Матс Страндберг - Круг
— Но я буду делать только безобидные штуки, — сказала она.
И в следующую секунду направила свою силу на Мину, которую охватило невыносимое желание спеть попсовую песню из мюзикла. Она протараторила целый куплет и припев, прежде чем ей удалось заблокировать остальное.
— Это не безобидное, — сказала красная как рак Мину.
С тех пор упражнения были предельно просты. Анна-Карин заставляет девочек, к примеру, поднять ручку с пола, а они пытаются противостоять импульсу.
Чтобы Анна-Карин тоже могла практиковать защиту, Николаус сегодня утром предложил, чтобы Ванесса сделалась невидимой, а Анна-Карин постаралась увидеть ее. Она была вся в поту от напряжения, но в конце концов ей это удалось — и Ванесса сильно расстроилась.
— Теперь мне еще меньше хочется идти на встречу с приятелем демонов, — сказала она, уходя следить за Густавом.
Мину и Анна-Карин прямо от Николауса отправились в «Болотные Копи», на лекцию директрисы.
В голове у Мину звенит. Ей хочется лечь и заснуть прямо здесь, посреди танцплощадки. Директор талдычит про Книгу Узоров, Мину, Анна-Карин и Ида настраивают свои Узороискатели, листая непонятную книгу.
— Мину!
Мину вздрагивает: а что, если она все-таки на секунду заснула? Она поднимает голову и встречается глазами с директором.
— Ну как? Видишь что-нибудь?
Адриана Лопес неутомима и полна энтузиазма. Мину поворачивает Узороискатель и качает головой.
— Крайне важно, чтобы вы старались, — говорит Адриана. — Я бы желала знать, почему ни Линнея, ни Ванесса не принимают наших занятий всерьез. Вы знаете, почему они не приходят?
— Нет, — отвечает Мину, качая головой.
Почему Линнея не здесь, вряд ли нужно объяснять — директор знает это не хуже них, — а про Ванессу Мину едва не начала рассказывать длинную историю: какой больной она выглядела накануне, просто ужасно больной, и, кстати, вроде она во время рождественских каникул обычно ездит к родственникам куда-то на юг, кажется в Испанию…
Мину однажды видела передачу про то, как разоблачают лжецов. Самый очевидный признак вранья — слишком большое количество подробностей в рассказе, переизбыток деталей. Поэтому сейчас Мину пытается удержать слова, что рвутся у нее с языка.
К счастью, ее перебивают.
— Мне кажется, я что-то вижу, — слышит она чей-то голос.
Мину поднимает взгляд. Ида сидит, скрестив ноги, и смотрит через Узороискатель в раскрытую книгу, лежащую у нее на коленях.
— Сначала была просто куча знаков, а потом… Я теперь понимаю, что вы имели в виду.
— Что ты видишь? — спрашивает Мину. — Я имею в виду, картинку или слово…
Но ее никто не слушает. Директор одним прыжком подлетает к Иде и захлопывает книгу.
— Вы что делаете? — кричит Ида.
— Открой снова, — говорит Адриана. — Открой и сосредоточься на том, что именно ты ищешь. Если ты однажды увидела что-то в Книге Узоров, ты сможешь снова это найти.
Ида недовольно оттопыривает нижнюю губу, но делает так, как говорит ей директор. Она усиленно морщит лоб, стараясь сконцентрироваться, и листает книгу, держа у глаза Узороискатель. Она настраивает его и листает, настраивает и листает.
— Вот! — кричит она. — Я вижу!
Директор смотрит на нее с таким трепетом, что Мину охватывает сильная зависть.
— Но это по-прежнему знаки. Это не похоже на текст, но я все равно вроде понимаю, о чем это, — говорит Ида.
— Так это обычно и бывает, — терпеливо отвечает директор. — Что она говорит тебе?
Мину хватает записную книжку и напряженно слушает.
— О'кей. Она говорит что-то типа: это создано для одного. И тогда все получается супер. А если их больше, то кто-то один всегда остается за бортом. А если тот, кто за бортом, исчезнет, то тогда за бортом оказывается следующий. И еще следующий. И следующий. Пока никого не останется.
Мину опускает ручку. Она ничего не понимает.
— Что такое «это»? — спрашивает Анна-Карин.
— Это как бы… такая вещь. Она связана с нами.
— Какая вещь? — раздраженно переспрашивает Мину.
— Как этот… да блин, я не могу объяснить. Как будто какая-то атмосфера, что ли.
Мину еле сдерживает бешенство:
— Атмосфера? Ну, давай же, Ида, постарайся объяснить точнее.
— На, читай тогда сама! — говорит Ида, добавляя со своей фирменной ядовитой улыбочкой: — Ой, прости. Я и забыла, что ты не умеешь.
Мину прикусывает язык и поднимает свой Узороискатель.
«Книга Узоров — как отправитель посланий, так и приемник».
Может, она готова послать что-то и ей тоже.
С бьющимся сердцем Мину открывает книгу и видит краем глаза, что то же самое делает Анна-Карин.
Мину пялится на эти значки, смотрит, и листает, и настраивает. Но ничего не происходит.
— Я ничего не вижу, — говорит Анна-Карин.
Директор смотрит на Иду с обожанием, как на ребенка-гения. Но это ведь так чудовищно несправедливо! Можно ли вообще доверять этой книге, думает Мину, если она выбирает общение через Иду?
* * *Черное зимнее небо куполом раскинулось над церковным кладбищем. Холодно так, что ноздри слипаются на вдохе. В такие дни Ванессе кажется, что она больше никогда не увидит солнца. Сложно представить, что оно по-прежнему есть — где-то там в космосе.
Они идут к новой части кладбища. Большинство могил здесь помечено неброскими каменными плитами, плотно вжатыми в землю. Как будто, в отличие от огромных старых надгробий, эти могилы не хотят привлекать к себе внимания.
На плече у Густава большая спортивная сумка. Она качается в такт его шагам. Он идет быстро, словно куда-то торопится, и Ванесса вынуждена почти бежать, чтобы успеть за ним.
Он сворачивает на нерасчищенную дорожку. За некоторыми могилами явно ухаживают родственники, в то время как другие могилы скрыты под снежным покровом. Ванесса начинает беспокоиться: вдруг Густав услышит, как скрипят по снегу ее шаги, вдруг оглянется и увидит следы Ванессы? Она старается ставить ноги в следы Густава и идти как можно тише.
Густав опускает сумку на землю, и та тонет в снегу. Он медленно проходит последние несколько шагов и садится на корточки перед квадратным черным могильным камнем с именем Ребекки. Рядом — похожая плита с именем Элиаса Мальмгрена. Ванесса дрожит, но не так, как дрожат от холода.
Густав снимает варежку и проводит рукой по имени Ребекки, высеченному в камне и выгравированному золотом.
— Здравствуй, — шепчет он.
Потом он замолкает. Ванесса стоит неподвижно. Она пихает руки в карманы, чтобы согреться.
— Прости, что я пришел только сейчас, — говорит Густав. — Я думал, что здесь лежишь все равно не ты… В смысле, что ты не здесь. Но я не нахожу тебя нигде. И вот я тут. Не знаю, слышишь ли ты меня, но я надеюсь, что ты чувствуешь, что я здесь, и знаешь, что я думаю о тебе каждый день. Я так скучаю по тебе. Я разговариваю с тобой каждый вечер перед сном. Ты знаешь, да?
Голос Густава срывается. Он прерывисто дышит, по щеке скатывается несколько слез.
— Я не знаю, что мне делать без тебя, — продолжает он. — Я больше не знаю, где небо, где земля. Мне так тебя не хватает, что я скоро заболею от этого. И я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Пожалуйста, ты должна простить меня.
Густав наклоняется, так что Ванессе больше не видно его лица. Слова исчезают в сдавленном плаче. Это невыносимо. Это слишком личное. Но не так-то просто тихонько уйти по скрипящему снегу.
— Ты должна простить меня, прости меня…
Густав повторяет эти слова длинным скулящим речитативом.
Ванесса опускает глаза и чувствует, как по ее собственным щекам катятся слезы. Когда она снова поднимает взгляд, Густав уже поднялся на ноги. Прежде чем уйти, он кладет что-то на могилу. Ванесса смотрит ему вслед, пока он не исчезает из виду. Потом она подходит к могиле. На черном мраморе лежит цепочка с маленькими кроваво-красными камнями.
* * *Это очень хорошо, что Ида наконец смогла прочесть запись в Книге Узоров, уговаривает себя Мину. И разумеется, у меня тоже есть сила. Вот у Линнеи есть элемент, но нет силы, ей должно быть еще хуже, чем мне.
На улице темно как ночью. Мину пытается обходить стороной ледяные островки. На земле лежат остатки новогодних ракет. Электрические подсвечники и рождественские звезды горят в окнах домов, мимо которых она проходит.
Она не встретила еще ни одного человека с тех пор, как вышла из парка. В этом городе легко поверить в то, что ты последний живой человек на земле.
Она останавливается и прислушивается. Кругом тихо-тихо. Ничего, кроме темноты, снега и унылых домов.
И несмотря на это, она чувствует, что она не одна.
Она оборачивается, и ей кажется, что она видит силуэт, черный на черном фоне улицы.
Мину ускоряет темп. Пытается сделать это естественно, не показывая, что боится.
