Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
– Доброй ночи, сэр, – пожелал один.
– Пошел ты, – буркнул Чень и вышел в ночную тьму.
Вернувшись домой, он долгое время сидел в гостиной без сна, куря одну «Куэста-Рей Асторию» за другой. Без четверти три утра в дверь комкварта негромко постучали.
Отворив дверь, Чень оказался нос к носу с Таней Ли – все в том же знакомом дождевике, лицо посинело от холода, однако в глазах полыхает огонь жаркого любопытства.
– Нечего на меня так таращиться, – проворчал Чень и, обнаружив, что сигара погасла, полез в карман за зажигалкой. – Чужими взглядами я сыт по горло.
– Значит, вы его видели, – констатировала девушка.
Чень молча кивнул.
Гостья уселась на подлокотник дивана.
– Рассказать, что именно видели, не желаете? – выдержав паузу, спросила она.
– Бегите. Бегите отсюда как можно дальше. Как можно дальше, – ответил Чень, но тут же вспомнил, что бегство тут не поможет: об этом он тоже читал. – Ладно. Пустое.
Поднявшись на ноги, он поплелся в кухню, к кофеварке.
– Неужели дело так плохо? – удивилась Таня, вошедшая в кухню следом.
– Нам не победить, – заверил ее Чень. – То есть не нам, а вам: на меня больше не рассчитывайте. Мне лично хочется одного – продолжить службу в министерстве и забыть обо всем, что видел. Обо всей этой проклятой истории.
– Кто он? Внетерранин?
– Да, – кивнул Чень.
– К нам враждебен?
– И да и нет, – ответил Чень. – Но большей частью враждебен.
– Тогда нужно…
– Отправляйтесь домой, – оборвал гостью Чень. – Отправляйтесь домой, спать ложитесь, хотя…
Умолкнув, он пристально оглядел Таню Ли. В гостиной он сидел долго и все это время думал. Думал о множестве самых разных вещей.
– Ты замужем? – спросил он.
– Нет. Сейчас – нет. Когда-то была, но это в прошлом.
– Тогда оставайся со мной. Хотя бы до утра. До рассвета. Ночью… страх слишком, слишком силен.
– Хорошо, – согласилась Таня, расстегивая пояс дождевика, – но кое на какие вопросы все же ответь, будь так добр.
– Я одного не пойму, – признался Чень. – «Но помните, в последний час не станет Музыки для нас»… Что Драйден имел в виду под музыкой? При чем здесь музыка?
– То есть настанет конец всей небесной гармонии. Всему упорядоченному мироустройству, – пояснила Таня, вешая дождевик в платяной шкаф.
Под дождевиком на ней оказался полосатый оранжевый свитер при брючках в облипку.
– И это вроде как плохо? – уточнил Чень.
Таня Ли, сделав паузу, призадумалась.
– Не знаю. Наверное, да.
– Не многовато ли значения тут приписано музыке? – хмыкнул Чень.
– Как сказать… Вспомни о древней пифагорейской «музыке сфер».
Без стеснения присев на кровать, Таня сбросила мягкие, вроде тапочек, туфли без каблуков.
– Ты в это веришь? Или ты веришь в Бога?
– В Бога? – Таня негромко рассмеялась. – Ну, вера в Бога отошла в прошлое вместе с паровыми лебедками… Да, и о чем, кстати, речь – о Всемогущем Творце или о божествах вообще?
Придвинувшись вплотную, она взглянула Ченю в глаза.
– Да не смотри же в упор! – прорычал тот, отпрянув назад, и в раздражении отодвинулся как можно дальше. – Не выношу я чужого взгляда… не выношу!
– По-моему, – задумчиво заговорила Таня, – если Бог и есть, дела человеческие для Него – недостойные внимания пустяки. Мне лично ничего другого в голову не приходит. Судя по всему, торжество зла, страдания и гибель людей и зверей Ему безразличны. Положа руку на сердце, я Его просто не вижу. Нигде не вижу, ни в чем. К тому же и Партия последовательно отрицает существование высших сил в какой бы то ни было…
– Ну, а раньше – к примеру, в детстве – ты Его видела? – перебил ее Чень.
– Маленькой – да, разумеется. Однако тогда я верила и в…
– А тебе никогда не приходило на ум, что добро и зло – просто два разных названия для одного и того же? – продолжал Чень. – Что Бог одновременно может быть и добром и злом?
– Пойду, приготовлю тебе выпить, – пробормотала Таня и, шлепая по полу босыми пятками, направилась в кухню.
– «Сокрушитель», «Железяка», «Птица», «Ползучий Шланг», «Большерот» плюс прочие имена и обличья, мне неизвестные… Понимаешь, там, на гулянке в кругу своих, мне привиделось кое-что новое. Галлюцинация. Масштабная. Ужасающая.
– Но стелазин…
– Он-то и вызвал к жизни нечто гораздо худшее, – пояснил Чень.
– А противостоять ему как-нибудь можно? – вмиг посерьезнев, спросила Таня. – Как справиться с этим явлением… очевидно, вполне реальным, хоть ты и зовешь его галлюцинацией?
– Поверить в него, – ответил Чень.
– И чего мы этим добьемся?
– Ничего, – вздохнул Чень. – Абсолютно ничего. Знаешь, устал я – сил нет. Не нужно мне выпивки… давай укладываться.
– О'кей, – согласилась Таня и, прошлепав в спальню, начала стягивать через голову полосатый свитер. – Подробности подождут до утра.
– Галлюцинации – это еще ничего. Можно сказать, милосердно, – будто в бреду, зачастил Чень. – Вернуть бы их обратно… те, прежние. Стать снова тем же, кем был до того, как ваш лоточник подсунул мне нюхательный табак с фенотиазином…
– Хватит. Ложись в постель. Тепло, уют… что сейчас может быть лучше?
Избавившись от галстука и рубашки, Чень обнаружил на правом плече отметины, стигматы, оставленные щупальцем существа, удержавшего его от прыжка за перила. Казалось, синевато-багровые кровоподтеки не сойдут никогда, останутся с ним на всю жизнь. Невольно вздрогнув, Чень поспешил спрятать их под пижамной курткой и улечься в постель, рядом с Таней.
– Как бы там ни было, – заметила Таня, – карьера одним скачком вознесла тебя на невообразимую высоту. Ты этому разве не рад?
– Еще бы, – кивнув, хоть кивок в темноте и не виден, подтвердил Чень. – Очень рад.
– Иди ко мне, – обняв его, шепнула Таня. – Иди ко мне и забудь обо всем остальном. Хотя бы до завтра.
Охотно подчинившийся ее зову, не говоря уж о зове собственных желаний, Чень привлек Таню к себе. Умелая, ловкая, гибкая, Таня не забывала ни о себе, ни о нем. Понимая друг друга без слов, разговорами они не утруждались, пока она, содрогнувшись, ахнув, не обмякла в объятиях Ченя.
– Эх, если бы все это продолжалось без конца… вечно, – вздохнул Чень.
– Так и есть, – откликнулась Таня. – Все это – вне времени, безгранично, как океан. Такими мы были еще в эпоху Кембрия, до выхода на сушу, и только в подобные моменты, соединяясь друг с другом, возвращаемся назад, в древние, первозданные воды. Потому это и значит для нас так много. К тому же в те времена мы существовали не по отдельности… представь себе громадную медузу вроде тех, что
