Крушение "Борта № 84" - Александр Зубенко
Все прыснули от смеха. Валька мог поднять настроение. Даже будучи в такой трагической обстановке.
Сегодня первым дежурил Григорий.
С тем и уснули, завернувшись в мешках с одеялами. Три костра горели в ночи, отдавая свое тепло звездному небу.
Гриша заступил на дежурство.
…А где-то в черноте тундры, скрываясь за сугробами, неотлучно и непрерывно наблюдали за путниками чьи-то глаза. Глаза, налитые кровью. Глаза, способные сверкать в темноте.
* * *
Гриша проверил ружье. Клонило ко сну. Борясь с желанием провалиться в сладкие грезы, когда ты незаметно замерзаешь в снегах, отважный полярник поднялся. Размял ноги. Бросил взгляд на спящих друзей. Странно… Степан Поздняков свернулся калачиком, словно домашняя кошка: не хватало только хвоста. Так не может спать человек. Не его природная поза.
— Хм-мм… — еще раз удивился Григорий. Ну, точно, что кот или собака. Совсем по-животному спит.
И тут же подумал: а кто, собственно, он таков? С соседней бригады? Ну, видел его пару раз на буровых вышках. Привет, да привет. Никто из группы Строева его толком не знал. Куда он там летел, говорил? В Воркуту? За посылками своей смене? Ребята просили забрать?
— Хм-мм… — вторично хмыкнул нефтяник, разминая затекшие ноги. Морозило. Было тихо, и как-то тревожно.
А что потом? Летел с нами в салоне. Потом взрыв. Крушение. Упал вместе с нами. Был тих, молчалив. Помогал хоронить. Собирал вместе вещи. Но вот его взгляд иногда…
Стоп! — осадил свои мысли Григорий.
СТОП-СТОП!
Этот взгляд, в беса душу…
Он его недавно видел. Рывком. Незаметно. Скользнул гневом — смотрел на Семена.
Гриша неуверенно отошел от спящих друзей. Еще раз посмотрел на Степана. Тот лежал, свернувшись по-собачьи, клубком.
Да нет. Бред какой-то. Зачем парню такой алчный взгляд на Семена? Что он ему сделал плохого?
Григорий принялся мерить шагами от костра к костру, чтобы не озябли затекшие ноги. И размышлял:
Ну, положим, можно списать такой взгляд ненависти на шок от крушения. Мы ведь не знаем этого парня. Положим, ему слегка неуютно в новой компании — потому и молчит. Да ну, бес его на хрен. Просто показалось.
Отбросив эти мысли, Григорий сам не заметил, как отдалился от спящего лагеря довольно прилично. Размышляя о новом члене группы, он машинально разминал озябшие ноги, постепенно отдаляясь от костров. Пока вдруг не обнаружил, что оказался в темноте. Три веселых огонька горели метрах в пятидесяти от него. Нет, даже больше.
Он внезапно напрягся. Встал как вкопанный. Сразу дунуло холодом. Жуткий страх сковал сознание. Держа наготове винтовку, он сделал уже шаг назад… как вдруг!
— О-ох, мама… — вырвался тихий выдох.
Подобно вихрю, на него обрушилась сразу целая стая волков. Он не успел даже отпрянуть, как тут же был растерзан на несколько частей, оставляя на лишайнике куски окровавленных конечностей. Восемь или девять крупных животных с оскаленными в ярости клыками метнулись буквально ниоткуда. Как они могли так тихо и незаметно подобраться, одному Богу известно. Волки окружили Григория, дождавшись мгновения, когда тот повернется к ним спиной, тотчас напали. Это было похоже на стремительную целенаправленную атаку, словно кровожадными тварями руководил какой-то неведомый разум. Нападение было настолько быстрым и тихим, что Гриша поначалу опешил, не успев спустить курок. Всё что осталось от полярника, это пара разорванных самодельных унтов из брезента с обрывками ваты, да обглоданные кости.
Все произошло за секунды.
Шелест какого-то непонятного звука: Вшу-ууххх…
Тихий всхлип. Стремительная атака сразу нескольких огромных тварей. Не успевший вырваться крик. Острая пожирающая боль. На спину бросились сразу два зверя. Клыки вонзились в пульсирующую артерию. Григорий повалился в снег, исчезая под яростно рычащим клубком смерти. Его протащили по земле, разорвав на части так же моментально, как и Петруху, не дав возможности защититься ружьём.
Потом миг… и тишина.
Гриши не стало. Одинокая винтовка валялась в кровавом снегу. Кругом отпечатки лап.
А волки?
Их тоже не стало. Растворились в темноте. Исчезли. Пропали.
Занавес…
* * *
Его нашли поутру. Еще дымились угли костра, никем не поддерживаемого. Еще трещал ночной мороз, когда из мешка высунулся озябший нос Вальки. Сверху спальный мешок занесло снегом. Внутри его согревало дыхание, но позывы сходить по нужде заставили парня выбираться наружу.
— Гришаня, мать тебя в душу! Костер! — заорал было Валька, но тут же осекся. Костер, ни тот, ни другой и впрямь едва тлели. Как минимум пару часов их никто не поддерживал. И нет никого. Сплошная ночь, чернота, мерцающие безразличные звезды.
Обвел взглядом ночную стоянку. Прищурился в темноту. Показалось — блеснули красные глаза. Потом отступили. Растворились в черном зеве ночи, словно сахар в стакане чая. Вот снова…
Уже две пары глаз. Красных. Алчных. Следящих за ним.
Вальку передернуло. Попрыгал, хлопая по бокам, согреваясь.
— Гриша-а… — уже жалобным тоном, боясь собственных мыслей, издал он. — Гришенька-аа…
И тотчас сообразил: Гришу он не увидит. Гриша мертв, как Петруха. И эти глаза…
Он со страхом всмотрелся в черноту. Потом, глотая слова и давясь, дико заорал во всю мочь:
— О, бля… Подъё-ёём! Гришаня исчез!
Мечась, словно в бреду по поляне, опрокидывая сани, стал толкать три застывших кома. Под припорошенным снегом спали, провалившись в сладкую теплоту три оставшихся товарища: Вадим Андреевич Строев, Степан и Семен.
— Гриша пропал! — почти в истерике тормошил он бурильщиков. Сладкая нега теплоты на морозе не давала, как следует проснуться. Валька тряс бригадира. Тот едва разлепил веки, но тут же вскочил. Сон сняло как рукой.
— Где?
— Нет его! И звал, и кричал.
Завывал ветер. Холодным дыханием приближалась метель.
— Следы! — спохватился от дремы Семен. — Где следы? Быстро по ним, пока не засыпало!
Строев уже бежал с фонарем от костра в темноту. Луч света плясал в руках, выхватывая фрагменты следов. Один Поздняков не спешил. Его взгляд блуждал от костра к костру. Он как-то сразу обмяк. Скрутился в позу эмбриона, натужно всхлипнул.
— Ты что? — подскочил Семен, с размаху рванув на себя. — А ну, встать! Встать, говорю, паскуда!
Степан безвольно заболтался в его руках. Недолго думая, Семен отвесил пощечину: ВЖА-ААХХ! Вторую. Третью.
— Встать, мерзавец! Товарищ гибнет! А ты в слезы?
Степан Поздняков истерически рыдал.
— Во… во…
— Чего? — взревел Семен, швыряя вперед безвольное тело.
— Волки… — бился в истерике новый участник их группы. — Они… они и нас всех сожрут.
— Молча-ать! — заорал Семен, извлекая нож из-за пояса. — Бегом искать! За мной! Или прирежу первым!
И помчался вслед за Строевым. Валька был уже впереди, горланя во всю глотку:
— Гриша-а!
— Григорий! — слышался крик бригадира. — Где ты? Отзовись?
Поздняков еле двигал
