Ледяной Эдем - Алекс Норман
Он прижался лицом к прутьям решетки, пытаясь заглянуть в соседнюю камеру, глаза привыкли к темноте, угадывались очертания пустого топчана. Возможно, Ольга находилась в первом от выхода отсеке, но взгляд не смог продраться через темноту так далеко.
– Ольга! – крикнул Кирилл.
И ему стало страшно от собственного голоса. Как будто на шум могли слететься все исчадия ада, наброситься на него и разорвать. Но этот страх не заставил его забиться в угол.
– Ольга! – еще громче позвал.
Нечисть не слеталась, Диконов не появлялся, но и Ольга не отзывалась.
Кирилл опустился на топчан, приложил онемевшие пальцы к вискам. Клетка сварена крепко, прутья достаточно толстые, он в этом уже убедился, пытаясь высунуть руку. И Диконов уверен был в надежности решеток, иначе бы он связал Кирилла, а у него и руки свободны, и ноги. Это значит, что шансов на спасение нет. И все-таки сдаваться никак нельзя.
Кирилл вспомнил фильм, в котором герой выбирается из железной клетки с помощью нехитрого приема. Прутья решетки связываются веревкой, в нее вставляется палка, которую затем крутят вокруг горизонтальной оси. Веревка стягивается, прутья гнутся, образуется проем, через который можно просунуть тело. Кирилл полез под куртку, нащупал поясной ремень, им он и стянет прутья. Но где взять палку? С этим явные проблемы.
Он ощупал пол: мусор там, щепки, камушки, но ничего подходящего для крепкого, надежного рычага. Тогда Кирилл попробовал сломать топчан, но даже не смог сдвинуть его с места. Диконов мастер знатный, все делает на совесть. Доски подогнаны плотно, сбиты крепко, Кирилл даже не смог найти зазор или выступ, чтобы зацепиться. И все же он не сдавался. Снял ремень, с трудом просунул пряжку под боковую доску, долго расширял зазор, пока не смог просунуть пальцы. И задействовать силу обеих рук, чтобы отжать доску. И ведь смог! Доска сначала громко треснула, затем сломалась, в руках остался обломок длиной с полметра, шириной пять-шесть дюймов. Не самый лучший рычаг, но лучше что-то…
Ремнем он стянул прутья, кое-как всунул рычаг, попробовал крутнуть и громко выдал матом в три этажа. Диконов железа не жалел, вертикальные прутья через каждые полметра укреплены были горизонтальными поперечинами, согнуть что-то в такой конструкции нереально, хоть все нечеловеческие силы складывай и прилагай. И сварка крепкая, никакой кувалдой не разобьешь. Одно хорошо: занятый делом, Кирилл хоть немного согрелся, вернее, чуть подзабыл о холоде.
И еще глаза настолько привыкли к темноте, что он смог наконец разглядеть лежавшего на топчане человека. И, конечно же, это была Ольга. А кто еще мог быть?
Кирилл сорвал горло, пытаясь докричатся до нее, но, увы, все бесполезно. Или Ольга крепко спала, или в первом отсеке от входа находился ее труп.
Кирилл долго сидел на топчане, собираясь с мыслями, а вместе с тем и с силами. Решения он не нашел, поэтому легко поддался отчаянию и чуть ли не в бешенстве набросился на решетчатую дверь, стал трясти ее. Вдруг там не совсем все ладно, может, петли плохо приварены или замок слабый, но, увы, дверь и близко не поддалась его усилиям.
Зато в темницу кто-то зашел. Сначала луч фонаря высветил печь с охапкой дров возле нее, а затем появился человек. Кирилл даже смог разглядеть острый нос у маленького человека в мешковатом ватнике. Неужели Миккоев?..
Кирилл хлопнул в ладоши. Маленький Миккоев, щуплый, кожа да кости. Ходячий комплекс неполноценности. Нет благодатней почвы для произрастания маньяков, чем внутренняя и физическая ущербность. А ведь Ганыкин раскусил Миккоева, не зря же он ему спуску не давал. А Ольга, увы, проявила слабость. Да и Кирилл, чего уже греха таить, больше симпатизировал участковому, чем Роме.
Человек направил фонарь на Кирилла, от яркого света заслезились глаза. А в душе затеплилась надежда. А если Миккоев пришел их спасать?
– Олег Яковлевич? – спросил Кирилл.
– Олег Яковлевич!
Голос действительно принадлежал Миккоеву, но почему-то он даже не пытался открыть клетку. Хотя бы замок для приличия снял.
– Мы с Ольгой здесь, – сказал Кирилл.
– А почему вы здесь?
Миккоев светил прямо в глаза, оставаясь в темноте за фонарем.
– Да вот Диконов привел.
– А почему он вас сюда привел? Почему вы не уехали?
– Так собирались.
– Плохо собирались… Теперь уже поздно.
– Что поздно?
– Все поздно!
– Вы меня откроете?
– Открою, конечно… – Миккоев даже не сдвинулся с места. – Когда выносить буду.
– Куда выносить? – упавшим голосом спросил Кирилл.
Если Миккоев не набивал себе цену, то дело дрянь. Выносить Кирилла он собирался вперед ногами.
Миккоев не ответил, молчанием будто подтверждая страшную догадку.
Капитан просветил фонарем первый от входа отсек. На топчане действительно лежала Ольга, причем лицом к Кириллу. Она, казалось, спала, но не спокойно и безмятежно. На лице застыла печать страдания. Возможно, предсмертного. А если она спала, то замерзала во сне. Это Миккоев мог подкрасться к ней сзади, пока она охраняла Диконова, воткнуть в спину шприц с быстродействующим снотворным. Если так, то шансы проснуться у нее минимальные. Слишком уж холодно в подземелье.
– Диконов где? – спросил Кирилл, глядя на Ольгу.
– Там, – неопределенно ответил Миккоев.
– Где там?
– Пошел ты!
Миккоев достал из кармана связку ключей, попробовал открыть замок одним, не подошел, вторая попытка оказалась успешной. Бухнулся на пол замок, лязгнул засов, заскрипели петли. Миккоев зашел в клетку; он держал фонарь на вытянутой руке, но в отблесках фонаря светились его глаза. Хищно светились, плотоядно.
Он положил фонарь прямо на пол, свет струился понизу, Ольга оставалась в темноте, но Кирилл все же видел, как Миккоев переворачивает ее на спину.
– Ты что делаешь? – спросил он.
– Можешь смотреть, – мерзко хихикнул капитан.
И стал стаскивать с Ольги ботинки.
– Она же замерзнет!
Миккоев не отреагировал. Нервными, нетерпеливыми движениями он разул Ольгу, затем стянул с нее брюки со всем, что под ними было.
– Ты что делаешь, урод? – взревел Кирилл.
Миккоев не обращал на него внимания. Уверенный в своей неуязвимости, он продолжал раздевать Ольгу; Кирилл слышал, как из груди его вырываются хрипы, даже рычания. Похоть булькала в нем, как смола в раскаленном котле.
– Это ведь ты нам колеса проколол! – закивал Кирилл.
– Свисток из-за вас потерял.
– За колеса тебе ничего не будет! А за Ольгу тебя еще в камере грохнут! Это я тебе обещаю!
– Грохнут тебя! – засмеялся Миккоев.
Куртку он с Ольги снимать не стал, всего лишь расстегнул ее, задрал свитер. И наконец навалился на нее, раздвигая ноги.
– Все,
