Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари
Он перекрестился, я мысленно усмехнулся.
— Бесы, бесы! — убеждённо сказал батюшка. — Предшественник мой, отец Аристарх (упокой Господь его душу!) о чём-то подобном догадывался, через что и сгинул…
— Как — сгинул? — перебил я.
— А вы разве не знали? Пропал по весне. Вышел куда-то из дома уже затемно да и не вернулся.
— И тело не нашли?
— Нет!
— Помилуйте, отец Георгий! — сказал я. — Что ж в этом таинственного? Места у вас дикие, времена нынче голодные, по ночам вон волки воют (сам слышал), а отец Аристарх, как я понимаю, человек уже немолодой был. Всякое могло случится.
— Так-то оно так, но… — батюшка немного замялся. Думается мне, что без Врага рода человеческого тут не обошлось!
— Почему ж вы так думаете?
— Книгой он одной увлёкся. «О мерзостях потаённых мира сего». Не слыхали о такой?
Я покачал головой:
— Что-нибудь нравоучительное?
— Если бы! — воскликнул священник. — Прямо вам скажу: как по мне, так не то что читать — в доме такую книгу держать грех! А уж лицу духовному — и подавно! Я грешным делом пару страниц перевернул — дрянь такая, что прям тьфу! Хоть и называется «О мерзостях…», а написана столь соблазнительно, что прям веет этой… ох, прости, Господи!.. демонолатрией.
— Демонолатрия? — переспросил я, мучительно вспоминая гимназический курс греческого. — Это что ж? Поклонение демонам?
— Оно самое! — кротко кивнул отец Георгий, поднял глаза и молча перекрестился.
— Полагаю я, — добавил он почему-то шёпотом, — что отец Аристарх, подобно Святому Стефану, объявил войну неким силам, с коими совладать не смог. Вера его, может, и крепка была, да тело бренно.
— А где книга? — спросил я.
— В храме. Домой нести, сами понимаете, опасаюсь, а там всё-таки… сами понимаете.
Я немного подумал.
— А что, отец Георгий, если, скажем, я у вас её возьму на время?
— Да хоть совсем забирайте! — замахал руками батюшка. — А ещё лучше — бросьте её в печь! Там ей самое место!
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Из моих записей: «В ночь с 21 на 22 декабря произвели эксгумацию и вскрытие ещё одного тела — 32-летней вдовы М., скончавшейся в конце сентября на седьмом месяце беременности. Вновь слышали звук, похожий на детский плач. Доносился откуда-то с противоположного конца кладбища, ближе к кромке леса. Гроб в таком же скверном состоянии, как и предыдущий, так что едва не развалился во время извлечения (судя по всему, здешний гробовщик и впрямь редкостный скупердяй).
Тело вдовы М. в худшей сохранности, чем тело А., поскольку похороны первой состоялись ещё в теплое время года, что способствовало процессу разложения. Но самым ужасным было увиденное нами после разрезания савана: полностью отсутствует передняя брюшная стенка, нет желудка, печени, матки, одной почки; тонкий и толстый кишечник сохранились частично. Плода нет и в помине. Будто кто-то взял и вычерпал органы, как мякоть из арбуза».
И чуть позже: «Не подаю вида, но почему-то уверен, что, если мы выкопаем тела всех вдов, умерших на поздних сроках беременности, нам предстанет примерно одна и та же картина: дыра в животе и пустое чрево».
И ещё позже: «Втридорога заплатили нашим „осквернителям могил", чтоб вновь похоронили покойниц. За прежнюю цену работать не соглашаются. Говорят, сильно страшно — то волки воют, то мёртвые младенцы плачут».
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Вечером Аркадий, утомлённый разъездами по окрестным деревням, рано ушёл спать. Я же зажёг сразу несколько свечей (керосин велено было беречь) и уселся за изучение принесённой от отца Георгия книги. Полным её название было «Наставление иеромонаха Ксенофонта о мерзостях потаённых мира сего», издана товариществом Сытина в 1886 году.
В другое время я, скорее всего, не обратил бы на неё ни малейшего внимания (труды святых отцов всегда навевали на меня смертельную скуку), но после выданной батюшкой «аннотации» считал своим долгом её хотя бы пролистать. Вряд ли была какая-то связь между ней, пропавшим отцом Аристархом и таинственным мором, убивающим вдов, но… чем, как говорится, чёрт не шутит?
Бегло пролистав несколько страниц, я осознал, что «Наставления»-то, пожалуй, любопытнее, чем можно о них подумать на первый взгляд. Причиной тому были совершенно поразительные литографии, выполненные, как указывалось, с рисунков некоего Кузьмы Ершова. Этот неведомый художник обладал каким-то первобытным талантом: все его творения были в чём-то подобны наскальным рисункам троглодитов — несколько скупых линий, ан вот он, мамонт! Только Ершов рисовал не мамонтов и не пещерных медведей, а тварей столь фантастических и столь безобразных, что впору было заподозрить художника в пристрастии к опиуму. Здесь не было ничего, похожего на традиционных чертей с рогами и копытами: какие-то осьминоги с человеческими лицами, чудовищные черви, полу-женщины-полупауки, а то и вовсе бесформенные создания, висящие среди звёзд.
Я, искренне восхищённый фантазией художника, полюбовался всеми литографиями, попробовал почитать, но быстро осознал, что продираться сквозь витиеватые фразы, написанные церковнославянским почти полтораста лет назад, мне не под силу. Я потушил свечи и лёг.
Долго не спалось — вновь разболелась голова. Полная луна светила в заиндевевшее окно, попискивали, суетясь, мыши под полом, время от времени что-то поскрипывало да покряхтывало.
Я ворочался в постели и размышлял над историей, в которую меня втянул Аркадий. Все эти случаи со вдовами теперь не на шутку меня озадачивали и — не буду скрывать — пугали. Было в них что-то иррационально-зловещее. К тому же из головы не выходило слово, упомянутое отцом Георгием, — «демонолатрия». Да и бегло полистанные «Наставления», особенно, дьявольские литографии, действовали угнетающе. Еще несколько дней назад я бы только посмеялся над любыми упоминаниями бесов, призраков погибших мужей и прочей нечисти: того, кто видел людей, выхаркивающих отравленные хлором лёгкие, возможно ли напугать бабкиными сказками?!.. Но здесь, в глухом селе, где никогда не было ни электрического освещения, ни телефонов, ни парового отопления, многое уже отнюдь не казалось смешным. Может, и прав отец Георгий, и древние демоны
