Обратный отсчет: Равнина - Токацин
…Здесь были невысокие потолки — всего-то метров пять. Вдоль всего коридора сверху тянулся ажурный жёлоб из несоединяющихся изогнутых шипов. На них повесили светильники, но Гедимин был уверен, что это позднейшее назначение — это не опоры и не подставки, а фрагменты направляющих. Гигантский передающий механизм давным-давно перестал работать, и то, что осталось, было малой его частью, но сармату, пока он шёл к литейням, слышался гул древнего конвейера. Здесь прогоняли большие объёмы сырья — видимо, руду; возможно, по ходу движения её измельчали, а в нижней части коридора стояли какие-то механизмы — или тянулся второй конвейер, и сырьё как-то распределялось между ярусами. Гедимин поймал себя на попытках держаться у стены, на полосе безопасности, до сих пор отмеченной волнистым изгибом пола, как будто древние механизмы ещё работали. «Вот мерещится всякий бред,» — невесело ухмыльнулся он, заставив себя выйти на середину коридора, к другим сарматам, которых, похоже, не донимали галлюцинации. «В прошлый раз такого не было. С „пламенем“ переобщался?..»
На дальнем конце коридора стояли четверо Скогнов с копьями. Сбоку Гедимин заметил какое-то движение, — в нише у ворот что-то блеснуло. «Ещё один охранник, со стрелковым оружием,» — определил сармат. «По две ниши с каждой стороны, расположены несимметрично. У двоих стрелковое, ещё у двоих… хм, может, сканеры? Или генераторы поля? Что-то мелкое и не стреляющее.»
Скогн-сопровождающий вышел вперёд, и по его сигналу воины опустили копья и расступились. Стена зашевелилась — части орнамента на белой поверхности расходились, открывая узкий проход. Из ниши неспешно выбрался охранник, прикоснулся пальцами ко лбу и подошёл к воротам — точнее, к торцовой стене, в которой Гедимину мерещились сомкнутые створки, а другим зрителям — скорее всего, обычный тупик. В руке Скогн держал короткую палку с веточками-отростками, и сармат, разглядев её, удивлённо мигнул — она была сделана из того же белого вещества, что и куэннские постройки. «Как они её вырезали из масси…» — не успел додумать он, как абориген быстрым движением хлестнул палкой по стене, свободной рукой нажимая на выступы орнамента. Белые шипы расцепились, поехали в стороны, — не правая и левая створка, как мерещилось Гедимину, а верхняя и нижняя, каждая — из трёх фрагментов, крупного по центру и маленьких по бокам. «Два — для механизмов, четыре — для рабочих,» — мелькнуло в голове сармата, и он смигнул, отгоняя мысли о давно разобранных и никому не нужных механизмах. В глаза уже бил свет, более яркий, чем в коридоре — Куэнны оставили работающий цех с системами освещения, там не нужно было вешать камешки на шнурках.
— Мастер Шесек, — Айзек слегка склонил голову, приложив пальцы ко лбу, и Гедимин запоздало повторил его жест и заставил себя смотреть вниз, на Скогна-бригадира, а не на древние механизмы, уходящие на пять метров вверх, и не на распределительную систему, нависающую над ними. Но тут и было на что посмотреть — нечасто увидишь Скогна, выбритого налысо.
— Высокий народ, — бригадир Скогнов притронулся ко лбу пальцами двух рук, видимо, в знак особого уважения. Гедимин скользнул взглядом по цеху — среди колонноподобных механизмов не было ни единого живого существа, все три десятка рабочих стянулись к воротам и глазели сейчас на сарматов. Никаких комбинезонов у них не было, даже шлем никто не нацепил — так и пришли в обычной многослойной одежде, сверкая выбритыми ото лба к затылку гребнями. Гедимин надеялся увидеть хотя бы перчатки — ну ладно, пускай снятые и подвешенные на пояс, но, похоже, Куэнны не успели втолковать Скогнам правила техники безопасности. Всё, чем их снаряжение отличалось от того, что носили охранники на холме и охотники на летучую дичь, — сармат не увидел болтающихся подвесок и бус, а те, что нашлись, были натуго примотаны и пришиты к одежде. «Ну, хоть что-то,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Может, у них лёгкие из чистой рэссены, а кожа — как крейсерная броня.»
— Обычный груз ещё не готов, — сказал Шесек, слегка шевельнув рукой; по его жесту рабочие кинулись вытаскивать из обширной ниши какие-то корзины. — Здесь особый малый груз, о котором нас просили.
Скогны вручили ему плотно сплетённую корзинку в половину его роста; Шесек, удерживая её одной рукой, откинул крышку и показал сарматам вставленные внутрь стебли тростника с выжженными клеймами.
— Гедимин, проверь и пересчитай, — сказал Айзек, отступив в сторону. Сармат озадаченно посмотрел на него. Все ждали, будто так и было нужно, и он, едва заметно пожав плечами, опустился на пол перед Шесеком и взял у него корзину. Ладони тут же слегка потянуло вниз, и Гедимин мигнул — этот «особый груз» весил не меньше килограмма. Сармат увидел на стеблях тростника знакомое клеймо — «каплю с ветками» — и его сердце пропустило удар. «Ипрон⁈»
Гедимин вытряхнул на ладонь все слитки и сжал их, боясь выронить. Толстые десятисантиметровые палочки были отмечены на торцах тем же клеймом. Пять золотистых, пять — из серебристо-зелёного металла, — всего пятьсот граммов ипрона и столько же — местного кеззийсодержащего сплава. Сармат провёл пальцем по каждой из них и медленно улыбнулся. Ему не нужен был анализатор, чтобы узнать ипрон — даже здесь, на Равнине.
— Тут ещё груз, который мне передали для вас, — сдержанно сказал Шесек, с явным пренебрежением указав на бочку в углу. — Обычно мы здесь такого не держим. В городе есть кому возиться с грязью. Только из уважения к высокому народу…
Айзек постучал пальцем по наплечнику Гедимина, и сармат обнаружил, к своей досаде, что так и сидит на полу у брошенной корзины и перебирает тонкие слитки.
— Золотистая глина. Будешь смотреть?
Эта бочка — обыкновенный обрубок складчатого дерева, минимально обработанный с торцов — была выстлана изнутри чем-то вроде мешковины, и уже в мешок до краёв набили вязкой грязи. Сверху она уже подсохла; Гедимин увидел на жёлтой надтреснутой корке золотистые блёстки-вкрапления.
— Это оно? — шёпотом спросил он у Айзека. — Такой она и должна быть? Что я могу проверить, если в жизни её не видел⁈
«Видел,» — тут же щёлкнуло внутри черепа, и сармат вспомнил обсыпающиеся комья глины в цехе разгрузки. Этим веществом были
