Иван Афанасьев - Тегле

Надежд на сотрудничество с немцами Юрий не питал. Он рассчитывал, раскрывая действия Теглегада то одной, то другой разведке, максимально осложнить его существование. Покинув посольство, где неуступчивый атташе в роскошной форме полковника внимательно выслушал все речи Кондрахина, не дав на его просьбу ни положительного, ни отрицательного ответа, он встретился с Глузманом на площади Северной Звезды. Над площадью возвышалась колоссальных размеров мечеть, еврей ждал Юрия возле входа. Проходящие мимо мусульмане, почти все в халатах, отводили от иудейского носа историка глаза в сторону.

— Странное место ты выбрал для встречи, Моисей.

— Так если бы я знал, что ты придешь в европейской одежде, мы встретились бы на Красной Площади.

— Мы можем до нее пешком прогуляться, если тут не очень далеко.

— Недалеко. Идем. Как устроился?

Вежливо поблагодарив, Юрий сообщил о своем визите в посольство.

— Я собираюсь дать ту же информацию в посольства Турции, Франции, Англии, Швеции. Чем больше компетентных людей заинтересуются и начнут копать, тем лучше.

— Зайдем ко мне в университет, я распечатаю твое письмо в нужном количестве экземпляров. Что же ты будешь сам ноги топать, раз для таких дел почту изобрели. Но ты хоть уверен, что в твоих сообщениях содержится зерно истины?

Они вышли на набережную, и Юрию открылась панорама Кремля. Немного иные стены, чуть иначе выглядят башни, украшенные двуглавым орлом и полумесяцем, но это он, Московский Кремль. Моисей перехватил его взгляд.

— Похож?

— Похож, — вздохнул Юрий, — а истины в моих сообщениях больше, чем мне бы хотелось. Спасибо, что направил меня к Зеерману. Толковый дядя, обещал помочь.

— Денег он тебе дал?

— Более чем достаточно. И обещал кредит в любой европейской столице.

Беседуя, они проследовали через Красную Площадь, ничем не напоминавшую свое земное подобие, и углубились в паутину переулков Китай-города. Юрий держал постоянную мыслезащиту, даже не зная, в какой степени она сможет помешать Теглегаду его обнаружить. Напечатав письма, с чем Моисей справился за несколько минут, они распрощались.

— Чутье говорит мне, что больше я тебя не увижу. Жаль, ты мне ничего про Землю не рассказал. Впрочем, и другие, кто знает о ней, тоже молчат. Лучше ли там люди живут?

— Прощай, Моисей. Ты мне помог, я тебе благодарен. А на Земле мировую войну предотвратить мы не смогли. Не первую, ни вторую.

Кондрахин вышел из университета, упреждая возможные вопросы историка. Никто не запрещал ему удовлетворять чужое любопытство, только Юрий не видел в этом смысла. Каждый мир — самостоятельный мир, и чужая история ничему не научит людей, который не извлекают уроков из собственной.

Письма опущены в ящик, все необходимое в дорогу собрано. На нем одежда шляхтича, в Вильно и Варшаве предупреждены о его возможном визите люди Зеермана. Задержавшись возле тумбы с афишами, Кондрахин вновь проверил астрал. По-прежнему никакой активности со стороны Теглегада не обнаруживалось. Юрий приложил усилие, выныривая в обычное состояние — и ничего не вышло. Что-то держало его в астрале, парализуя его зрение в обычном мире. Сейчас он прекрасно видел удаленные потоки энергии, но окружающий его на расстоянии нескольких шагов мир представлялся коричневой непрозрачной массой.

Юрий мгновенно сообразил, что против него применили специальный прием, пытаясь его задержать. Действительно, он мог идти в любом направлении — ноги слушались — но куда идти? Слева дорога с непрерывным потоком автомобилей, справа стена дома. Прямо перед ним — круглая тумба, а в нескольких шагах за нею — переулок, в котором незрячего пешехода сразу собьет автомобиль. Идти назад, не глядя, до следующего перекрестка? Зачем? Ясно же, что через несколько минут здесь окажется тот, кто ослепил его столь необычным образом. Слепой среди поспешно шагающих зрячих виден издалека.

"Сжать камень в ладони. Не помогает. Мыслезащита! Не получается, не могу замкнуть сферу. Тогда поищем, кто мешает. Ага, вот он. Неизвестный, не очень сильный. Просто выбрал самый удачный момент. А вот сейчас я тебя по нервным центрам пощелкаю, чтобы ты и удушье, и страх смерти ощутил". В образовавшемся контакте Юрий ощутил, что воздействующий на него мастер не стремится убить его или как-то навредить. Он всего лишь пытался его задержать. Поэтому Кондрахин в качестве ответного действия выбрал воздействие не повреждающее, позволяющее лишь освободиться от чужой воли.

Мастер астрала оказался парнем крепким. Больше минуты он держался, хотя Кондрахин не позволял ему дышать. А затем, когда их связь уже готова была разорваться, послал Кондрахину последний волевой импульс и освободил его из своей хватки. Последнее послание мастера новизной не отличалось. Он парализовал зрительные нервы Кондрахина, так что тот оставался слепым, хотя природа этой слепоты теперь была совершенно иной.

Время шло. Несомненно, уже неслась к застывшему возле афиши Кондрахину машина с соратниками неведомого мастера, а он все так же стоял неподвижно, настраиваясь на самовнушение, подготавливая свое сознание к восстановлению утраченной способности видеть. Проверка показала, что горное зрение, чья природа была совершенно иной, сохранилось. Юрий мог видеть асфальт под ногами и стены знаний. Видел он и многое иное, находящееся под асфальтом, но сейчас это было ни к чему.

Вслушиваясь в шаги прохожих, Кондрахин двинулся в сторону перекрестка. Людей он слышал, стены — видел. После того, как он завернул за угол, передвигаться стало легче. Редких прохожих он слышал издали, потому что в переулке меньше шумели машины. Приказ неведомого мастера его сознание преодолело, но зрение восстанавливалось постепенно. Пока что он видел только свет. Ему оставалось несколько секунд до восстановления ориентации, несколько шагов. И в этот момент на полном ходу Кондрахин врезался всем телом и лицом в деревянный забор.

То, что это дерево, он понял сразу. Камень или металл он увидел бы горным зрением, а вот дерево, как любая живая материя, пока была его восприятию недоступна. Горное зрение показывало — переулок уходил дальше. Обычное зрение, уже почти восстановившееся, утверждало — впереди забор из сплошных неструганных досок.

Юрий был вынужден повернуть назад. Он сразу понял, что свернувшая в переулок машина прибыла по его душу. Небольшой автобус, задернутые шторами окна, неброский серый цвет. Автобус остановился в двадцати шагах, из распахнувшейся дверцы выскочили трое, бросились к Кондрахину. Они остановились в пяти шагах, когда Юрий уже сделал первый легкий шаг в сторону, начиная боевой маневр и оценивая противника.