Ледяной Эдем - Алекс Норман
– Я хотел созидать, строить дома, селить в них своих детей, а потом понял, что все это никому не нужная суета!
– А убивать суета нужная?
– Если убиваешь во имя чего-то, – пожал плечами Диконов.
– Во имя чего убиваешь ты?
– Во имя своих богов… – усмехнулся Диконов.
– Ты убиваешь во имя себя!
– Да!.. Я убиваю во имя себя… Поэтому вы умрете здесь, а не на капище… Ты готов?
– Заходи! – Кирилл раскинул руки, опустив их, и вскинул голову.
Диконов откроет клетку, набросится на него с топором, а это шанс отбиться от него.
Но Диконов не стал испытывать судьбу, он вытащил из-за пояса пистолет Макарова. И непонятно, то ли от Ганыкина этот трофей, то ли от Ольги. В любом случае шансов у Кирилла не осталось. Ну, если только пуля не отрикошетит и бумерангом не вернется к стрелку. Увы, вероятность такого события ничтожно мала.
– Я убиваю во имя себя! – кивнул Диконов.
Он навел пистолет на цель, Кирилл закрыл глаза. Он знал, что Диконов тянуть не будет и сразу же выстрелит.
Так и оказалось, выстрел прозвучал, едва только он закрыл глаза. Но почему-то прозвучал справа от него и тут же повторился. Ни одна пуля не задела Кирилла, он открыл глаза и увидел, как пятится от него Диконов. Глаза в ужасе открыты, рот перекошен, в груди пулевое отверстие.
Стреляла Ольга. Диконов решил, что с ней все, отвлекся, а она, пользуясь моментом, все-таки разоружила Миккоева. И точным выстрелом вывела маньяка из игры.
Диконов задом врезался в печь, съехал на пол и сел, раскинув руки. Голова опустилась на плечо. Ольга продолжала стрелять, но все мимо. Обойма опустела, она отбросила пистолет, поднялась. Кирилл смотрел на нее, как на зомби. Лицо бледное, все в крови, одна рука отрублена, на другой не хватает пальцев. Живой человек после такой кровопотери не смог бы даже пистолет в руку взять, а она выстрелила, причем точно. Еще и на ноги встала, собираясь просунуть руку через прутья решетки, чтобы открыть дверь. Но просунуть не успела, упала. И затихла.
Но дверь она открыть пыталась. Замок без ключа, снять его, сдвинуть засов, а что дальше?.. Свечи не тухли, но свет по полу стелился неравномерно, у клетки темно. И все же Кирилл смог разглядеть связку ключей, которую выронил Миккоев. Дотянуться до них Кирилл не мог, но на помощь пришла доска, которую он уже успел выломать из топчана. Обрубок короткий, до ключей не достать, но вторая половина куда длинней – правда, ее пришлось выламывать из лежака.
Кирилл спешил. Во-первых, Ольге нужно оказать помощь, во‑вторых, еще неясно, жив Диконов или нет. Если да, то зверь все еще смертельно опасен.
Кирилл сломал ноготь на пальце, но своего добился. Вырвал доску, дотянулся с ее помощью до ключей, гвоздем зацепился за кольцо, подтащил к себе связку, взял в руку. И замок открыл, и с задвижкой справился. К Диконову он подошел, когда тот открыл глаза. И со всей силы, от души врезал ему ногой под бороду. Диконов отключился, Кирилл отобрал у него пистолет, обыскал, затащил в свою камеру, запер на замок. И еще снял с прутьев решетки свой поясной ремень, им как жгутом перетянул Ольге руку, вернее, то, что от нее осталось. Кровь из обрубка уже не хлестала, еле вытекала, жгут остановил ее, но этого мало. Ольгу нужно было срочно везти в больницу, хватать, грузить на плечо, бежать к машине, гнать в район, там кровь, там сделают переливание, по-другому ее никак не спасти.
Кирилл смог настроить себя на рывок сверхчеловеческой силы, это помогло ему взять верх над силой тяжести, оторвать Ольгу от пола. Перебросил ее через плечо и попер, даже свечку брать не стал, чтобы путь себе осветить.
Заряженный на результат, он поднялся по лестнице, но этот рывок дался ему непросто. Он даже остановился, чтобы набраться сил.
– Его Миша зовут, – заговорила вдруг Ольга.
– Кого Миша зовут? – не понял.
– Нашего сына… В честь моего отца…
– Моего сына?!
– Мама совсем больная, позаботься…
– О маме позаботиться? О сыне?
Ольга не отвечала, она безжизненно молчала. Похоже, она даже перестала дышать.
– Обо всех позабочусь! О маме, о сыне… О тебе буду заботиться! Только держись!
Кирилл взял старт, вышел к дверному проему. До рассвета еще далеко, но ему показалось, что на дворе белая ночь, настолько там казалось светло. Возможно, из-за снега. И на этом светлом фоне кто-то стоял. Кирилл криво усмехнулся, поднимая руку с пистолетом. Вся компания в сборе. Сначала Миккоев, затем Диконов, теперь вот Казубов его поджидает.
Ружья у Казубова, похоже, нет, пистолета тоже, но в руке нож с длинным лезвием. Казубов стоял, поджидая Кирилла, на лице злобный оскал. Еще один монстр из кошмарного мира, скроенного по безумным лекалам одичавшего маньяка.
Кирилл не имел права замедлять шаг, нельзя, можно упасть. Его и без того шатало. А стрелять он мог. Чувствовал за собой моральное право после всего, что случилось с Ольгой.
Он нажал на спуск, но его шатнуло, пуля прошла мимо. Он выстрелил снова, Казубов отскочил в сторону. И сел, руками обхватив голову, нож полетел куда-то в снег.
– Не надо! – крикнул он.
Кирилл пер на него как танк, его снова шатнуло под весом Ольги. Но в этот раз он не промазал, носок ботинка врезался точно под нос, слышно было, как хрустнули зубы.
Казубов упал, Кирилл навел на него ствол пистолета.
– Не стреляй! – задрав кверху руки, Казубов с ужасом смотрел на него. И водил подбородком, показывая на Ольгу: – Я помогу!
– Помогай!
Кирилл положил Ольгу на снег, навел на Казубова пистолет, тот кивнул, склонился над ней, посмотрел в лицо. И, мотнув головой, приложил два пальца к шее.
– Так она все!
– Я этого не слышал!
– Да все с ней!
– Тогда и с тобой все!
Кирилл шевельнул пальцем на спусковом крючке, Казубов почувствовал приближение смерти, встрепенулся, обхватил Ольгу руками, оторвал ее от земли. Чуть не лопнул от натуги, поднимаясь на ноги. Но ничего, устоял и даже пошел к дороге – протоптанной дорожкой.
За Диконова Кирилл не переживал, маньяк заперт в клетке, а если вдруг умрет или уже, то ничего страшного. Даже хорошо, если он сдох. А то ведь пожизненное дадут или даже на принудительное лечение отправят.
– Кто Варвару Карпову убил? – спросил Кирилл.
– А с Диконовым что? – спросил Казубов, с трудом выговаривая слова.
– В клетке сидит. Тебя уже сдал. Ты, сказал, родителей Карповой
