Страна Червя. Прогулки за Стену Сна - Гари Майерс
Это были те самые покои. Невозможно спутать это огромное ложе, плюшевые игрушки, роскошно изукрашенный туалетный столик. Казалось, комната пустовала. Но полог над ложем был плотно сдвинут, а свечи потушены. Я шагнул поближе и раздвинул полог. Свет от моей свечи заструился на белые смятые простыни. На ложе тоже никого не оказалось.
Но всё-таки комната оказалась не пустой, потому что затем я услышал, как тихий голос окликает меня по имени. Этот голос принадлежал Литэ. И, вновь обернувшись, я увидал её саму. Литэ стояла посередине комнаты, между мной и раскрытой дверью. Как видно, она уже собиралась лечь в кровать. Очевидно, мой стук переполошил её, девушка спряталась и вышла только сейчас. Литэ была одета в длинную белую рубашку, словно уже легла спать. На голове накручена белая ткань, а ноги — босые. Но вот одну вещь в её наряде объяснить было затруднительно. На шее у Литэ красовалось ожерелье — увесистая гроздь красно-золотых подвесок, свисающих с золотой цепочки.
— Ты передал Омбросу послание?
— Да, передал. Но Намброс тоже оказался там и он объявил это заговором, устроенным тобою, чтобы посеять между ними раздор. Он говорит, что услышит это из твоих уст. А теперь они послали меня, чтобы я отвёл тебя к ним.
— Вот как? Тогда следует пойти к ним.
Литэ отвернулась и направилась к раскрытой двери. Там она остановилась и оглянулась.
— Ты со мной?
Я направился вслед за ней. А что ещё я мог сделать? Мне совсем не хотелось возвращаться в зал приёмов. Мне не хотелось ничего делать, кроме как убраться прочь из дворца. Но нельзя было уходить без Литэ. Раз уж я не сумел убедить её в нависшей угрозе, оставалось только помочь преодолеть эту угрозу. Если я и не смогу защитить Литэ, то, по крайней мере, она встретится со всем этим не в одиночку.
Мы вместе двинулись по коридору: Литэ шла первой, следом я со свечой, в нескольких шагах за ней. Никто из нас не проронил ни слова. Время от времени она с улыбкой оглядывалась, уверяясь сама, держусь ли я до сих пор за ней, и уверяя меня, что бояться не стоит. Я пытался отыскать в этом что-нибудь утешительное. Насколько велика была опасность, если Литэ столь спокойно к ней относится? Впрочем, возможно, она не знала, насколько велика угроза на самом деле. Я изведаю это весьма скоро. Дверь покоев уже прямо перед нами.
У меня зародилась надежда при виде двери. Она оставалась распахнута, как я её и оставлял, но в комнате за ней было темным-темно. А, когда я встал в дверях рядом с Литэ и моя свеча озарила комнату, то выяснилось, что тут переменилось ещё кое-что. С каминной полки исчезла свеча. Кресла опустели. Нигде не было и следа братьев. Но посреди пола расстилалась белая простыня и даже в полумраке я различил, что под ней спрятано тело.
Когда я заметил труп под простынёй, то решил, что мои надежды оправдались. Что же это могло значить, кроме того, что предсказанное Литэ всё же оказалось истиной и один из братьев убил другого в приступе ревнивого бешенства? Но который из братьев был убит, а который совершил это убийство? Я покинул стоявшую в дверях Литэ и зашёл в комнату, чтобы присмотреться поближе. Я опустился на колени рядом с телом и откинул простыню, раскрыв обращённое кверху лицо.
И тут я увидел, что мои надежды ничего не стоили. Ибо лицо, раскрытое мною, принадлежало не Омбросу и не Намбросу. Это оказался Пум, привратник из катакомб.
— Он мёртв? — спросила Литэ у меня из-за спины, даже не пытаясь скрыть напряжённый тон.
Как здесь очутился Пум? Мне было известно, что он желал свести счёты с Омбросом, но я думал, что он намеревался совершить это в катакомбах. Мне казалось, что он заявился во дворец лишь затем, чтобы Омброс получил его послание. После этого ему следовало бы возвратиться в катакомбы и ждать, пока Омброс сам туда отправится. Вместо этого Пум встретился с ним здесь. Я задумался, что же случилось при их встрече. Казалось, Пум умер совершенно умиротворённым. На его тонких губах даже осталась еле заметная улыбка.
Но скорбеть по нему меня не тянуло. Я не забыл те перстни, которые он стащил у меня. Наверное, они и сейчас были на нём. Теперь, когда я защищал Литэ, они требовались мне куда сильнее прежнего. Я откинул простыню дальше, раскрыв тело до колен.
И тут увидел, что искать перстни без толку. Ибо тело было облачено не в чёрную мантию Пума. На нём оказался торжественный наряд Намброса. Это был именно он, в каждой детали, вплоть до ослабленной тесьмы и воротника.
— Он мёртв, — промолвила Литэ, уже ставшая рядом со мной. — Омброс убил его. Теперь Омброс отправился в катакомбы, на встречу с Изодомогом. Нам тоже следует идти и поскорее, если хотим добраться туда раньше него.
Я не стал говорить ей, что Изодомог не сможет явиться на встречу. Этому требовались бы пространные объяснения, а сбежать из дворца было куда важнее. Я даже не пытался разубедить Литэ идти в катакомбы. Если она сама выведет меня наружу, это самый быстрый путь сбежать из дворца. Когда мы попадём на улицу, у нас будет полно времени, чтобы решить, куда направиться дальше.
Но наружу мы выбирались долго, а коридоры и лестницы, ведущие нас вниз, оказались совсем не теми, по которым я поднимался вместе с Намбросом. Впрочем, пока они вели туда, куда следовало, это было неважно. Было неважно и то, что мы очутились в парадном зале не спустившись по лестнице, а через арочный проход на том же уровне. Но, выйдя из-под арки, я увидел, что зал, куда мы попали, оказался вовсе не парадным. Он походил на него обликом — тянущиеся во тьму длинные ряды одинаковых колонн. Но промежутки между колоннами заплели паучьи тенёта, а пол был покрыт пылью.
Мы двинулись между колоннами, по нетронутой пыли на полу. И тут я увидел, что она оказалась не такой уж нетронутой, как мне представлялось. Её размечали несколько цепочек следов, проходящие в двух направлениях вдоль широкого и прямого пути перед нами. Это были следы босых ног, ног Изодомога. Я распознал их, вспомнив катакомбы. Но лишь, когда на глаза мне попалась вторая цепочка — отпечатки мужских туфель, проходящие тем же путём и чуть поодаль от прочих, стало понятно, что это
