Тайны старого дома - Ульяна Каршева
Хм. Что же ещё, как минимум — странного и опасного, происходит в бараке? Ну, кроме полуночных прогулок по коридорам того психа…
Пока Нина поняла только одно: ей не говорят чего-то напрямую, думая, что она не поверит. Но… ведь это опасно — не знать…
Размышляя об этой странности, Нина вспомнила о котятах, на приобретении которых настаивала Марья Егоровна, и озадачилась ещё больше: а котята-то каким боком к неведомой опасности? Или управдомша переживает, что котята останутся неприкаянными? В смысле — Марья Егоровна всего лишь помогает тем самым Хворостовым? А она, Нина, начинает придумывать больше того, что надо бы?
Минут пять поломав голову над новой барачной тайной, Нина принялась мыть посуду, что всегда её успокаивало, даже если мыть её сейчас приходилось в отдельном тазике — сначала в воде, пенной из-за моющего средства, а потом споласкивать — бренча носиком рукомойника.
Но твёрдо решила: несмотря на все заморочки, одного котёнка она возьмёт. Хотя бы на радость детям. А в мыслях занозой засело: обычно-то и берут одного. Почему же Марья Егоровна настоятельно рекомендует взять двух котят? И снова вспоминала подсмотренное: ни одной комнаты, кажется, в которой была бы только одна кошка. Везде от двух и больше. Всё-таки… странно.
Правда, приходила Марья Егоровна с вопросом о пристройстве котят после обеда, так что мытьё посуды успокоило Нину, как она и хотела. А поскольку помнила о том, что через несколько минут надо сесть перед ноутбуком и продолжить работу, она затем и забыла о странном всеобщем увлечении кошками в бараке.
К вечеру Нина закрыла ноут и принялась за приготовление ужина. Ещё через полчаса няня Галюшка привела детей и сердечно распрощалась с ними и Ниной до утра.
Всё как обычно. И дети привычно погремели носиком рукомойника, пока мама заранее разливала горячий чай, чтобы остыл, а потом оба бросились к своим спальным местам, чтобы полюбоваться на любимые тайники, превращённые в сундуки с детскими сокровищами.
Ужин.
Потом — час игр. Игр странных, потому что пока она бегала к коридорному крану за водой, Санька успел залезть на шифоньер и спрятался там, наверху. Анютка же радостно залезла в недра того же шифоньера и нетерпеливо (постукивая в стенки) ждала, когда мама обнаружит, что дочка куда-то девалась.
Час телевизора. Мультики перед сном.
Уложив детей, по новой традиции Нина присела у их изголовья (на кушетке и кроватке спали голова к голове) и принялась читать им сказки Пушкина.
Завтра — будний день. Почти машинально читая звонкие строки стихотворных сказок, Нина мысленно намечала себе примерный фронт будущих работ, одновременно следя за детьми.
Первой уснула Анютка. Нина давно заметила, что негромко произносимые ритмичные слова действуют на дочку усыпляюще.
А вот Санька сегодня беспокойный: то и дело вертится на своей кушетке, из-за чего спальное ложе, хоть и крепкое, но ведь старое, постоянно поскрипывает… Пару раз, отрешившись от мыслей о завтрашней работе, Нина замечала, что сынишка лежит с открытыми глазами и будто прислушивается к чему-то. Причём у Нины появлялось отчётливое впечатление, что вслушивается Санька не в её голос…
Соседи за тонкими стенами говорят негромко. Телевизоры с обеих сторон работают тоже приглушённо. Нина знала — почему. В комнате общего коридора телевизор смотрит только жена Анатолия — сосед из «первой» комнаты, как и его жена Лиза, просил называть его по имени: разница в возрасте с Ниной небольшая. А в комнате слева, у Ларки, дети тоже уложены спать — школьники же, в начальную бегают — то ли в первый класс, то ли во второй. Вот и кладут мальчиков спать пораньше, в половине десятого. Отчего у них телевизор бубнит еле-еле.
Так к чему же прислушивается Санька?
Она даже прервала чтение и на цыпочках подошла к входной двери. Прислушалась сама. Пожала плечами. Вернулась.
— Мам, что там, а? — прошептал Санька, почему-то встревоженно ожидавший её возвращения — аж приподнявшись на локте.
— Тихо, — снова пожала она плечами, усаживаясь в изголовье обоих.
Санька ещё как-то странно заглянул ей в глаза, будто проверяя: а вдруг врёт?
Тогда, успокаивая его, она добавила:
— В коридоре вообще никого…
— Вообще? — даже удивился сынишка. И замолчал, лёг на спину, хлопая глазами на тёмный потолок. А через минуты маминого чтения вполголоса всё-таки закрыл глаза.
Мимоходом Нина пожалела, что не спросила у Саньки, кого слышал (или слушал?) он. Если слушал.
В паузах прислушиваясь к дыханию Санечки, Нина уже шёпотом дочитывала последнюю на сегодня страницу «Сказки о царе Салтане».
Перед тем как лечь спать самой, взглянула на часы. Около десяти вечера. Убрала сказки на нижние полки старенькой этажерки, тоже притащенной с общего балкона, воткнула ночник-кувшинку в розетку и выключила торшер.
С момента появления в их комнате ночник в форме кувшинки оказался огромным подспорьем: Санька по ночам спокойно вставал с кушетки, чтобы выйти в кухню. Там забирался на низкий табурет, загодя поставленный плотно к стене, и включал верхний тусклый свет. Справив нужду, возвращался к кушетке.
Нина всегда просыпалась, когда сынишка вставал. Но не поднималась, потому что сына раздражало: «Мама, ты со мной, как с маленьким! А я уже и сам всё могу!» Лежала она смирно, словно и впрямь спала. Но засыпала снова только со скрипом кушетки, на которую укладывался Санька.
Походы сына к «поганому» ведру становились всё более редкими. И, если сначала Нина задумывалась сводить Санечку к врачу, чтобы ему прописали успокоительные, то постепенно приходила к выводу, что нервные позывы сына, а значит — и его психика, неспешно, может даже — незаметно, но приходят в норму. Да ещё родители говаривали: «Нечего ребёнка травить химией». В чём-то Нина была несогласна с ними, но считала, что эгоистична в том. И всё же… Ведь не им просыпаться пять-шесть раз за ночь в тревоге и следить за сыном.
Сейчас она, лёжа под холодным пока что одеялом, испытывала некоторое противоречие: Санечка, насколько она заметила, первый раз просыпается сразу, как только она уснёт. Так что… стараться заснуть сразу — или выждать? А вдруг он и так проснётся? Пока она не заснула? Нет. Пробовала уже. Не проснётся, пока она не уснёт.
И всё прошло по привычному
