Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари
Друг в отчаянии махнул рукой. Я лишь покачал головой — у меня не было никакой мало-мальски достоверной версии происходящего. Единственное, о чём я подумал, так это о необходимости всё-таки вникнуть в суть содержания проклятой книги.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Из моего дневника: «До Нового года одна неделя. Никаких новых, выходящих за рамки обыденного, событий в Таборах не произошло. Аркадий принимает больных, время от времени выезжает в отдалённые деревни. Пару раз ездил с ним, о чём впоследствии пожалел — эти визиты производили на меня угнетающее впечатление. Бедность страшная! (Вспомнил, как во время службы поначалу удивлялся, узнав, что многие новобранцы впервые видели мясо только в армейских щах.)
Каждый день сажусь за стол, раскрываю «Наставления иеромонаха Ксенофонта» и берусь за перевод. Дело движется тяжело и медленно. Надеялся на помощь отца Георгия, но тот наотрез отказался, заявив, что читать и переводить подобное — пятнать душу грехом. Однако ж принёс мне «Полный церковно-славянский словарь», составленный неким Григорием Дьяченко, протоиреем, и изданный относительно недавно, в 1900-ом. Переведя несколько страниц, убедился, что «Наставления» подобны яблоку с гладкой блестящей кожурой, но насквозь гнилым нутром. Попробую пояснить.
Первое. Отец Георгий прав: описанные автором «бесы» не имеют никакого отношения к бесам христианской демонологии. Ничего общего с Сатаной и другими падшими ангелами. Все они, похоже, плоды могучего воображения исконных народов Сибири и Урала. Этих существ нельзя назвать бесплотными духами, но и существами из плоти и крови — тоже. Они ни враги рода людского, ни его благодетели — на человека вместе с его грехами и добродетелями им, грубо говоря, плевать. Точнее, некоторые из них время от времени нуждаются в людях, их телах и душах, но — исключительно как в средствах достижения неких запредельных целей.
Вот описание некоего человекоподобного существа, обитающего в воде (собрат славянского Водяного?) и время от времени пожирающего неосторожных рыбаков и купальщиков; вот — гигантский слепой змей, живущий в подземном озере, и обладающий всею мудростью мира; вот — соблазнительная и жуткая чудовищная женщина-паучиха (та самая, что изобразил Кузьма Ершов), вечно ткущая тенета над Великой мировой бездной; а вот и вовсе нечто чудовищное — колоссальный подземный обитатель, то ли червь, то ли полип, пребывающий во сне, но пробуждающийся в эпохи человеческих страданий и исторических потрясений, «ибо предчувствует Он страсти людские и возбуждается ими».
Второе. Книга содержит подробнейшие описания ритуалов, при помощи которых человек может приобщиться к тайному миру. Любопытно: ритуалы вовсе не похожи на поклонение кому бы то ни было (так что с демонолатрией отец Георгий, увы, ошибся). Если я правильно понял текст, описываемые сущности настолько чужды роду людскому, что в поклонении не нуждаются.«
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Новый год мы встречали втроем — я, Фетисов и фельдшер, Николай Павлович. Александры Ивановны с нами не было — ушла в гости к родной сестре, которая жила с семьёй здесь же, в селе.
— Меньше часа до того, как семнадцатый придёт на смену шестнадцатому, — сказал Аркадий, бросив взгляд на ходики. — Как бы хотелось, чтоб он оказался лучше уходящего! Чтобы наконец-то закончилась эта проклятая война, чтобы жёны перестали становиться вдовами, а матери — оплакивать сыновей…
Я только едва заметно усмехнулся:
— Увы, дружище, чудес не бывает. Даже в канун нового года!
— Эхе-хе! — задумчиво прокряхтел фельдшер, разливая водку. — Ну-с, господа, за скорейшее установление мира!
Мы едва успели опрокинуть рюмки, как в дверь кто-то громко заколотил.
«И кого это чёрт принёс?» — подумал я.
— Я открою! — бросил Аркадий.
Через несколько секунд он вернулся несколько растерянным, ведя за собой запорошенную снегом и изрядно запыхавшуюся попадью. Судя по виду матушки Натальи, пришла она отнюдь не для того, чтобы поздравить нас с Новым годом.
— Вдова Семёнова помирает! — выговорила она, едва отдышавшись. — Супруг мой соборовать побежал. А мне за вами велел!..
— Семёнова? — переспросил я, поначалу не совсем понимая, о ком идёт речь. А потом догадался: то была последняя из вдов, забеременевших якобы от погибших мужей.
— Николай Палыч, голубчик, саквояж мой! — приказал Аркадий. — Идём немедленно!
— Я с вами! — заявил я.
Закладывать сани времени не оставалось, пошли пешком. Преодолев сугробы, ветер, бросающий в лицо снег, и предновогоднюю темноту, сгустившуюся над Таборами, мы, наконец, были у дома вдовы.
Изба встретила нас свечным полумраком, духотой, запахом кислой капусты и голосом отца Георгия, читавшего Псалтирь. Тело вдовы с выпирающим животом лежало, вытянувшись, на лавке. Скорчившись в углу, беззвучно плакала какая-то старушка, видимо, мать безвременно почившей.
При виде нас отец Георгий прервал обряд и красноречиво развёл руками: вот, мол, беда-то какая!
Аркадий широкими шагами подошёл к телу, приложил пальцы к сонной артерии, покачал головой. Я встал рядом с другом, не вмешиваясь в работу врача, но будучи готов помочь по мере сил. Фетисов раздвинул покойнице веки и слегка сжал двумя пальцами глазное яблоко.
— Видишь? — он показал на зрачок, превратившийся в полоску, как у кошки. — Реакция Белоглазова. Увы, мы опоздали.
Фельдшер вздохнул. Все молчали, даже отец Георгий и старушка в углу.
В этот момент живот покойницы шевельнулся.
— Ребёнок! — крикнул Аркадий. — Николай Палыч, попробуем! Шансы, конечно, малы, но, как говорится, чем чёрт не шутит?!..
Я не сразу понял, что он имеет в виду. Отец Георгий, похоже, был смущён упоминанием чёрта в столь скорбный час. А вот фельдшер не растерялся. Он вдруг оказался передо мной с раскрытым саквояжем, из недр которого тотчас начал извлекать хирургические инструменты.
Я было отошёл, дабы не мешать операции, и встал рядом с отцом Георгием, но у моего друга были другие планы.
— Герман, найди керосинку! Или любой другой свет! — бросил он. — И вставай рядом! Отец Георгий, принесите тёплой воды! И какую-нибудь пелёнку!
Я никогда не слышал, чтобы Аркадий говорил таким твёрдым голосом, а потому поначалу опешил. Отец Георгий опешил ещё больше, но, осознав, что от его действий зависит новая жизнь, засуетился. Старушка в углу по-прежнему всхлипывала и что-то бормотала. По-моему, она не понимала, что происходит, поэтому помощи от неё не было никакой.
Лампы я не нашёл — взял стола подсвечник с тремя свечами и встал справа от покойницы, держа его в вытянутой руке.
Запахло карболкой. Залязгали ножницы, затрещала разрезаемая
