Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 1. Зима над миром. Огненная пора

Он был рад выбраться наконец из звездолета и свободно пройтись по открытому и безопасному месту. Однако оказалось, что на свободе делать особо нечего. В Бартоне почти не было ночных клубов, действующих театров и тому подобного. На Земле они показались бы скучными, переполненными и дорогими — уж лучше торчать на базе и смотреть стереовизор. Некоторые благотворительные организации пытались поближе познакомить граждан Элефтерии и их новых союзников, устраивая танцы и приглашения в дома. Но в общем и целом успеха они не достигали. Местные, несомненно, были приятным народом, смелость и преданность своему делу оказались у них просто фантастические, но не были ли они — как бы это сказать — малость зациклены?

Одна девушка спросила его во время танца:

— Почему вас так мало приехало? Другая девушка, которую он пригласил было провести вместе вечер отказалась:

— Я работаю на военном заводе, и работа каждый день, так что уж извините. Нет, не надо меня жалеть. Я делаю то, что хочу — служу своему делу. Вам этого не понять, вы всегда жили в довольстве и покое.

Хозяин, у которого они обедали и малость перепили, сказал:

— Да, я одного сына уже потерял. И там у меня ещё двое. Земля поставляет оружие, а мы — пушечное мясо.

Когда Конуэй заметил, что то же верно насчет Наксы и тсейякканцев, хозяин обиделся.

За городом были дороги, прогулки по которым могли бы и понравиться. Но Конуэя они не привлекали. Как тщательно ни пытались переделать местность на земной лад, она оставалась однообразной, жаркой, влажной и почти всегда уныло заорганизованной. Среди посаженных по ранжиру деревьев и распланированных полей ему не хватало дикого иштарийского пурпура и золота, ему не хватало солнца, лун, звезд. Конечно, элефтерийцы были горды своей планетой. Но он не был обязан делить с ними это чувство.

Его часть послали на фронт. Действия разворачивались. Но слово «фронт» обернулось почти что пустым звуком. Тсейякканцы удерживали часть Южной Сигурдссонии. Иногда они отступали, а элефтерийцы наступали — или наоборот: то ли в результате стычки, то ли в ходе выполнения какого-то большого плана. Точно так же люди имели плацдарм в западной части Хатхары и на островах этого континента. Вне этих районов случались отдельные схватки в воздухе.

Эскадрилья Конуэя шла в свое первое патрулирование. Когда из наушников донеслось сообщение, что им наперехват идут воздушные силы противника, ему показалось, что он сходит с ума. Это бред, никто ведь не хочет убить его его, которого все так любят. А тем временем его пальцы сами делали все, чему их обучили, и вот так находиться пассажиром в собственном теле тоже было странно. И тут появились тсейякканские самолеты и началась драка, как между двумя роями ос. Времени бояться не осталось.

Он понял, что испытывает радостное возбуждение — как при игре в покер, когда ставка больше, чем можешь позволить себе проиграть…

…И вдруг у тебя на руках оказываются четыре дамы. Самолеты противника летели, как капельки между свинцовым небом и ртутным морем, но были не лучше, чем его «Акула», а их пилоты явно не прошли его учебной тренировки. Один атаковал его самолет. Конуэй сманеврировал в сторону от трассирующей дорожки, перевернулся через крыло и поймал бандита в свой прицел. Остальное доделала автоматика — вспышка фейерверка и долгая, дымная спираль уходящего вниз горящего самолета. От перегрузок Дональд почувствовал головокружение, словно слегка опьянел. Он что-то кричал от радости, пока не увидел второго противника, и тут он стал так занят, что было не до крика.

Дональд не смог бы поклясться, что второй самолет сбил тоже он. Он знал только, что его эскадрилья выиграла бой и со славой возвращалась на ничем другим не знаменитую базу в джунглях. Ценой малых потерь они почти начисто уничтожили целую эскадрилью противника.

Вот только в эти «малые потери» входил Эйно Салминен, лучший друг Конуэя по службе, который женился как раз перед отлетом с Земли. Дважды Конуэй пытался написать в Финляндию, но так и не смог. Каждый раз, когда он брался за письмо, у него всплывала мысль: был ли женат тот летчик, который тогда попал под огонь его пушек? «Я не чувствую себя убийцей. Это война или я, или он. Я просто интересуюсь».

По крыше барака стучал дождь. Кондиционера не было, и влажную духоту барака наполняли испарения болот. Люди, собравшиеся возле стереовизора, разделись до трусов. Ходить совсем голым не решался никто. Конуэй подозревал — по крайней мере сам он не разделся бы из опасения быть неправильно понятым — его друзья могли бы принять это за предложение или провокацию, — а может быть, он сам уже заразился их предрассудками? Непривычная обстановка и одновременно отсутствие женщин приводят к сдвигам в уме. В конце концов, садиться на стул голой задницей просто неприятно.

Из Бартона передавали запись последних новостей. В основном сообщалось о праздновании на Земле Рождества и хануки — в этом году особенно пышном из-за роста популярности Общества Всемирной Любви. Но была там и история о находке полного скелета неандертальца в Северной Африке, и почти полное изложение сообщения о том, как повернул назад «Аполлон», чтобы спасти маленького мальчика в сломанном моношаттле, и отчет об открытии новой термоядерной электростанции в Лиме, информация об острой предвыборной борьбе в России и сообщение о том, что король моды из Бангкока повелел носить треугольные плащи… Где-то ближе к концу промелькнула сводка о стычке межзвездных сил Земли и Каксы в секторе Веги. На Мундомаре без перемен.

Майор Сэмюэль Мак-Доуэлл, элефтерийский офицер связи, выругался.

— Вы заметили, от какого числа лента? В этот день убили мужа моей сестры.

— Да? — переспросил кто-то. — Примите мои соболезнования.

— И не только сто, — добавил Мак-Доуэлл, — Враг вышел из джунглей и перестрелял всех в той деревне, где побывал его взвод. Террористы, гады.

— Своих людей в Хат'харе вы называете партизанами, — не смог промолчать Конуэй.

Мак-Доуэлл уставился на него тяжелым взглядом:

— Вы-то сами за кого болеете, младший лейтенант?

В духоте барака Конуэй почувствовал, как кровь прилила к лицу.

— Я не болельщик, а боевой летчик, майор! — отрезал он. — «Я ведь не обязан вытягиваться по стойке «смирно» перед старшим по званию иностранным офицером?» — Он чуть не добавил, что на Земле есть поговорка о зубах дареного коня, но сдержался. Если Мак-Доуэлл настучит капитану Якубовичу, младшего лейтенанта Конуэя могут вызвать на ковер. А кроме того, этот бедняга искренне горюет, и для него эта война — вопрос жизни и смерти. — Не имел в виду вас обидеть, сэр.