка, узнала, где он прячет ее, и выкопала бутылку. Когда Дьюк вернулся домой, он обнаружил, что мать отключилась, а бутылка валяется рядом пустая.

Следующие три дня были каким-то кошмаром. Она кричала, плакала. Грозилась покончить жизнь самоубийством. Хью и Дьюк объединились, и один из них всегда находился подле нее. Хью заработал огромный синяк под глазом, а на симпатичном лице Дьюка было полно царапин. Думаю, что им пришлось накачивать ее витамином В1 и насильно кормить.

На четвертый день она просто лежала на койке. На пятый — встала и казалась почти нормальной. Но за ленчем прозвучало ее заявление о том, что русские начали войну как раз из-за этого злосчастного убежища. При этом она сделала вид, что сей факт давно всем известен.

Она не казалась рассерженной, скорее, в словах ее было прощение. В итоге она пришла к выводу, что война скоро кончится, и все мы вернемся домой.

Никто не спорил с ней. Зачем? Кажется, ее помешательство безобидно. Наконец она стала выполнять свои обязанности повара. Правда, нужно еще посмотреть, лучше ли она готовит, чем Карен. Пока она в основном только ведет разговоры о замечательных блюдах, которые она могла бы приготовить, будь у нее то-то и то-то. Карен, как и раньше, много работает, временами взрывается и кричит даже на меня, а потом подолгу ходит сама не своя.

Дьюк постоянно напоминает ей о терпении. Мне не следовало бы критиковать Дьюка — ведь, возможно, что он станет моим мужем. То есть я хочу сказать, кто же еще может им стать? Я нормально переношу Дьюка, но не представляю, как я буду относиться к Грейс в качестве свекрови. Дьюк очень мил и всегда заботится обо мне и о своей сестре. Сначала он все ссорился с отцом (мне это казалось очень глупым), но теперь они, кажется, уживаются более чем мирно.

Так что среди здешних мужчин — он единственная возможная партия.

Что же до меня, то я совершенно не тороплюсь с замужеством, хотя в принципе и не имею ничего против. Правда, один раз я уже обожглась на этом. Хью считает, что род человеческий должен продолжаться. Что ж, вполне возможно.