Амулет мертвеца - Константин Чиганов
— Обалдеть, — сказала Даша, когда чекист ушел. — Теперь я черная вдова Романофф. Вот тебе повод для ревности, ежели чего. Бутылку коньяку-то всякий подарит. Но с собой я его брать не буду, успокойся.
— Тебе его освоить сначала надо. А тут я пригожусь. Так что зря хвост распускаешь, шпионка.
— Тут ей мышка и пригодилась, — сказала Даша, вертя пистолет. Тяжелый. Оружия она, положим, не боялась никогда, но все же… хотя черт знает, пусть лежит. Она пощелкала предохранителем туда-сюда. Вытащила магазин, загнала назад. На целике и мушке белые точки, кажется, они будут светиться в темноте зеленым. Ну-с, здравствуй, основательная ты вещь. Данке, Вольдемар. Ordnung muss sein[94].
«Надеюсь, без тебя обойдемся».
Еще одним, куда более полезным подарком, был конический флакон червонного золота примерно в винную бутылку объемом, от оборотней. Даша (мысленно вознеся молитву Амэтэрасу), отведала чайную ложку после завтрака, как и предписано… и весь день ходила «будто мочалкой начищенная», по выражению Данила.
— Слушай, я надеюсь, это хотя бы не наркота… уж очень от нее лучшает, — Даша потянулась, и, пожалуй, сама ждала, что взлетит. Метлу мне… или щетку.
— Карина клялась что нет, ни на миллиграмм.
— Отлично. Ах да, теперь должна ревновать я?
— Как пожелаешь, свет очей, — ответил Данил, — но поговорить она хотела именно с тобой, как очнешься и придешь в разум. Ты сама ее пригласи, а то мне неловко как-то.
Карина зашла назавтра. Столь же блистательная, как раньше, одетая «скромно, но очень-очень дорого» и с непременным серебряным акцентом, на сей раз модный кардиган и серьги в виде серебряных звериных лапок с жемчужинами, но, подумала Даша, Сайху ей все же не переблистать. Сайха неподражаема.
Она казалась слегка смущенной. От коньяка не отказалась, «это можно, я только очень горячего сторонюсь», Даша подумала, так, пожалуй, теперь сопьется, если все пойдут косяком. Для гостей не жалко, но свою меру… хотя черт с ним, почти второе рождение все же.
Они сидели в полутемной гостиной, Карина, как обычно, свернувшись на диване, Даша в кресле теребила отделку халата на рукаве.
— Даша, я хочу попросить прощения, — вдруг сказала лиса, отставляя блюдечко с едва надкушенным розовым макаруном. — Правда. Я тебя, выходит, подвела, но я не нарочно.
— Ты о чем вообще?
— Когда со мной связался этот… ну не люблю я тануки. Брехливые, распутные, вонючки… отношения у нас с ними уже лет двести не то чтоб, в общем, я ему не слишком поверила. Но дело есть дело, отправила к тебе. И уж совсем я не хотела тебя извести. Я думала, если тревога боевая, ты тут же позвонишь своим… не совсем живым друзьям, пусть они и решают.
А ты сорвалась и кинулась. Прямо как моя младшая сестрица, катану наголо и в атаку.
— Вот така я дурна дивчина, — сказала Даша с облегчением, — да я сама не совсем ожидала. Просто времени созывать совет безопасности не было. Кстати, огромная благодарность за это ваше средство Макропулоса, просто чудо.
— Ах, травки со склонов Фудзи и сок Пань Тао[95]. Фамильный секрет. Не благодари. Еще месяц приема, и у тебя хорошие шансы прожить сто лет. В отличной сохранности.
Даше показалось, она не шутила. «Ну вот, я же говорила, умереть спокойно мне не дадут те или эти… ну хоть формалин не заставляют пить».
— Ты не ощущаешь в себе ничего… странного? — лиса глянула ей в глаза, и Даша вспомнила, то же спрашивал сэкка.
— Нет, не беременна, если что, — попыталась пошутить она.
— Я не о том. Хотя я бы и то не исключала на все сто процентов, как у вас говорят. Видения, ощущения, звуки, с памятью нестыковки?
Даша всерьез задумалась.
Потом усмехнулась.
— Ну, если смешную ерунду… я тут зашла в «Пятерочку», смотрю, у входа на банкомате сидит кот. Черный, здоровенный, пушистый. Морда наглая. Гипнотизирует. Я ему «ты не потомок кота Бегемота случайно?» И как-то… в голове слышу даже не словами. Хотя вполне внятно. «Двуногая, жрать давай, слушать ерунду, коту голодно». Я ему фарша взяла, вынесла, открыла, говорю, холодный только… он морду туда и лопать, а у меня как… облегчение… «ну хоть польза от тебя». Я потом заходила еще, даже думала, к себе его позвать, хотя взрослый уличный кот вряд ли будет в восторге. Но он не пришел.
Она глянула на Карину — та смотрела очень серьезно, кивнула, постучала себя изящным белым пальцем по точеной скуле:
— А еще подобное случалось? С людьми?
— Нет, точно нет.
— Язык зверей… слышала я такое. Очень давно по вашим меркам. И тоже, юный самурай успел пообщаться с демоном… убил, развоплотил, если точно. Я поузнаю еще. Если повторится… ты не пугайся, и особо всяким котам не верь. Нэко, пфф… (она отчего-то нахмурилась).
— Погоди, а чем кончилось с тем самураем?
— Стал одним из моих предков. А потом погиб в бою, как следовало.
«Она не только оборотень, но и японка, совсем инопланетянка», — подумала Даша.
— Ладно, мне пора. Я всегда на связи. Да, моя младшая сестра хотела с тобой познакомиться… со всеми вами.
— Ну я-то точно не против, и Данил тоже.
— Она немного дикая… но симпатичная.
Они распрощались дружески, но тревожный Каринин взор в памяти у Даши остался. Маленькой занозой.
* * *
Вадим не видел смысла в кладбищах.
Тысячи квадратных километров хорошей, плодородной земли отдавать покойникам. Уж в нынешнем веке кремация не проблема. Полчаса и в небеса. Освободили душу от смрадных оков.
Адское пламя, видите ли, попам напоминает. Креститься надо почаще, да за собой поглядывать.
Сожгли дочиста, урночку выдали, хочешь развей над вечным покоем, хочешь бабушку на камине храни или в космос запусти. Оттого что вот тут, на два метра вглубь, гниет тот, кого ты любил, легче стало? Бррр…
Сам он, конечно, завещал и официально затребовал себя сжечь, когда. Ну а перед тем распотрошить на органы: тоже доброе дело, пригодятся народу.
Человек более суеверный, пожалуй, остерегся бы от подобных мыслей по пути, но Вадиму было наплевать. Да и повод съездить на обычное, скучное, недавнее кладбище меж станицей Гостагаевской и дачным местечком Куток был самый нелепый. Кому-то там, видите,
