Ким Ньюман - Эра Дракулы
— Сомневаюсь. Не знаю, какие слухи до вас доходили, но едва ли меня можно считать важной фигурой в расследовании. Полиция беседовала со мной о том, какое впечатление оказывают эти преступления на местное сообщество, — но и всё…
— И вы давали консультации Чарльзу… мистеру Борегару. Прошлой ночью…
— Опять же он говорил со мной, но ничего более. Как я понимаю, мне следует поблагодарить его за то, что он отвлек старейшину.
Мисс Рид явно настроилась на сенсацию. У Женевьевы сложилось впечатление, что та больше интересуется Чарльзом, нежели Потрошителем.
— А каково реальное участие мистера Борегара в расследовании?
— Это вам нужно спросить у него.
— Я спрошу, — сказала мисс Рид. — Когда найду его.
— Не надо меня искать, Кейт, — окликнул ее Чарльз.
Борегар зашел в приемную несколько минут назад. Женевьева не заметила, как он тихо стоял в углу. Глаза мисс Рид сузились, и она надела пару затемненных очков. Как у всех «новорожденных», ее кожа поражала бледностью, но Дьёдонне показалось, что на щеках журналистки мелькнул легкий румянец.
— М-м-м, — протянула мисс Рид. — Чарльз, добрый вечер.
— Я пришел проведать инвалида, но вижу, что она поправилась.
Чарльз поклонился Женевьеве. Вопросы у мисс Рид неожиданно иссякли.
— Благодарю вас за то, что уделили мне время, мисс Дьёдонне, — сказала она. — Оставляю вас развлекать посетителя. Доброй ночи, Чарльз.
«Новорожденная» упорхнула во тьму.
— И что это было?
Женевьева пожала плечами, и у нее заболела шея.
— Не знаю, Чарльз. Ты знаком с мисс Рид?
— Кейт — моя подруга… подруга Пенелопы. — При упоминании своей невесты — чье лицо, скрытое вуалью, и сдержанно враждебные глаза Женевьева прекрасно запомнила — Чарльз помрачнел и покачал головой. — Может, она говорила с Пенелопой, — предположил он. — И тогда уже сделала больше, чем я.
Несмотря на свое обыкновение не вмешиваться в чужие дела, Женевьева заинтересовалась. Она должна была относиться снисходительно к подобным вещам, но в слабости своей питала склонность к глупым сплетням.
— У меня сложилось впечатление, что тебе сегодня днем следовало нанести мисс Чёрчвард визит.
Чарльз криво улыбнулся:
— Ты не одинока в своих впечатлениях, но вмешались обстоятельства. В Сент-Джеймс-парке случилось несчастье.
Неожиданно она обнаружила, что Борегар держит ее за руки, словно проверяя целы ли кости.
— Прощу прощения за чрезмерное любопытство, но в твоей личной жизни есть странность, которая меня несколько удивляет.
— О, неужели? — холодно спросил он.
— Да. Права ли я, предполагая, что мисс Чёрчвард, Пенелопа, находится в родственной связи с миссис Борегар, Памелой, твоей бывшей женой…
Лицо Чарльза не дрогнуло.
— Я бы предположила, что они являются сестрами, но, если вспомнить о мистере Холмане Ханте и мисс Во, ваша помолвка в таком случае согласно английским законам подпадала бы под статью об инцесте.
— Пенелопа — кузина Памелы. Они выросли в одном доме. Как сестры, если можно так выразиться.
— Так значит, ты намереваешься жениться на, так сказать, сестре твоей покойной жены?
Он явно аккуратно подбирал слова:
— Да, именно таково было мое намерение.
— А это решение не кажется тебе немного своеобразным?
Чарльз отпустил ее руки и отвернулся с подозрительно спокойным выражением лица:
— Нет, вполне обычным, как и любое другое…
— Чарльз, я не хотела смущать тебя, но ты должен помнить… в прошлую ночь, в кэбе… не по моей вине у меня возникло… э… определенное понимание твоих чувств к Памеле и к Пенелопе…
Вздохнув, Борегар сказал:
— Женевьева, я ценю твою заботу, но заверяю тебя, в ней совершенно нет нужды. Каковы бы ни были причины моей помолвки, теперь они уже ничего не значат. Как понимаю, из-за недавних событий и не совершенных, мною действий я свободен от обещаний, данных Пенелопе.
— Мои соболезнования. — Она положила руку на плечо Борегару и повернула его так, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Соболезнования не нужны.
— Прошлой ночью я слишком дерзко и легкомысленно отозвалась о Пенелопе. Как ты понимаешь, я была не в себе.
— Тебя чуть не убили, — с чувством возразил Чарльз. — Ты не несешь никакой ответственности за свои слова.
— Тем не менее я сожалею о том, что сказала и подразумевала…
— Нет, — ответил Борегар, прямо глядя на Женевьеву. — Ты была совершенно права. Я несправедливо относился к Пенелопе. Я не испытываю к ней тех чувств, какие должен ощущать мужчина к собственной жене. Я всего лишь использовал ее, чтобы заменить то, чего заменить нельзя. Ей будет лучше без меня. Буквально недавно мне казалось… не знаю, казалось, словно я потерял руку. Словно без Памелы я не целен.
— Ты хотел сказать «Пенелопы»?
— Я хотел сказать именно «Памелы», вот в чем вся беда.
— И что ты будешь делать теперь?
— Мне надо повидаться с Пенелопой и прояснить ситуацию, сложившуюся между нами. Она найдет себе более подходящую пару. Что касается меня, есть дела поважнее.
— Например?
— Например, уайтчепельские убийства. А еще я хочу узнать, не могу ли я спасти тебе жизнь.
Глава тридцать пятая
ПАРТИЯ ДИНАМИТА
— Ты только взгляни на них, — сказал фон Клатка, кивая на фургон. — Они же от нас просто в ужасе. Это ведь хорошо, нет?
Он наслаждался сам собой. Карпатскую гвардию вызвали в парк слишком поздно, поэтому им не оставалось ничего, кроме как ликовать и злорадствовать. Полиция уже окружила и загнала в фургоны большинство смутьянов.
Ряд взволнованных лиц пристально смотрел сквозь похожие на решетку плашки, скрывавшие окно ближайшей передвижной темницы. Там держали женщин. Большинство носили белые одежды с красными крестами на груди.
— Христианские крестоносцы! — насмехался фон Клатка. — Глупцы!
— Мы тоже когда-то были христианами, — заметил Костяки. — Когда шли за принцем Дракулой против турок.
— Это старая битва, мой друг. Сейчас надо покорять новых врагов.
Он подошел к повозке. Пленники захныкали, пытаясь отойти вглубь фургона. Фон Клатка осклабился и зарычал. Послышались сдавленные женские крики, и карпатец расхохотался. Была ли во всем этом хоть какая-то честь?
Костяки заметил знакомое лицо среди суетящихся вокруг полицейских.
— Шотландец, — крикнул он, — приветствую, рад встрече!
Инспектор Маккензи оторвался от разговора с надзирателем и увидел Костяки, склонившегося над ним.
— Капитан Костаки, — признал его Маккензи, тронув край шляпы. — Вы пропустили все веселье.
— Веселье?
Полицейский горько хмыкнул:
— Вам бы случившееся понравилось. Мне кажется, на ваш вкус, пролито недостаточно крови. Никого не убили.
— Уверен, это упущение исправят. Должны быть зачинщики.
— Без показательных казней не обойдется, капитан.
Костаки чувствовал смятение «теплого» инспектора, его подавленный гнев. Немногие союзы длятся долго. Этому человеку, наверное, чертовски трудно было примирить свои обязанности с привязанностями.
— Я уважаю вас, инспектор.
Шотландец удивился.
— Подумайте о себе, — продолжил капитан. — Сейчас довольно неловкие времена. Все положения сомнительны.
Фон Клатка протянул руку в фургон и пощекотал лодыжку съежившейся девушки. Он явно был доволен собой и теперь повернулся к Костаки, улыбкой ища одобрения.
Из тенистого парка появился вампир. Капитан немедленно отдал ему честь. Йорга — хвастун, каких поискать, — попал в самый разгар бунта; теперь он шагал, сопровождаемый этим высокомерным дьяволом Хентцау, так, словно лично выиграл битву при Аустерлице. Генерал заворчал, привлекая внимание фон Клатки, и тот вознаградил его еще одним торжественным приветствием. Офицеры вроде Йорги, столь часто встречающиеся в армиях как живых, так и не-мертвых, постоянно требуют доказательств собственной значимости. Когда старейшина не лицемерил перед вышестоящими, он зверски третировал подчиненных. Четыреста лет назад Йорга поклялся в вечной преданности делу Дракулы и столь же долго надеялся, что кто-нибудь водрузит Пронзителя на один из его собственных колов. Командир гвардии видел себя в качестве Короля Вампиров. Правда, в этой фантазии он был одинок; рядом с принцем генерал Йорга имел вес крайне незначительный.
— В казармах состоится празднование, — заявил он всем присутствующим. — Сегодня гвардия восторжествовала.
Маккензи сдвинул шляпу, чтобы скрыть в тени лицо, преисполненное отвращения из-за столь наглого присвоения чужих заслуг.
— Фон Клатка, — объявил Йорга. — Выбери полдюжины «теплых» женщин из этой толпы и препроводи их в наши казармы.
