Марионетки - Татьяна Владимировна Корсакова
– Мальчик?
– Тринадцатый! Он сказал, что нож – это тоже особенная вещь, и её нельзя отдавать без платы. Не переживай, Серафим, с Маркушей все будет хорошо. Сейчас он спит, а потом его найдут.
– Раны на нем теперь заживают, как на болотном псе, – сказал мальчик с легкой завистью в голосе.
– Не завидуй! – Девочка взяла его за руку. – У тебя вообще нет никаких ран!
– И Тринадцатый его любит…
– Он его не любит, он его защищает! – Девочка улыбнулась, сказала шепотом: – А вот я тебя люблю, глупенький.
Дети, которые даже после смерти сохранили в себе потребность любить и быть любимыми – что может быть трагичнее? Марионеточник погладил их обоих по головам и сказал, неожиданно для самого себя:
– Я вас тоже люблю, малышня.
Не нужно было говорить. Они прильнули к нему, как котята. Как котята, которых отнесли на болото топить, но так и не дотопили… Они улыбались счастливыми улыбками, как будто всю свою не-жизнь ждали только эти слова.
– Ты хороший, Серафим, – сказала девочка.
– Мы будем скучать, когда ты уйдешь, – всхлипнул мальчик.
– Не будете. – Он снова погладил их по головам. – Я придумаю для вас сказку, в которой вы сможете жить. Обещаю, вам понравится.
Он принялся за дело сразу же! Из эбеново-черного куска дерева, пролежавшего в топи века, если не тысячелетия, Марионеточник взялся создавать свою собственную особенную вещь. Создавать вещь для себя, сочинять новую сказку для марёвок.
– Да ты просто какой-то Макаренко, дядя Тоша! – сказала Вероника то ли с восхищением, то ли с иронией. Слишком тонкой была грань между этими двумя эмоциями.
– Скажем так, моя личность многогранна. – Он скромно улыбнулся в ответ. – И раз уж мы решили обменяться комплиментами, хотел бы восхититься твоими многократно выросшими за этот нелегкий год способностями.
– Какими именно способностями? – Вероника хитро сощурилась.
– Бизнес-способностями, например. В мое отсутствие тебе удалось сохранить мой скромный бизнес, девочка.
– Не только сохранить, но и приумножить, дядя Тоша. Не могу сказать, что это был самый приятный опыт в моей жизни. Без помощи Степана мне было бы нелегко.
– Степан молодец. – Марионеточник кивнул. – Но мы сейчас говорим о тебе. Если бы ты не пришла тогда с ним на болото, мой план бы не сработал. Чтобы случилось то, что случилось, нужны были все имеющиеся у нас силы. Когда ты догадалась? – спросил он, подаваясь вперед и вглядываясь в Веронику чуть пристальнее, чем того требовали правила светской беседы. Впрочем, их отношения давно перешли из светских в родственные. Не стоит себя обманывать.
– Догадалась, что за всем этим стоишь ты? – Вероника выдержала его взгляд. Никто не выдерживал, но у этой девочки всегда получалось его удивлять.
– Да. – Он кивнул.
– Еще до начала нашей экспедиции, – сказала Вероника, не задумываясь. – Знаешь, я верю в совпадения, но когда этих совпадений так много, самое время задуматься, что за ними кто-то стоит. – она покачала головой. – Меня не отпускало ощущение, что нами кто-то управляет.
Марионеточник улыбнулся с мягким укором.
– Позволь уточнить, моя девочка. Не управляет, а направляет.
Вероника кивнула, то ли соглашаясь с его уточнением, то ли не принимая его в расчет.
– Нам угрожала реальная опасность на каждом этапе нашего пути. Любой из нас мог погибнуть, – сказала она с укором.
– Стеша уже и без того была в беде, а тебе ничего не угрожало, Ника. – Марионеточник покачал головой.
– А остальным? Степе? Гальяно? Командору? Марику? – Теперь уже Вероника всматривалась в него взглядом, который было почти невозможно выдержать. Он не выдержал. Возможно, впервые в жизни отвел глаза.
– Вот видишь! Тебе плевать на других людей, дядя Тоша, – сказала Вероника устало. – Не знаю, какое именно пари ты заключил с Тринадцатым, но я уверена, что в нём не были прописаны гарантии для других людей.
– На самом деле в нём не были прописаны гарантии даже для меня самого, – сказал Марионеточник тихо.
– Вот как раз это меня нисколько не удивляет! Ты всегда был поразительно безответственным в вопросах собственной безопасности!
Вероника залпом допила свой виски, а он подумал, что не знает, как следует реагировать на такое замечание. Воспринимать его как упрек или как проявление заботы?
– Ладно! – Вероника поставила пустой бокал на стол с раздраженным стуком. От её раздражения по толстому стеклу пошла трещина. Марионеточник усмехнулся. – Я давно должна была привыкнуть к твоим… методам! Наверное, только поэтому мы с тобой сейчас и разговариваем.
– Спасибо, что согласилась со мной поговорить, – сказал он очень серьезно.
– Тебе ещё попробуй отказать, – она бросила на него взгляд, в котором одновременно читались и злость, и радость, и любовь, и облегчение. – О том, что с Маркушей что-то не то, я начала подозревать едва ли не при первом знакомстве, – заговорила она уже другим, спокойным тоном. – От него буквально веяло болотом, и я не могла его «посмотреть». Впрочем, длительный контакт с Марью наводит на человека информационные помехи. Я уяснила это ещё в свой самый первый визит на малую родину.
– Ключевое слово «длительный контакт»? – спросил Марионеточник.
– Ключевое слово «человек», – сказала Вероника. – У меня почти сразу возникли сомнения, что он вообще человек.
– Почему?
– Он уклонялся от физического контакта. Пару раз я пыталась, но он всегда отстранялся. Признаюсь, я решила, что это обычная мальчишеская ершистость, но зарубку все-таки сделала. А потом случился тот странный эпизод в доме, когда нас всех вырубили, как по щелчку. И все это лишь ради того, чтобы у Маркуши появилась возможность выйти одному из дома. Я ни на секунду не верила, что снотворное было в еде, привезенной из поместья, это сделал один из нас.
– Ищи, кому выгодно. – Марионеточник скрестил руки на груди, улыбнулся. – Ему было приятно смотреть на эту сердитую девочку. В ней ему виделось собственное отражение.
– Выгодно тому, кто вышел, а не тем, кто остался. – Вероника кивнула. – И тот, кто вышел, обеспечил безопасность тем, кто остался, не позволил пробраться в дом марёвкам. Они, конечно, славные малыши, но бесконтрольные и смертельно опасные в своей непредсказуемости. Было и ещё кое-что. Зверёныш позволил Маркуше уйти одному на болото. Мне сразу же показалось это странным. Ну, а потом мы увидели метку на загривке у Командора, и темный Маркушин бэкграунд стал очевиден. Но вот проблема – я не видела в нем маревку!
– Потому что он и не был на тот момент маревкой.
– Это я сейчас понимаю, а тогда задачка лишь усложнилась. Я даже грешным делом начала подозревать, что он это ты.
Марионеточник покачал головой.
– Ну, и всё усугубилось, когда Марь не отпустила их с Командором домой. Она ведь не спала, дядя Тоша? Всё это время она лишь притворялась спящей?
– Похоже на то, моя девочка. – Ему до сих пор было сложно это признавать, но запросто могло оказаться, что в затеянном им игре был еще один игрок. Больше того, и сама игра могла оказаться не его…
– Кстати, что ты планируешь сделать с выигранной флягой? – вдруг спросила Вероника.
– Отдам её тому, кому она больше всего нужна.
– Маркуше?
Он кивнул.
– А зачем вообще покупал? – Вероника сощурилась, а потом расхохоталась. – Захотелось явить себя миру максимально эффектно?! Я права?
– От тебя ничего не скроешь, моя девочка. Конечно, явиться на аукцион, посвященный твоей памяти, не так эффектно, как явиться на собственные похороны, но тоже весьма… креативно.
– В следующий раз организуем похороны, – пообещала Вероника мрачно, а потом снова улыбнулась, спросила: – А знаешь, когда я на самом деле начала догадываться, кто такой Маркуша?
– Очень любопытно узнать.
– Его не замечали угарники! Вот просто в упор не видели! И если Василь, брутальный парень, краснодеревщик
