Тайны старого дома - Ульяна Каршева
Чуть задрав голову, Нина присмотрелась и заметила, что смутных теней на опушке лесопарка больше нет. Не понравилось, что кричат? Шум спугнул?
— Кто там?! — снова испуганно заголосила управдомша, закрыв дверь за кошками, прыгнувшими в машину, словно так и надо. И замахала руками. — Кто?! Иди сюда!
Водитель, до сих пор помалкивавший, обратился к ней:
— Мама, стой здесь. Я сам к нему подойду. Эй, не бойся! Ты из барака?
Оцепеневшая было от непонимания, Нина выдохнула. Теперь она догадалась, почему так странно кричала Марья Егоровна. Та увидела открытую дверь барака, но кто вышел на улицу в неурочный час — не знала. Оттого и вопила странные вопросы, боясь подходить к невнятной фигуре.
Мужская ладонь, сильная и сухая, осторожно взяла Нину за локоть.
— Эй, ты как? Это ты из барака убежала? Или… ребёнок твой?
Наверное, Марья Егоровна не выдержала любопытства и подбежала, несмотря на предупреждение сына.
— Господи, да это ты, Нина?! — ахнула она и сжала руки, разглядев в полутьме Санечку. — Коля, это наша новенькая жиличка! Ниной зовут!
Стоя самым настоящим столбом, Нина пыталась сказать хоть что-то, но всем её телом постепенно овладела крупная дрожь. Внутренне она понимала, что надо бы начать оправдываться из-за незапертой барачной двери, однако…
А Марья Егоровна, пока её сын всё так же осторожно, за локоть, тянул Нину к машине, голосила так, что непрерывный поток слов всё же заставил вслушаться. И Нина отмерла, когда поняла, что не виновата — хотя бы в открытой двери барака.
— Этот старый алкаш! — ругалась Марья Егоровна. — Вошёл позже всех и забыл дверь закрыть! Да я ему утром всю его плешивую башку исплюю! Последние волосья выдеру, идиотине такому!
— Мама, успокойся! Не кричи! — вполголоса уговаривал её молодой мужчина, медленно подводя Нину к машине. — Вас Ниной зовут? Садитесь в машину — поедем к бараку. Домой.
— Что происходит? — почти шёпотом спросила Нина.
Но её твёрдой рукой повернули к салону, в который и усадили. На заднее сиденье. Рядом с кошками, которые выглядели равнодушными, словно им не впервые ездить в машине… Продолжая ругать какого-то Савелия, Марья Егоровна, обежала машину и села рядом с водителем.
Прислонившись к тёплой спинке сиденья, Нина лишь сейчас почувствовала, как замёрзла на холодном и влажном ночном воздухе. Только сейчас почуяла, как устали руки, которыми она судорожно прижимала к себе сына…
Машина задом ткнулась в асфальтовую дорожку, разворачиваясь, а потом спокойно поплыла по дороге и легко въехала на повороте к бараку. Остановилась не у входной двери второго этажа, а у торца, где уже стояли три машины.
Марья Егоровна нетерпеливо вышла на тропку, ведущую к входной двери. Ещё быстрее открыл дверь машины для Нины водитель.
— Дайте ребёнка, — велел он. — С ним неудобно выходить. Что с ним?
— Не знаю, — прошептала она, сжавшись только от одного требования передать Санечку кому-то неизвестному. — Сама… донесу…
Выходить пришлось, слабо подпрыгивая на сиденье, потому что сына доверить незнакомцу так и не сумела, пусть рядом и была Марья Егоровна.
Сколько бы она возилась, стараясь выйти, не знала. Но твёрдая мужская рука за подмышки бережно вытянула её из салона. И тут Нина растерялась вконец. Нет, она поняла, что машина встала у торца дома — показывала ей Ларка, где тут стоянка. И всё же в темноте место совершенно преобразилось и стало неузнаваемым.
Однако кошки уже выпрыгнули из машины, обогнули её и подошли к Нине. Одна прошлась совсем близко, мимоходом приласкавшись к её ногам, и Нина, покачиваясь и подрагивая на ходу от пережитого, поплелась за обеими, благо они бодрой рысцой направились к дому… Им она доверяла.
Позади шла Марья Егоровна, сильно взволнованная, и повторяла:
— Ну и правильно. Или, иди за ними, Ниночка… Ну и правильно… Господи, как ты успела выскочить… Как успела…
Издалека, за спинами, водитель негромко сказал:
— Я сейчас тоже подойду, только машину поставлю…
Нина ещё мельком подумала: «Уже же стоит — машина-то. Как это он её поставит?» И лишь у входа в барак дошло: поставит на сигнализацию.
Вошли в барак — Нина оглянулась на входную дверь. Марья Егоровна её оглядку сразу поняла и закивала:
— Ничего… Ничего. Сейчас Коля зайдёт и закроет всё, как надо. А я уж с тобой. До комнаты провожу, чтобы всё чин по чину было.
Сначала, в первые секунды, Нина даже обозлилась на назойливую управдомшу. Сейчас бы побыстрее оказаться дома, посмотреть, что с Санечкой, а эта лезет следом — нафига она тут нужна?!
Но выяснилось, что приставучая управдомша в некоторых случаях — это очень даже неплохо. У двери в комнату Нина чуть не заплакала, когда поняла, что ключ положила в задний карман домашних штанов. Чтобы его вытащить, надо удержать Санечку в неловком положении. Марья Егоровна, пусть и донельзя взволнованная, но сообразила сразу:
— Где ключ-то у тебя?
И вынула его, открыла дверь.
Нина с ребёнком на руках остановилась в «прихожей». Полная растерянности, она не знала, что делать дальше. Зато знала управдомша. Она кивнула на занавески между сервантом и шифоньером, прятавшими основную комнату, и сказала:
— Дочка-то спит? Садись на кровать.
А дальше Марья Егоровна энергично принялась разбираться с кухонькой Нины: поставила чайник на электроплитку, нашла чашки. Пока Нина неловко раскачивалась на кровати, словно младенца укачивая Санечку, горячий чай был готов.
Чашки на троих управдомша поставила на табурет и поднесла к кровати.
— Ты не бойся, — уже вполголоса заговорила она. — Ты его вовремя догнала… Мальчонка просто ослабел. Скоро придёт в себя. Только спать будет долго…
Нина мгновенно вынырнула из остолбенелого безразличия.
Что?
Так это не псих, которым её пугали?
Всматриваясь в глаза управдомши, она вытолкнула слова:
— Вы сказали, что после полуночи по коридору…
Марья Егоровна вздохнула и присела рядом, на кровать. Протянула руки.
— Дай его. Подержу, пока чаю пьёшь, греешься. Да и расскажу всё.
Нина помедлила, но Санечку передала.
— Но вы расскажете…
Хотела сказать угрожающе, но крупная дрожь, передёрнувшая всё её тело, заставила выговорить чуть не плачуще. Марья Егоровна вновь вздохнула.
— Ты не злись, что всё не рассказали сразу. Ты человек новый. Не понять тебе сразу. Подумала бы ещё, что в психушку попала… Ну, так вот…
Обе подняли головы: дверь в комнату открылась — вошёл тот самый Николай.
— Сынок мой, — объяснила управдомша. — Младшенький.
Николай хмыкнул и взял с табурета третью чашку. Выглядел он точно не на слово «младшенький». Скорее на слово «медведь». Мало того — высокий, так ещё и
