Марионетки - Татьяна Владимировна Корсакова
Прежде чем открыть флягу, нужно было сделать почти невозможное – успокоиться, превратиться в камень или в воду. Чтобы ни единая вибрация её души не передалась по нитям морока к мертвецу. Он затаился в темноте, как паук на своей паутине. Он паук, она муха, попавшая в паутину. Умная муха не станет дергаться, умная муха замрет.
У неё получилось.
– Почему так долго? – послышалось из темноты. – Учти, больше привалов не будет!
Пауку не нравилось место, в котором он раскинул свои сети. Паук боялся.
– Сейчас. – Стеша старалась, чтобы голос её звучал ровно, почти безжизненно. – Мне нужно ещё немного времени, чтобы прийти в себя.
– У тебя не получится прийти в себя, моя глупая фройляйн! – Темнота зашлась отвратительным каркающим смехом. Нити морока завибрировали. Самое время!
Стеша скрутила крышку, вытряхнула на дрожащую ладонь сначала свернутый в трубочку листок, потом огрызок карандаша. Тот, кто написал это послание, предоставил ей всё необходимое для ответа.
В темноте прочесть написанное было тяжело. У Стеши получилось не с первого раза. Наверное, это даже к лучшему, потому что радость от прочтенного могла не только потревожить, но даже надорвать паутину из морока.
Зверёныш жив! Вот самое первое, что она осознала! Зверёныш жив, а Стэф идет за ней. Идет, чтобы найти и спасти. Ему нужна лишь самая малость: ему нужно знать, где её искать.
На самом деле записка была предельно краткой, в ней не было ни слова про спасение, утешение и тревогу, но Стеша теперь могла читать между строк.
Стэф идет на болото. Он найдет её и спасёт. Всё верно, всё правильно! Кроме последнего пункта. Она не хочет, чтобы он её спасал. Нет, конечно, хочет! Но не позволит, потому что знает цену, которую всем придется заплатить. Пусть лучше эту цену заплатит она одна. Так будет честно и правильно. Это не его война!
Она писала быстро и почти наощупь. Пока писала, боялась не успеть, боялась уронить или карандаш, или листок бумаги, боялась в темноте потерять флягу, боялась, что вода уйдет так же внезапно, как и пришла. Но у неё все получилось! Фляга несколько долгих и мучительных мгновений оставалась на поверхности, а потом исчезла, словно её и не было. И только тогда Стеша позволила себе вздох облегчения.
– Ну хватит! – Наверное, мертвец что-то почувствовал или что-то заподозрил, потому что невидимая мерзость облепила Стешу с головы до ног, точно полиэтиленовая пленка, не позволяя шелохнуться, не давая дышать.
Она упала на влажную землю, извиваясь, задыхаясь, умирая. Она почти умерла, когда невидимая хватка ослабла, а над головой послышалось яростное шипение:
– Я же сказал – без глупостей!
Она ничего не ответила. Она могла лишь дышать, словно через соломинку втягивать в себя ставший вдруг вязким воздух. Это была пытка, беспощадная и мучительная, длящаяся и длящаяся, но где-то на самом дне угасающего сознания Стеши разгорался маленький огонек радости и надежды.
– Вперёд! – Её дернули за ворот, поставили на мягкие, непослушные ноги, в спину уперся ствол. – Пошла!
– Отпусти… – прохрипела Стеша, царапая посиневшую шею, вместе с кожей пытаясь содрать невидимую удавку.
Удавка разжалась так же внезапно, как и затянулась, и Стеша снова рухнула на колени, уткнулась лицом в мягкий мох, расплакалась от облегчения. Зверёныш жив! Все живы! Стэф идет за ней! Идет не из чувства долга, а совсем по другой причине. И эта причина переворачивала её мир с ног на голову своей ошеломительной и мучительно-радостной правдой. За ней идет её Стёпа. Нет, за ней идет её Стэф. Только ради этого нужно быть смелой. Только ради этого можно умереть.
Глава 33
С угарниками они расстались на границе, отделяющей болото высохшее от болота полнокровного, на берегу почти идеально круглого озерца, над ровной гладью которого, точно светлячки, парили зеленые огоньки.
– Ну, удачи вам! – сказал Василь и поочередно пожал каждому руки. Вниманием он обошел только Командора и Маркушу, словно бы и не заметил.
– Все будет хорошо! – Анюта обняла сначала Стэфа, потом Гальяно и Веронику. На Командора глянула с молчаливым неодобрением, а на сонного Маркушу и вовсе не посмотрела. – Берегите себя! – Она утерла выкатившуюся из глаза слезинку, отступила в темноту.
Они просто исчезли, растворились в этой темноте, оставив после себя лишь легкий запах костра.
– А почему они угарники? – спросил Маркуша, зевая. – Обычные ж колхозники!
– Марк, – дернул его за руку Командор. – Нельзя так о людях!
Стэф с Вероникой переглянулись. Непредсказуемость и непоследовательность Командора не переставала их удивлять. А ещё приходилось принимать во внимание тот факт, что Маркуша – ребенок, пусть даже и не совсем обычный. Он устал, его клонило в сон. Он сдерживал их передвижение. Наверное, очень скоро придется нести его на руках.
– То угарники, то люди, – пробормотал Маркуша ворчливо и снова зевнул.
– Спать хочешь? – спросил Командор.
– Немного. – Пацан потряс головой. – Ничего! Я сейчас проснусь!
И ведь проснулся! Сразу, как только из темноты вышли марёвки.
Свои подарки малышня оставила где-то в укромном месте, явились налегке.
– Спасибо, – сказала девочка и вежливо улыбнулась.
– Она не разрешает брать лошадку с собой, – пожаловался мальчик.
– Твоя лошадка тяжёлая. – Девочка дернула его за руку. – Потом поиграешь. Сейчас нам нужно спешить. – Она наморщила нос и сказала с брезгливостью: – Фу, угарники! Ты водишься с угарниками, Стёпочка?
– С кем я только не вожусь, – ответил он, а Вероника усмехнулась.
– А вы вообще откуда? – Маркуша рвался вперед, пытался высвободить руку из лапы Командора.
– Мы оттуда, – ответила девочка. – Хочешь поиграть?
– Наигрался уже! – Командор притянул пацана к себе, зафиксировал покрепче.
– Мы бы его ни за что не обидели! – сказала девочка.
– Потому что он ребенок? – спросил Стэф.
Девочка ничего не ответила, лишь пожала худенькими плечами. Все внимание её переключилось на Гальяно:
– А ты смелый.
– Ну, какой есть! – Гальяно расплылся в довольной улыбке.
– Смелый и глупый, – продолжила девочка. – И вкусный. – Ее голова каким-то резким, ломанным движением склонилась к одному плечу. Послышался хруст и милое детское личико начало меняться…
– Да что ж такое-то?.. – Гальяно попятился.
– Так! Стоп! – Вперед вышла Вероника, бесстрашно взяла девочку-марёвку за руку, заглянула в заполняющиеся болотной мутью глаза. – Он наш друг, а вы не голодны!
– Откуда ты знаешь? – спросила девочка, возвращая себе прежний облик. – Откуда знаешь, что мы не голодны?
– Все изменилось, – сказала Вероника, оглядываясь. – Здесь, на болоте, все изменилось. Вам стало легче жить. И вам, и угарникам. Я только не могу понять, почему.
– Может быть, потому что их мамка придремала? – подал голос Командор, и марёвка зыркнула на него недобрым, совсем недетский взглядом.
– Или по какой-то другой причине. – Вероника покачала головой. – Но вы больше не хотите есть так сильно, как раньше.
– Я хочу кататься на лошадке, – сказал мальчик и шмыгнул носом.
– Потом! – Снова одернула его девочка. – Нам нужно идти к Стеше.
– Где она? – спросил Стэф.
Марёвка ничего не ответила, она замерла, а потом тело её окутал болотный туман. Когда туман рассеялся, перед Стэфом никого не было.
– Она пошла посмотреть, – объяснил мальчик. – Посмотрит и вернется.
Девочка вернулась через пару минут, выпрыгнула из тумана, как чертик из табакерки. Гальяно чертыхнулся, Командор привычно потянулся за карабином.
– Они уже там. Мертвец хочет, чтобы Стеша его провела домой, а у неё не получается.
– Куда – домой? – насторожилась
