Обратный отсчет: Равнина - Токацин
— Мы заберём всё это, мастер Шесек, — пообещал Айзек, и бригадир убрал недобрый оскал. — Ещё одна просьба, если ты помнишь…
Шесек резким жестом согнал рабочих с дороги и махнул рукой в сторону цеха.
— Смотрите.
Гедимин закрыл бочку с глиной и развернулся к рядам изжелта-белых башен. Они стояли неподвижно и тихо, не вращались и не гудели, элементы узоров на их поверхности никуда не смещались, — но всё-таки это были механизмы, и ни одна деталь, внутренняя или внешняя, не была приделана к ним просто так. За бугристым, с глубокими симметричными вмятинами потолком угадывалась сложная система — какой-то распределитель сырья. Сами «печи» отчётливо разделялись на три фрагмента — широкий, сужающийся книзу верхний, покрытый шипами и явно упрочнённый средний и снова расширяющийся нижний, с какими-то створками, лючками, задвижками, издалека похожими на сложный резной орнамент. С шипов свисали ленты — на одних печах они были красными, на других — белыми, и белых было гораздо больше.
«Загрузка — плавильная камера — опока?» — Гедимину хотелось потрогать «печи», подвигать затворы, но он вспомнил предупреждения Айзека и убрал руки за спину. «Сверху — загрузочный конвейер. Интересно, как им сейчас пользуются? Лазят с бочками на потолок?»
— Как всё это работает? — спросил он у Шесека. Бригадир Скогнов, до того тихо стоявший у входа в цех, довольно ухмыльнулся.
— У вас нет таких литеен, верно? Она всего одна. Последний дар Куэннов. Даже вам, высокому народу, такое не построить. Это мы отбили её у Джагулов!
Гедимин молча стоял и ждал, когда начнётся полезная информация — и Шесек, потратив ещё полминуты на хвастовство, перешёл к разъяснениям.
— Видишь огромного белого червя? — Скогн указал на покрытую шипами наклонную трубу, упирающуюся в потолок между «печами». Её нижний отрезок, плавно изогнутый, лежал на подпорках из коротких шипов; Гедимину показалось, что когда-то он мог двигаться вверх и вниз, но с тех пор раздвижной механизм намертво заклинило.
— Мы кладём руду ему в пасть, — продолжал Шесек, жестом отгоняя рабочих, кинувшихся было к «червю». Руды у них не было — возможно, они хотели залезть на трубу и попрыгать на ней, а может, встать распоркой в «пасти».
— Тогда он говорит с печами, — Скогн указал на ряды толстых колонн. — И мы смотрим, какая из них ему ответит. Она отвечает и говорит уже нам, чего от этой руды ждать — что там есть, и сколько чего. И тогда мы выбираем, что из этого нам полезно. Вот здесь, внизу…
Он ткнул когтем в сторону ближайшей печи и её нижней камеры.
— Здесь есть пустые места. Туда можно класть вещи. Литейня повторит их в точности, по любой форме, и столько, на сколько хватит металла. Вот, смотри…
Он отцепил что-то от своей одежды и, подвесив на отогнутый коготь, протянул Гедимину. Сармат мигнул. Там висела ажурная подвеска — симметрично деформированная сфера со сложными выступами, отлитая из рэссены, прозрачная насквозь.
— Так теперь никто не умеет, — с сожалением сказал Шесек. — Только эта литейня по формам Куэннов. Их тут мало осталось.
Гедимин молча покачал головой. Он пытался сложить картину из тех данных, что на него только что высыпались. Да, описание было вполне внятное — для существа, которое умеет только нажимать кнопки и двигать рычаги. Но какие процессы за ним стояли?
— Ты хорошо рассказал, — медленно проговорил он. — Но я плохо понял. Надо посмотреть, как оно работает.
Шесек широко ухмыльнулся, прикрыв ладонью зубастую пасть, и вскинул руку с отогнутым кверху когтем. Рабочие ответили радостным верещанием.
— Она будет работать долго, — сказал бригадир. — Но я разрешу вам всем всё время стоять тут. Говорят, вы умеете выплавлять рэссену? Тогда посмотрите, как её плавим мы.
Он коротко вскрикнул, щёлкнул когтем, и Скогны рассыпались по цеху. Сбоку открылась длинная ниша, из неё тут же вытащили волокушу с бортиками, заставленную тяжёлыми на вид бочками, и четверо аборигенов поволокли её к наклонной трубе. Гедимин болезненно сощурился. «Хоть бы здесь приделали к тачке колёса! Нет, надо что-то с этим делать…»
— Пойдём? — услышал он тихий шёпот за спиной — Гварза обращался к Айзеку. Тот недовольно хмыкнул.
— Оставить их тут одних? Ты же сам понимаешь…
Гедимин хотел обернуться и показать командирам кулак, но Скогны начали разгружать бочки, и сармат мигом забыл о чужих переговорах. Аборигены управлялись с каждой ёмкостью втроём, и так быстро, что Гедимин едва успевал мигать. Вот волокушу развернули, перекидали в «зев червя» содержимое двух последних бочек, и один рабочий потащил порожнюю тару к открытой нише. Двое Скогнов налегли на шипы по бокам трубы и тут же отскочили подальше. «Пасть» закрыли смыкающиеся заслонки, и по трубе снизу доверху прошла световая волна. Гедимин пытался высмотреть отдельные светящиеся элементы, но их не было — сам белый «фрил» горел изнутри. Бригадир вскинул голову, сармат проследил за его взглядом и увидел, как под потолком пульсируют световые кольца. Над каждой башней, увешанной красными лентами, загорелся красноватый свет; там, где висели белые ленты, не шевельнулось ничего.
Шесек ткнул когтем в одну из ближайших печей и громко взвизгнул. Свет уже погас почти везде, только над этой «башней» горящее кольцо из красного стало золотистым. По её «стенам» побежали световые полосы. Они замерли, быстро меняя цвет, — широкая изжелта-зелёная снизу, белая чуть выше, ещё более тонкая синяя — над ней… Гедимин насчитал полтора десятка и дошёл до самых тонких, едва различимых ободков, когда Шесек подошёл к печи вплотную и всунул пальцы в выемки орнамента. Две заслонки скользнули в стороны, мгновенно втягиваясь в конструкцию, и сармат увидел гладкую поверхность, покрытую световыми пятнами. Цвета у них были те же, что у колец, обхвативших печь, и Шесек, быстро оглянувшись на чужака, отцепил от одежды раздвоенную рогульку из белого «фрила» и прижал к синему пятну. Поверхность растаяла;
