Ким Ньюман - Эра Дракулы
— Что мы ищем? — спросила Женевьева, затаив дыхание.
— Китайца.
Ее сердце упало.
— Нет, — поправился он, — не того-китайца. В этом квартале, я думаю, сгодится любой китаец.
Дородный «новорожденный» с голой грудью под подтяжками отделился от стены, скрытой тенями, и встал перед ними, сверху вниз осматривая Чарльза, потом улыбнулся, показав желтые клыки. Его руки покрывали татуировки в виде черепов и летучих мышей. Бывшая свидетельницей того, как Чарльз разделался с Лиз Страйд, Женевьева подумала, что он справится с вампиром серебряным клинком или пулей. Но долго Борегар не протянет, если к головорезу присоединятся его друзья. По крайней мере с десяток их ходило вокруг, копаясь в зубах грязными ногтями.
— Я прошу, — начал Чарльз, растягивая гласные, словно мэйферский осел, — направить меня к ближайшей опиумной курильне, пожалуйста. И чем хуже будет притон, тем лучше, если вы понимаете, о чем я.
Что-то блеснуло в ладони Чарльза. Монета. Она исчезла в кулаке громилы, а потом в его рту. Он раскусил шиллинг надвое и выплюнул половинки. Они едва успели зазвенеть на земле, как целая куча детей уже кинулась за ними. Преступник уставился Чарльзу в лицо, пытаясь воспользоваться свежеприобретенной вампирской способностью очаровывать. Прошла одна или две минуты, у Женевьевы неуклонно росли дурные предчувствия, но тут громила хмыкнул и отвернулся. Борегар прошел испытание. Головорез кивнул в сторону арки и, надвинув шляпу на глаза, ушел.
Арка вела на закрытую со всех сторон площадь и скрывалась под грязно-серым одеялом, висящим на струне. Самодельную завесу откинула тонкая рука, изнутри вырвалось облако ароматного дыма. Светлячки опиумных трубок освещали иссохшие лица. «Теплый» моряк, со струпьями на шее и пустотой в глазах, шатаясь, вышел наружу, спустив все свое жалование на дым мечты. Ему повезет, если он выберется из Джейго в башмаках.
— То, что нужно, — сказал Чарльз.
— Что мы делаем? — спросила его Женевьева.
— Трясем паутину и привлекаем внимание паука.
— Прекрасно.
Молодая китаянка, «новорожденная» и изящная, появилась из глубин двора. Ей подчинялись все местные громилы, что о многом говорило. Она была одета в голубую пижаму и ступала по грязным булыжникам ногами, обутыми в шелковые тапочки. Ее кожа сверкала, словно сделанная из лучшего фарфора. Туго заплетенная коса сияющих черных волос свисала до самых колен. Чарльз поклонился ей, и женщина ответила, раскинув руки в приветствии.
— Чарльз Борегар из клуба «Диоген» посылает свои наилучшие пожелания вашему хозяину, Повелителю Странных Смертей.
Девушка ничего не ответила. Женевьеве показалось, что большинство праздношатающихся тут же скользнуло прочь, найдя, чем заняться.
— Я желаю, чтобы ему стало известно следующее: эта женщина, Женевьева Дьёдонне, находится под моей защитой. Я прошу, чтобы в дальнейшем против нее не предпринималось никаких действий, если только дружественная связь, существующая между мной и вашим хозяином, не прервется.
Девушка задумалась на секунду, а потом отрывисто кивнула. Она поклонилась снова и ушла за занавес. Сквозь тонкое покрывало Женевьева все еще видела качающиеся красные точки трубок.
— Полагаю, это должно сработать, — сказал Чарльз.
Вампирша покачала головой. Она не совсем поняла, что произошло между Борегаром и китайской «новорожденной».
— У меня есть друзья в очень странных местах, — признал он.
Они остались одни. Даже дети исчезли. От одного упоминания Повелителя Странных Смертей улица полностью опустела.
— Так значит, Чарльз, я нахожусь под твоей защитой?
Он казался почти удивленным:
— Да.
Женевьева не знала, что ей думать. Почему-то она почувствовала себя в большей безопасности, но одновременно появилось и легкое раздражение.
— Полагаю, мне надо поблагодарить тебя.
— А это мысль!
Она вздохнула:
— И все? Никакой битвы титанов, врага, поверженного магическими заклятиями, и героического противостояния?
— Всего лишь немного дипломатии. Самый лучший способ.
— И ваш «друг» действительно может отозвать старейшину, как охотник — своего пса?
— Несомненно.
Они шли из Джейго, назад к более безопасным — безопасным?! — водам Коммершиал-роуд. Трущобы освещались только адским мерцанием жаровней во дворах, придававшим темноте красноватое сияние, а здесь привычные шипящие от влаги фонари. По сравнению со мглой Джейго туман Уайтчепела казался почти приветливым.
— По китайским поверьям, если ты спасаешь человека от смерти, то несешь за него ответственность, пока он не умрет. Чарльз, ты готов принять такую ношу? Я прожила долгую жизнь и намереваюсь прожить еще дольше.
— Женевьева, думаю, из-за тебя моя совесть вряд ли пострадает.
Они остановились, и Дьёдонне посмотрела на него. Чарльз едва сумел скрыть самодовольное веселье.
— Ты знаешь меня только такой, какая я есть сейчас, — начала она. — Я не та, кем была, и не та, кем стану. С годами мы не меняемся снаружи, но внутри… это совсем другое дело.
— Я согласен рискнуть.
Утро должно было наступить через час-другой, и потому Женевьева устала. Она по-прежнему чувствовала слабость, и ей не следовало рисковать такими прогулками. Боль в шее разгорелась пуще прежнего. Эмуорт говорила, это значит, что все заживает как надо.
— А я уже слышала то выражение раньше, — заметила вампирша.
— Какое выражение?
— «Повелитель Странных Смертей». Тот, кто ходит под таким титулом, упоминается, хотя и нечасто, в связи с криминальным тонгом. У него не самая лучшая репутация.
— Как я говорил, этот человек — сам дьявол, но он всегда держит слово и серьезно относится к данным им обязательствам.
— Он тебе должен?
— Именно.
— Значит, ты должен ему?
Чарльз ничего не ответил. Разум его тоже был пуст, в нем лишь беспрестанно крутился образ таблички с названием железнодорожной станции.
— Ты это нарочно делаешь?
— Что?
— Думаешь о Бэзингстоуке?
Борегар расхохотался. Спустя секунду Женевьева не удержалась и тоже засмеялась.
Глава 37
ТАЙНОЕ СОВЕЩАНИЕ НА ДАУНИНГ-СТРИТ
Годалминг опаздывал на встречу. Рана под аккуратно наложенной повязкой трепетала, билась от такой боли, какой с ним никогда не случалось со времен обращения. Голова вся находилась в тумане Пенелопы — прежней, «теплой» Пенелопы, которой не стало, а не «новорожденной», оставленной им на Кадоган-сквер. В кэбе он задремал, переживая заново передачу своей кровной линии. Раздутый и иссушенный одновременно, Артур вспоминал о Темном Поцелуе. О своем и Пенелопы. Но это вскоре прошло.
На Даунинг-стрит его тихо препроводили в кабинет. И тут он пришел в себя от потрясения. Комната была переполнена, его личная аудиенция с лордом Ратвеном сменилась каким-то важным собранием. Присутствовали генерал Йорга и сэр Чарльз Уоррен. Также в помещении находились Генри Мэтьюз, министр внутренних дел, и несколько других столь же выдающихся вампиров. Сэр Дэнверс Кэрью со своей обычной ухмылкой жевал незажженную сигару.
— Годалминг, — сказал Ратвен, — присядьте. Леди Дакейн вас простит. Мы обсуждаем вечерние зверства.
Артур, сбитый с толку, нашел себе стул. Он пропустил второй акт и теперь был вынужден разбираться в сюжете по ходу пьесы.
— Карпатской гвардии нанесено тяжкое оскорбление, — заявил Йорга, — и оно должно быть отомщено.
— Тише, тише, тише, — промямлил Мэтьюз. Мало кто признавал его одним из самых способных членов правительства, а иногда министра внутренних дел с недоброй усмешкой называли «французским учителем танцев». — Будет неблагоразумно потерять над собой контроль, особенно в нынешнем деликатном положении.
Йорга ударил по столику бронированным кулаком, оставив на нем трещину:
— За нашу кровь надо пролить их кровь!
Ратвен с неодобрением посмотрел на ущерб, нанесенный карпатцем. Изящная отделка мебели пришла в полную негодность.
— Злоумышленникам не позволят избегнуть наказания, — сказал премьер-министр генералу.
— В самом деле, — встрял сэр Чарльз. — Мы с уверенностью ожидаем арестов в течение ближайших двадцати четырех часов.
— Помнится, вы последние несколько месяцев при любой возможности заявляли, что с уверенностью ожидаете арестов, связанных с делом Потрошителя, — хмыкнул Мэтьюз.
Министр иностранных дел и прежде ссорился с комиссаром, особенно всем запомнился суровый спор о юрисдикции, то есть о том, кто же, в конце концов, несет ответственность за только что сформированный Департамент уголовного розыска столичной полиции. Поначалу оба предъявили права на шустрых детективов, но позже каждый несколько растерял прыть, особенно когда расследование уайтчепельских убийств зашло в тупик.
