Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

Господи! Да что же это такое?! Что происходит? Трубка телефонного аппарата, зажатая в руке Елизаветы Барбикен, тряслась мелко-мелко, как и все ее тело. Куда звонить? Кого вызывать? Скорую? Милицию?.. А что говорить?.. Упились, мол, до белой горячки? Господи, стыдоба-то какая! И выпили всего, смешно сказать… А, может, соседей позвать? Яременки дома должны быть. Уже, поди, прислушиваются к тому, что у Барбикенов в квартире происходит. Стыдно то как, боже ж ты мой!

В дверь позвонили. Резко и настойчиво. Мама Лиза даже вздрогнула, роняя телефонную трубку на рычаг аппарата. Тот недовольно звякнул. В комнате охрипший Такотан подавился своим лаем. Стало слышно, как там что-то хрустит, топчется и хрюкает. В дверь позвонили еще раз. Елизавета Томасовна ойкнула и бросилась к ним, трясущимися руками проворачивая головку английского замка.

— Что у вас происходит, гражданочка? — небрежно вскинул руку к фуражке усатый милиционер с одутловатым лицом. — Весь дом переполошили.

За ним стояло трое молодых людей в белых халатах: завязки сзади, рукава засучены. Еще двое, в серых костюмах при галстуках, замерли на нижней площадке. Из дверей напротив выглядывали перепуганные Яременки. Малолетняя Лялька топталась за спинами родителей.

"Они, что ли, милицию вызвали? — мелькнуло у Елизаветы Томасовны. — Так у них телефона нет". А вздрагивающие легкие уже судорожно выталкивали в пространство скомканные слова:

— Ой… Не… Н-не знаю… С мужчинами моими… С ребятами что-то… Случилось что-то…

— Перепились, наверно. Разрешите, — буркнул милиционер, отодвигая ее в сторону, и, сразу ставшая тесною, прихожая наполнилась людьми в белых халатах.

Один из них, с наметившимся животиком и с большим черным саквояжем в руках, внимательно взглянул на маму Лизу и хотел что-то сказать, но его мягко подтолкнул вперед один из молодых людей в серых костюмах. А сам остановился возле Барбикен и, так же внимательно, посмотрел на нее.

— Вы как, Елизавета Томасовна? — спросил. — С вами все нормально?

Та, даже не удивившись тому, что к ней обращается по имени-отчеству незнакомый человек, быстро-быстро закивала головой:

— Нормально, нормально… Вот только с мужчинами моими что-то…

— Разберемся, — молодой человек легко прикоснулся к ее плечу и обернулся ко второму. — Иван, присмотрите, пожалуйста, за хозяйкой. — И почему-то поморщился. — Непорядок.

— Всего не предусмотришь, — пожал тот плечами, и мама Лиза не поняла, чего это "всего"?

А белые халаты во главе с милицейской формой уже перетекли в комнату и осторожно похрустывали там битым стеклом. Мама Лиза, поддерживаемая Иваном в сером костюме, поспешила следом за ними. Владимир Андреевич, прислонившись поясницей к ограде балкона и предельно отогнувшись назад, смотрел куда-то вверх. Андрея нигде не было видно.

— Сынок! — рванулась было к открытой балконной двери мама Лиза. Но хватка у руки, осторожно придерживающей ее, была железная.

Милиционер, стоящий впереди всех, резко обернулся и встретился глазами с молодым человеком, первым заговорившим с Елизаветой Томасовной. И пожал плечами.

— Второй на крышу полез, Анатолий Петрович. Что с этим делать будем?

— Что, что! Успокаивайте быстро! — Было видно, что Анатолию Петровичу с большим трудом удается сохранять спокойствие. — И второго ловите. Гробанется еще, не дай бог.

Андрей? Андрей гробанется?! Мама Лиза представила сына, срывающегося с шаткого навеса, сооруженного над балконом, и падающего вниз с высоты девятого этажа огромной птицей с перебитыми крыльями. Слабо вскрикнула, и колени ее подогнулись.

— Эт-того еще не хватало! — выдохнул Анатолий Петрович, бросаясь на помощь Ивану, успевшему подхватить обмякшее тело. — Тащите ее в спальню пока, что ли. В чувство приведите. Лагута, — бросил он через плечо, — да сделайте же что-нибудь!

Белый халат с небольшим животиком двинулся следом за пыхтящим Иваном, бормоча на ходу:

— Сделай, сделай! Наделали уже. А все спешка проклятая! Как приспичит, так хоть стреляйся…

На балконе старший Барбикен недоуменно скреб рукой затылок. На то, что происходило в комнате, внимания он не обращал совершенно.

— Да заберите вы его! — уже откровенно раздраженно выкрикнул Анатолий Петрович. — А то скоро сюда весь ваш Гременец соберется.

Во дворе уже действительно возникла небольшая кучка людей, кажущихся лилипутами с этой высоты и иногда тыкающими вверх коротенькими ручонками. В направлении балкона Барбикенов.

Белые халаты осторожно двинулись вперед. Милиционер держался сзади. Барбикен перестал скрести затылок и уставился на них тяжелым взглядом.

— У! — выдохнул угрожающе.

— У, у, — ласково ответил один из крепышей. — Конечно, у. Иди сюда, давай вместе у.

Владимир Андреевич попятился назад, недовольно скривил лицо и ткнул поднятым пальцем в навес.

— У, у, — пожаловался.

— Угу!

И белые халаты молниеносно ворвались в тесное пространство балкона, подскочили к Барбикену и профессионально заломили ему руки за спину. Тот даже зарычать не успел. Рычать он начал тогда, когда его затащили в комнату и повалили на диван, натягивая на голову рубашку с длинными рукавами. Повизгивающий до этого где-то под одеялом, Такотан вдруг выскочил оттуда и бросился на защиту хозяина. У хозяина текло изо рта и из носа. Милиционер ударом ноги отшвырнул собаку назад. Пудель взвизгнул, но снова бросился к белым халатам. Анатолий Петрович присел на корточки и почмокал языком, подзывая его к себе. Тот подавился лаем и задумчиво уставился на него.

— Такотан, Такотанчик, иди сюда. Иди сюда, дружище. Мы же с тобой знакомы. Я тебя не обижу.

Шум на диване успокаивался. Милиционер и один из санитаров крепко держали Барбикена. Второй завязывал на спине рукава рубашки. Такотан неуверенно завилял обрубком хвоста и подошел к Анатолию Петровичу, обнюхивая его. Молодой человек ласково потрепал пса по длинным ушам. Мимо них, выйди из спальни со шприцем в руках, прошел хмурый Лагута.

— Ну, что там? — спросил у его спины Анатолий Петрович.

— Успокоительное дал. Пусть полежит, — не оборачиваясь, ответил врач и прикрикнул на своих подчиненных: — Да вы держите, держите его покрепче! Укола невозможно сделать!

Анатолий Петрович рассеяно посмотрел на то, как медленно расслабляется большое тело Барбикена. Почесал горло Такотана — тот успокоено вывалил розовый язык — и быстрым движением ощупал широкий ошейник собаки. Нырнул пальцами под него и вытащил какой-то маленький плоский коробок. Быстро сунул его в карман, обнял морду пуделя обеими руками и легонько дунул на его влажный нос: