Матс Страндберг - Круг
Прошло почти двадцать четыре часа с того момента, как Густав поцеловал ее, а она никому еще об этом не рассказала. Ей стыдно. Ей так стыдно, что она даже думать об этом не может. Как объяснить им свое поведение? Едва Мину решается во всем признаться, как перед глазами у нее встает презрительное лицо Линнеи.
«Не слишком хорошим другом ты была Ребекке, если разобраться».
В довершение всего утром ее отругал Николаус. Он заявил, что отказывается принимать их в своей квартире, пока они не пригласят на тренировки Иду.
— Она должна иметь такие же шансы, как и вы. Цепочка никогда не бывает крепче своего самого слабого звена. Если вы не расскажете ей обо всем сами, это сделаю я.
Я расскажу. Сегодня расскажу, думает Мину. Что бы остальные ни говорили.
Она достигает замерзшего холма, когда вдруг различает черную тень, крадущуюся вдоль земли.
Даже не всматриваясь, Мину уже знает, что это кот.
Кот недовольно мяукает, и Мину смотрит на него с теплым чувством, которое удивляет ее саму. Николаус не захотел прийти, но тем не менее послал своего фамилиариса. Часть себя.
— Ну, пошли, — говорит Мину.
Странная они компания, думает Мину, проходя через ворота в парк.
Ванесса, которая явно мерзнет в своей слишком тонкой куртке. Похожая на ребенка-переростка Анна-Карин в яркой, надвинутой низко на лоб шапке. Линнея в леопардовой шубе из искусственного меха. И Ида в белом пуховике.
Мину ставит рюкзак на сцену и достает несколько листов с текстом, распечатанным из Интернета. Она волнуется. Но тут же видит кота, который запрыгивает на сцену и ложится рядом с ней, — и сразу чувствует себя намного уверенней. Она поднимает глаза и встречается взглядом с Идой.
— Ида, — говорит она. — Ты нашла что-нибудь в книге?
Ида мотает головой и интенсивно жует жвачку. До Мину долетает синтетический запах арбуза.
— Во всяком случае, про Густава и мистических близнецов там ничего нет, — говорит она с загадочной улыбкой, намекающей на то, что она видела кое-что другое, о чем не собирается рассказывать Мину.
Подавив раздражение, Мину снова углубляется в свои бумаги.
— Я, кажется, кое-что нашла, — говорит она.
Остальные ждут. Вокруг тишина, прерываемая только чавканьем Иды.
— Как Густав мог вчера находиться в двух местах одновременно — вот в чем вопрос, — начинает Мину.
Чавканье прекращается.
— Нет, — говорит Ида. — Почему мы не идем к директору — вот в чем вопрос.
— Ты знаешь, почему мы не идем к директору, — отвечает Линнея. — Она ни хрена для нас не сделает и только помешает.
— Может, она могла бы нам помочь, если бы мы только попроси…
— Мы должны помогать себе сами, — обрывает ее Линнея.
Она смотрит на Иду убийственным взглядом, который Мину, против своей воли, не может не оценить. Но Ида только фыркает и снова принимается за свою жвачку.
— Представь, что бы сделала директриса, если бы узнала про все это, — говорит она.
— Но она не узнает, — добавляет Линнея. — Или узнает?
Ида не отвечает. Чавк, чавк, чавк.
— Узнает? — повторяет Линнея.
Ида пожимает плечами.
— Посмотрим.
Мину теребит свои бумаги. Ситуация выходит из-под контроля. Мину откашливается.
— Ида, — говорит она. — Мы должны доверять друг другу.
А сами тебе врем, думает Мину и сама себе становится противна.
— У меня нет оснований вам доверять.
— Мы обещали друг другу. Мы обещали, что будем сотрудничать и держаться вместе.
— И в чем проблема? Я здесь, — говорит Ида, разводя руками. — Но скоро уйду, если мы сейчас же не приступим к делу.
— Мы будем скучать по тебе, — бурчит Линнея.
— Как я уже сказала, — перебивает Мину, прежде чем они опять начнут ругаться, — я пыталась найти ответ на вопрос, как могло получиться, что я и Ванесса видели Густава одновременно. Я искала информацию про двойников в Интернете, и выяснилось, что упоминания о них есть практически во всех мифологиях.
Она поднимает взгляд, чтобы убедиться, что ее слушают.
— Я думала, что цензура Совета, как говорит директор, вычистила все такое из Интернета, — говорит Линнея.
— Но она сказала, что крупицы правды остались, — вставляет Анна-Карин.
Мину смотрит на нее удивленно.
— Ну, она правда так сказала, — бормочет Анна-Карин.
— Совершенно верно, — говорит Мину, чувствуя себя учителем, который хвалит ученика. — В Германии они называются Doppelganger. В древних ирландских мифах говорится о существе под именем fetch. В старых норвежских сказаниях есть некий vardogern, это своего рода предчувствие появления человека, имеющее форму привидения. В северной Финляндии он зовется etiainen. Все мифологии сходятся в том, что двойник — это дурной знак. Появление двойника часто считают предвестием смерти.
Мину роется в груде бумаг.
— Но кажется, это не совсем то, что мы ищем. Я наткнулась также на кучу ссылок на похожий феномен под названием билокализация. Он описан в самых разных источниках. Упоминания о нем есть в ранней греческой мифологии, индуизме, буддизме, шаманизме, еврейском мистицизме…
— Ну а это что такое? — нетерпеливо говорит Ванесса.
— Это способность находиться в двух местах одновременно, — говорит Мину. — Создается копия тебя, которая собирает информацию, пока ты сам находишься в другом месте. Я не совсем поняла, обладает ли копия собственной волей и интеллектом или она подчиняется своего рода дистанционному управлению. Но это лучшее объяснение из тех, что я нашла.
— То есть только один из Густавов — настоящий Густав, — говорит Ванесса. — Каким был твой Густав?
— С ним было явно что-то не в порядке, — быстро говорит Мину. — Ты наверняка видела настоящего.
— Ребекку убил двойник Густава, это совершенно точно, — говорит Анна-Карин. — Потому что это был как будто не он.
Желание прополоскать рот хлоркой возвращается. Сомнений больше нет. Тот Густав, которого видела Мину, тот, который поцеловал ее, был тем Густавом, который убил Ребекку.
— Все сходится, — говорит Линнея, которая до этого стояла, погрузившись в свои мысли. — Если Густав такой до мозга костей хороший, как вы говорите, он никогда бы не стал пачкать руки кровью. Почему бы не создать копию и не поручить ей грязную работу?
Мину чувствует, как горят уши. Зачем Густав ее поцеловал?
— Мину, — голос Линнеи выводит Мину из задумчивости, — ты ведь слышала два голоса, когда тебя пытались убить. Может, это Густав и его копия разговаривали друг с другом?
— Один хотел убить тебя, а другой нет, — задумчиво произносит Анна-Карин.
— В таком случае это означает, что копия обладает собственной волей, — констатирует Ванесса.
Все на мгновение замолкают.
— В таком случае Густав не опасен, опасна лишь копия, — говорит Анна-Карин.
— Да, но копия, которую создал он, — настаивает Линнея. — Так что он все равно виновен.
— Откуда мы знаем, что ее создал именно он? — спрашивает Анна-Карин. — В смысле, может, она возникла сама по себе?
— Единственный, кто может узнать больше про то, как именно все устроено, — это Ида, — говорит Мину и слышит обиду в своем голосе.
— Ладно, ладно, попробую еще раз, — соглашается Ида. — Но как вы думаете, что сказала бы директор, если бы узнала, что Ванесса бегает целыми днями и преследует Гу?
— А вы спросите у нее, — слышится хорошо знакомый голос.
Все одновременно оборачиваются и видят, что к танцплощадке идет Адриана Лопес. Ее длинное черное пальто скользит по снегу.
Кот зло шипит на ворона директрисы, который каркает в ответ, паря в небе.
— Я пыталась сказать им! — кричит Ида. — Вы слышали?
— Вы меня разочаровали, — говорит директор. Она обращает к Мину обвиняющий взгляд: — Особенно ты. Разве я не предупреждала тебя: ничего не делать без моего ведома?
Мину не может вымолвить ни слова.
— И ты, Ванесса, — продолжает директор. — Ты понимаешь, какой опасности подвергаешь себя, преследуя Густава? Совет оценивает его как сильную потенциальную угрозу и учредил…
Тут раздается смех. Мину не сразу понимает, что это Линнея. Она скрючилась пополам от хохота.
Все смотрят на нее.
— Простите, — стонет сквозь смех Линнея. — Офигеть… вот это… трагедия.
Адриана скрещивает на груди руки.
— Может быть, ты сообщишь нам, что здесь смешного?
Смех Линнеи затихает, лицо застывает в презрительной усмешке.
— Как долго вы собираетесь продолжать эту игру?
— Я не понимаю, о чем ты, — говорит Адриана. — Вы должны сейчас же рассказать мне все, что вам удалось узнать о Густаве.
— Нет, — перебивает Линнея, не отрывая взгляда от директора. — Это вам настало время все рассказать. О том, чем вы и Совет занимаетесь на самом деле. Вы притворяетесь всемогущими как боги, а на самом деле можете только поджигать костришки. Вам нужно, чтобы мы верили в то, что нуждаемся в вас. Но на самом деле вы не знаете ничего. Вы не смогли бы защитить нас, даже если бы захотели.
