Ледяной Эдем - Алекс Норман
– И тебе не верю, товарищ подполковник!
– Я тебе поверю. Ты же никого не убивал? – Ольга просто изнывала от боли.
– Хреново тебе, Оленька, я тебя понимаю. Но ничем не могу тебе помочь. Если только руку отрубить!
Диконов поднял с пола топор, подошел к Ольге, с хищной улыбкой глядя на нее. А топор мощный – если точно приложиться, не задев предплечье, руку можно отсечь с одного маха. Но вряд ли Диконов стремился к одному-единственному удару, он хотел, чтобы Ольга мучилась. Возбужденность у него во взгляде, близкая к сексуальной. Но больше плоти он жаждал крови, Кирилл в том не сомневался, глядя на него. Слишком уж безумный взгляд.
– С ума сошел?
– А хочешь, расскажу, как я Варвару убивал? – спросил Диконов.
Его голос дрожал от возбуждения, Ольга замерла, в ужасе глядя на него. И Кирилл от волнения не чувствовал под собой ног.
– Не надо, в мемуарах потом напишешь, – сказал Кирилл.
– В мемуарах? – Диконов с интересом глянул на него.
– Ну, если ты хочешь остаться в истории.
– В истории чего?
– В истории борьбы. С женщинами… С мужчинами, я так понимаю, ты не можешь, смелости не хватает!
– Эх, лейтенант, не стать тебе капитаном! – зловеще усмехнулся Диконов.
И пальцем провел по лезвию. А топор острый, на подушечке выступила жирная капля крови. Диконов слизнул ее и зажмурился, изображая удовольствие. В мерцании свечей взгляд его светился, как у демона, изгнанного из глубин ада за чрезмерную жестокость.
– Ну, давай! Отпусти Ольгу и займись мной!
– Не могу я ее отпустить, – покачал головой Диконов.
– Ну, хотя бы просто отцепи наручники!
Кирилл глянул на Миккоева, который лежал и не шевелился. Зря он остановил Ольгу, не позволив обыскать покойника. А ведь она могла изъять у Миккоева пистолет и пристрелить Диконова. А сейчас до трофея не дотянуться.
– Зачем отцепить?
– Чтобы не мучилась!
– Пусть мучается! – подмигнув Кириллу, сказал Диконов. – Поверь, лучше стонать от боли, чем слушать вечную тишину.
– Есть опыт?
– Есть знание!
– Это тебе твои чертовы боги знание передали?
– Чертовы?!. – свирепо сверкнул взглядом Диконов. – И тут же благодушно улыбнулся: – Ну, может, и чертовы… Но мне нравится!
– Убивать?
– Мне нравится мучить и убивать… Но Варвара умерла почти без мучений.
– Это ты ей ножом по горлу?
– Ты даже не представляешь, как это приятно!
– Не представляю!
– Это так заводит!.. Секс – жалкое подобие убийства.
– Тебе видней!
– Это большое удовольствие!
– Это ведь ты Ганыкина убил? – спросил Кирилл.
Но Диконов его не слышал, маньяк впал в состояние безумного экстаза: он смотрел в пустоту перед собой, видел там умирающих людей и наслаждался этим зрелищем.
– А удовольствие нужно продлевать!
Как будто что-то вытолкнуло маньяка из нирваны, улыбка сошла, губы скривились. Кирилл и опомниться не успел, как Диконов нанес удар. Носок топора рассек часть предплечья, скользнул по запястью, кровь хлынула из ран, Ольга взвыла от ужаса и боли. А Диконов ударил снова. Руку он не отрубил, но кровь из новых ран хлестала фонтаном.
– Ты что делаешь, урод?
Кирилл хотел крикнуть, но не вышло, из пересохшего вдруг горла вырвался всего лишь хрип. И еще Ольга исходила криком от ужаса и боли.
– Что ты там про Ганыкина говорил? – спросил Диконов.
Ответить Кирилл не мог при всем желании, спазм пережал горло.
– Да, это я его убил… Но вы сами в этом виноваты!
Ольга уже не кричала, она выла, пальцами свободной руки пытаясь пережать место, откуда особенно сильно шла кровь. А Диконов и не думал оказывать ей помощь, он спокойно ждал, когда Ольга истечет кровью.
– Зачем вы влезли в мой схрон? Кто вам дал право хозяйничать в моих владениях? – орал Диконов.
Кирилл потрясенно смотрел на него. Этот обезумевший от крови зверь мог ворваться к нему в клетку и зарубить его топором. Но куда больше Кирилл боялся пистолета, который Диконов отобрал у Ганыкина. Против топора он еще имел какие-то шансы, а пистолет – это верная смерть. Диконов будет стрелять сквозь прутья решетки, не открывая двери. Будет стрелять, наслаждаясь зрелищем.
– Это мои владения! Здесь все мое!.. И вы тоже мои! – осатанело хохотнул Диконов.
Он снова набросился на Ольгу. Она не успела одернуть здоровую руку, и острым лезвием он отсек ей два пальца.
– Мразь! – закричала она.
– Ты неправильно все делаешь!
Кирилл вспомнил, с кем имеет дело. Маньяк – животное из хаоса высокого уровня организации, убивают они во имя чего-то и строго по ритуалу.
– Ты должен принести Ольгу в жертву своим богам!
Ольга обречена, Кирилл это прекрасно понимал. Но если Диконов поведет ее на капище, у нее появится хоть какой-то шанс.
– В жертву богам? – задумался Диконов.
Ольга продолжала истекать кровью, но ему хоть бы хны.
– Ты же не просто так убиваешь?
– Просто так… Я убиваю просто так!
– А как же Варвара?
– Варвара… Варвара меня предала!..
– Кого ты еще убил? – спросила вдруг Ольга.
– Кого я еще убил? – Диконов удивленно посмотрел на нее.
Как же так, руки изрублены, пальцы валяются на полу, кровь льется, а ей правду подавай! С ума баба сошла. Перед лицом смерти.
– Убивал!.. Убиваю!.. И буду убивать! Машка, сука, приревновала!
– Машу ты тоже убил?
– Машку не трогай, Машку я любил…
– И все равно убил!
– Допрыгалась Маша.
– Убил ее, сволочь?
– И тебя убью, сука! – заорал Диконов.
И снова кинулся на Ольгу. С топором.
23
Истерзанный обрубок руки держался на сухожилиях. Диконов снова замахнулся, но Ольга уже не могла стоять на ногах. Рука оторвалась под весом ее тела еще до удара. На пол она падала без сознания. И болевой шок, и острая кровопотеря – жить ей оставалось всего ничего. Кирилл, конечно же, понимал, что следующий на очереди он.
Диконов безумно улыбался, глядя на Ольгу, которая корчилась в муках. Смотрел на нее и Кирилл, содрогаясь от ужаса. Но Диконов перевел на него взгляд, и он, не желая того, повернул к нему голову. И все так же безотчетно посмотрел в глаза своей смерти.
– Ты даже не представляешь, какое это счастье – убивать. Чувствуешь себя владыкой мира! Своего мира! Который я построил для себя!.. Зачем вы ко мне пришли?
– Затем, что нельзя убивать. Даже в своем собственном мире!
Он уже понимал, что с Диконовым не договориться. Бессмысленно уговаривать пощадить Ольгу, оказать ей первую помощь, пока не поздно. Он готовился к смерти, а ничего другого
