Марионетки - Татьяна Владимировна Корсакова
– Все хотят от него котят! – Вероника улыбнулась. – Боюсь даже представить, что может получиться на выходе.
– Лучше не представляй. – Марионеточник тоже улыбнулся.
Разговор про кота с дурацким именем Братан неожиданно разрядил царящую в кабинете атмосферу настороженной напряженности.
– Как бы то ни было, он пошел за фон Лангером до самого конца. – Вероника мотнула головой. – А эта мстительная нежить быстро просекла, что происходит, просекла, посадила кота на цепь, мучила и издевалась. Если бы не Степан, не знаю, что стало бы с нашим Братаном.
– Степан настоящий мужик, – сказал Марионеточник без тени иронии. – Его любят женщины, дети и котики!
Они снова обменялись понимающими улыбками. Лёд тронулся, как сказал бы незабвенный Остап Бендер!
– Что было потом? – спросила Вероника после небольшой паузы, во время которой Марионеточник раскуривал сигару.
– Как только фон Лангер сбежал, я понял, что Стеше грозит беда.
– И ты не ошибся, дядя Тоша.
Он не ошибся. Когда вопрос касался самых чёрных закоулков человеческой души, он всегда оказывался прав. Даже если от души уже почти ничего не осталось.
В своем мутном безвременье он почти каждое мгновение думал о том, что может случиться в мире живых, просчитывал ходы и варианты, как заправский гроссмейстер. Он искал выход теперь уже для самого себя, потому что помочь его девочкам мог только он один. Во всякому случае, именно так он наивно полагал.
Нельзя сказать, что Марионеточник был в отчаянии. Марь позволила ему испытывать боль физическую, но милосердно прикрутила до минимума боль душевную. Или у него, как и у мертвеца, тоже уже почти не осталось души?
Возможно, именно из-за этой душевной анестезии он и продержался так долго, развлекаясь выстраиванием вероятностей, планируя будущее, которое могло никогда не наступить, не позволяя себе ни терзаний, ни скорби, ни сомнений…
– …Он скоро вернется. – Девочка-марёвка сидела на стволе поваленного дерева и плела венок из каких-то розовых, похожих на колокольчики цветов.
– Кто? – спросил Марионеточник рассеянно.
– Мертвяк. Он скоро придет к болоту.
Она так и сказала «к болоту», а не «на болото». Наверное, это что-то значило. Наверное, об этом тоже стоило подумать.
– Откуда ты знаешь? – спросил Марионеточник.
– Это все знают! – Девочка водрузила венок себе на голову. Розовые колокольчики тут же пожухли и почернели. – Ты тоже это знаешь, Серафим.
Он не знал, и сам факт того, что он что-то упустил, вызывал легкое раздражение.
– Мы не можем долго жить вдали от болота, – сказала девочка. – Вспомни болотного пса? Ты забыл, что ли?
Он почти забыл, и это было очень плохо. Это был один неучтенный фактор, очень важный фактор!
– Псу нужна болотная вода. Всегда будет нужна, чтобы быть сильным и счастливым.
– Я прожил вдали от болота десятки лет, – возразил Марионеточник.
– Это потому, что у тебя есть человеческая душа, а у мертвяка ее никогда не было.
– Тринадцатый?
– Он ушел не сам по себе, а с мальчиком. С живым человеческим мальчиком. Это как в твоей сказке про… – Марёвка задумалась. – Про скафандр! Мальчик – это скафандр для Тринадцатого. Вот!
– Ты очень смышленая малышка! – Марионеточник погладил марёвку по голове, стараясь не касаться запутавшихся в её волосах мёртвых цветов.
– А мертвяку вода не поможет. – Девочка улыбнулась. – Матушка его не любит. Она его не звала, он пришел сам.
– И что с ним будет за пределами болота? – спросил Марионеточник, уже предвидя ответ.
– Он будет умирать дальше. Ему будет больно, и ничто не сможет уменьшить его боль.
– Ничто или никто? – уточнил он.
Марёвка пожала плечами, а потом сказала:
– Он скоро вернется.
– Вы узнаете, если это произойдет?
– Мы узнаем. – Она улыбнулась. – Мы знаем обо всем, что здесь происходит.
– Расскажете мне?
Марёвка ничего не ответила, отступила на шаг и исчезла в поднявшемся от земли тумане.
Она вернулась спустя мгновение. Или спустя дни. А, возможно, и месяцы. Вряд ли счет шел на годы, но кто знает?
– Мертвяк здесь! – сказала девочка торжественно.
– На болоте? – спросил Марионеточник.
– Нет, на границе. Он послал меня за тобой, Серафим. Он хочет с тобой поговорить. – Марёвка наморщила носик, а потом сказала: – Он такой гадкий! От него воняет!
Марионеточник не стал спрашивать, почему мертвец желает встретиться на нейтральной территории. Зачем задавать вопросы, если скоро он сам все узнает?
Нейтральной территорией оказалось крошечное болотное озерцо метров пять в диаметре. Мертвец ждал его, сидя на противоположном берегу. Марёвка не соврала, когда сказала, что он совсем плох.
– Ну как тебе тут? – спросил он, глядя на Марионеточника подернутыми бельмами глазами.
– Подозреваю, что лучше, чем тебе там. Зачем вернулся?
– Я не вернулся. – В голосе мертвеца была ярость, пока ещё сдерживаемая, но уже готовая вырваться наружу. – Я не могу вернуться! Оно не пускает меня обратно!
– Какая ирония! – Марионеточник тоже уселся на землю со своей стороны. – А меня оно не выпускает. Чего ты хочешь?
– Я её убью, – прошипел мертвец. Из черной дыры, что когда-то была ртом, вылетел рой спор. – Сначала её, потом всех, кто ей дорог.
– Что ты хочешь? – повторил Марионеточник.
– Я хочу вернуться обратно!
– Ты не вернешься сюда без неё. – В его голове словно щелкали миллиарды переключателей, нейроны сплетались, обменивались информацией, плели сети. Он тоже плел свою сеть. – Только у Стеши достаточно сил, чтобы снова открыть переход. Только она одна знает, где он вообще находится.
– Хорошо. – Мертвец кивнул. – Тогда я приведу её сюда.
– И не тронешь никого из её друзей.
– Почему? – Мертвец оскалился. – Мне нужна только она, старик.
– Напомнить тебе, что она сделала? Напомнить, чем пожертвовала, чтобы её близкие остались живы? Хочешь повторения? Если хоть одному из них будет угрожать опасность, Стеша не сделает для тебя ничего.
Прежде чем ответить, мертвец очень долго молчал. Разлетевшиеся от него споры прорастали на изумрудной подушке мха-сфагнума черными нитями, которые превращали в тлен все, к чему прикасались.
– В чем твой интерес? – заговорил он, наконец.
– Я хочу вернуться в мир живых. – Марионеточнику не было нужды врать. Сейчас они были союзниками, как бы иронично это ни звучало.
– Так мы с тобой в одной лодке, старик? – Мертвец хохотнул.
– Да, только я рвусь к свету, а ты обратно во тьму.
– И лишь маленькая строптивая фройляйн стоит между нами и нашими планами. – Мертвец погладил мох, как Марионеточник когда-то гладил своего безымянного кота. Мох почернел…
Для реализации его нового грандиозного плана нужно было учесть очень много факторов. Кое-что зависело только от провидения, а кое-что Марионеточник мог просчитать прямо сейчас.
Одно он знал точно. Сил Стеши хватит на то, чтобы открыть переход, но их не хватит на то, чтобы удерживать его открытым. Так уже было, когда Стеша застряла на болоте почти на сотню лет. Он не желал ни одной из своих девочек такой доли. Для поддержания стабильности системы ему была необходима Вероника. Это как минимум! Сил обеих его девочек должно хватить на то, чтобы он вырвался из своего почти добровольного заточения.
Явится ли Вероника на болото вслед за Стешей? У Марионеточника не было в этом никаких сомнений. Как не было у него сомнений в том, что явится не одна лишь Вероника! Сработает ли его чертовское везение в остальных вопросах? Он очень на это надеялся.
– Ты не представляешь, старик, сколько раз мне хотелось её убить, – снова заговорил мертвец. – Как близок я был к тому, чтобы совершить эту непоправимую ошибку! В то время,
