Светлана Дильдина - Песня цветов аконита

— Простите, — я выбежала под дождь.

А капли, которые текли по моему лицу, были на вкус солеными.

Он прислал мне подарок — сухие темно-зеленые стебли вырастали из причудливо изогнутого черного корня. Все вместе напоминало одновременно и лук и колчан со стрелами. Творение искусного мастера.. Неуловимо похожий на тот фонтан — только куда изящней. Я не ошиблась насчет его вкусов. Но что означает сей дар? Благосклонность? Извинение?

Вскорости послышался шум — прибыли носилки. Гостьей оказалась Ясу. Голосок ее зазвенел на весь дом, стоило ей узнать новости и увидеть подарок. Единственный недостаток моей подруги — она говорит слишком громко, особенно когда лучше бы помолчать.

— Про вашу беседу наедине только и говорят! О чем, интересно?

Я попробовала сослаться на головную боль, но от Ясу не спасешься так просто.

— Он явно отличает тебя. Это знает весь город!

— И что же?

— Возможно, ты скоро войдешь в его дом. Не женой, конечно, — не удержалась острая на язык Ясу. — Но и это тоже неплохо. Он может любить тебя… если вообще на такое способен. Ты помрачнела? Неужто откажешься от такой судьбы?

— Не знаю, Ясу, — слова давались мне с трудом. С ее болтовней ко мне вернулась надежда… но появился и страх.

— Полно, — протянула она с легким упреком. — Ты же не рассчитывала и впрямь стать его супругой? Хотя, конечно, чудеса бывают. Не забывай, вы не равны.

— Нет, я не об этом. Я боюсь.

— Чего? — весело удивилась она. — Ты носилась с ним по оврагам, рискуя сломать себе шею и не заботясь о том, что о тебе подумают…

Перед глазами встал его облик в той беседке — как черные цветы у светлой заводи — и чужое лицо.

— Я… не понимаю его.

— А тебе и не надо его понимать, — со смехом проговорила Ясу. — Вряд ли от тебя потребуется больше, чем от любой женщины. Или тебе уже не надо ничего, кроме скачек по полю?

— Не знаю. — Ее шутки оставляли меня равнодушной. Так луч скользит по стене, не проходя вглубь.

— Ну, дорогая моя, ты чересчур привередлива! — рассердилась она. — Ты сама добивалась его внимания. Может, он и не удостоит тебя чести завтра вспомнить твое имя! И поделом!

«Все же Ясу завидует мне», — пронеслось у меня в голове, и я стала поправлять цветы в напольной вазе, притворяясь беспечной, как дитя.

А когда Ясу меня покинула, пришел отец и завел речь о господине Ивара. Ему неловко говорить на подобные темы, он с охотой препоручил бы это моей матери. Но ее давно нет в живых. Впрочем, отец у меня замечательный — не каждый станет спрашивать согласия дочери, задумав отдать ее в чей-то дом.

Конечно, никто не станет меня принуждать, но карьера отца… Я все же прошептала:

— Все будет, как ты скажешь, но я хотела бы знать…

— Что, девочка моя?

— Есть еще человек… может быть, он…

Залившись краской, я теребила манжету.

— Кто же он?

— Ты знаешь… глупо надеяться… но ведь он — единственную — отличает меня.

На лице отца появилась озабоченность.

— Об этом я не подумал. Ты права, девочка, — ему может не понравиться наша поспешность.

А я сама не верила в то, что говорила. Но все же надеялась, глупая.

— Вы помните мою дочь, Высокий? — смущенно произносит чиновник Хино Саэ.

— Юхимэ. Хорошая девушка.

— Наше семейство насчитывает много поколений, и все ничем не запятнаны…

— Отрадно слышать.

— Я многое позволял своей дочери, но ведь она честна и горда и никогда не совершит недостойных поступков.

— Я в этом не сомневаюсь.

Чиновник перевел дыхание. Какой трудный разговор…

— Я хотел бы счастливо устроить ее жизнь.

— Конечно. Это долг отца, и подобная дочь этого заслуживает.

Хино Саэ почти умоляюще поднял глаза на наместника — ну, хоть намеком одним покажи, каковы твои мысли на самом деле!

— Я думал о доме, куда она могла бы войти… господин Ивара выразил желание взять ее к себе… Возможно, потом она станет женой…

— А что говорит она?

— Не думаю, чтобы она была против.

— Конечно. Она ведь послушная дочь.

Он в упор поглядел на маленького чиновника.

— Вы уже говорили с ней?

— Да.

— Так она согласилась?

— Да… — немного растерянно подтвердил Хино Саэ, и добавил некстати:

— Не перечила.

— А если бы сказала — нет?

— Но разве это имеет значение? Я люблю свою дочь, но глава дома я, а не она.

— В таком случае я не вижу причин что-то менять.

Маленький чиновник поклонился и отошел, пытаясь понять, что произошло. Уж не испортил ли он чего? Но ведь наместник сказал, что желает Юхимэ счастья. Все спуталось в голове, и Хино побрел домой, начиная чувствовать тихую радость — ну вот, все выяснилось, и теперь Юхи не станет задавать вопросов, а будет счастлива.

. . .

Впервые Те-Кири видел его таким — в тихом бешенстве. Не изменился почти — только пальцы сжаты, побелели совсем, и взгляд — не подходи близко!

— Что-то случилось?

— Ничего… Как же мне надоело! — вырвалось у него.

— Простите… Мне вас покинуть или же…

— Останьтесь. — Он встряхнул головой, словно отгоняя непрошеные мысли.

— Вы говорили с Хино Саэ?

— Да… Я просто ошибся. Но довольно об этом.

— Вы разгневаны. Но вспомните — он отец Юхимэ: может быть, это сдержит ваш гнев?

Те-Кири давно забыл, что такое страх. Но сейчас он всерьез пожалел о своих словах, видя, как сузились зрачки, как вскинулась голова — еще чуть-чуть, и сорвется лавина.

— Можете не трудиться — их семье ничего не грозит.

…Не сорвалась.

Те-Кири направился было к двери, но его остановил непонятный вопрос:

— Что, людям нравится быть вещами?

— Вряд ли, Высокий, — осторожно промолвил пожилой человек.

— Неужто они сами не могут решить, чего хотят? Даже если свободны, если долг не пригибает к земле? Почему все подчиняются, боясь сказать слово?

— Она женщина, — мягко заметил Те-Кири, поняв наконец.

— Разницы нет. Я видел многих — и не видел свободных.

— Ее так воспитали. И, вероятно, она была бы хорошей подругой…

— Только не здесь! У меня достаточно собственности!

Управляющий склонил голову, не понимая снова — и не решаясь возразить.

— Вы отличали ее?

— Мне нравилась ее независимость — или то, что я принимал за таковую.

— А вы не боитесь ошибиться на сей раз?

— Довольно с меня ошибок.

Он вряд ли отдавал себе отчет, что и почему говорит. Понимал только, что совсем запутался. Его учили поступать правильно, только вот не все случаи упоминались в своде предписаний. Отойти от канона значило нарушить волю повелителя — и остаться без опоры. А если нет стержня, что такое Йири?