Тёмная мудрость: новые истории о Великих Древних - Гари Майерс
Больше Пол не пытался спорить. Это лишь подкинуло бы Говарду причин сомневаться в его здравом рассудке, а их и так накопилось предостаточно. Но всё-таки Пол не винил Говарда, что тот не поверил. Говард просто отреагировал так, как всякий здравомыслящий человек, столкнувшийся с такими доказательствами. И, в каком-то смысле, Пол был ненормален, если думал, что сможет убедить хоть кого-нибудь в настолько невообразимой истине. Теперь он понимал это лучше. И понял ещё кое-что. Если один только Пол осознал угрозу, которой эта мумия несла всему миру, то лишь он один и должен постараться её предотвратить.
6
На блестящем металлическом столе лежала мумия, освещённая электрическим светом. Её нераспелёнутое тело казалось незавершённым, будто бы ваятель собирался создать человека из палок и грязи, но на полпути махнул рукой. Лишь голова выглядела почти законченной, да и то скорее походила на маску африканского племени, чем на часть человеческого тела. Но всё было таким же, как и в первый раз, когда Пол увидел мумию. Такое даже разочаровывало. Пол надеялся отыскать какую-то перемену, чуточку другую позу или выражение лица, что-нибудь, доказывающее, что он не свихнулся, как считал Говард, что его догадки оказались верными. Но мумия оставалась неизменившейся. «Три тысячи лет я хранил свои тайны, — казалось, говорила она. С чего мне открывать их тебе теперь?»
Не обязательно так уж скромничать, — произнёс Пол. — Никто не подслушает нас такой глубокой ночью. Во всём крыле только охранник на посту этажом выше. Поэтому мы можем беседовать, как пожелаем, не опасаясь, что нас прервут. Возможно, ты не понимаешь меня, но на самом деле это неважно. Иногда приятно просто слышать человеческий голос, даже если он — твой собственный. А иногда, если выразить мысли словами, то их смысл проясняется.
Мне, знаешь ли, известно, кто ты такой. Это оказалось нетрудно вычислить по оставленному тобой следу. Кусочки головоломки легко сложились вместе. Мне известно, кто ты такой и что задумывал, ныне и в твоей прошлой жизни три тысячи лет назад. Мне известно, какая цель привела тебя ко двору Нефрен-Ка. Известно, что ты превратил фараона в свой инструмент, чтобы легче было её достичь. Известно, что, когда инструмент сломался — фараон пал, ты отступился от своей цели и отправился в смерть следом за ним. Но смерть для тебя — не то же самое, что для нас, смертных. Она оказалась только ожиданием. Ожиданием более плодородной почвы, более удачного времени, когда ты смог бы посеять свои семена зла. Ожидание нынешних времён.
Неплохой был замысел. За три тысячи лет мир разительно переменился, большей частью тебе на руку. Твой мир — это маленький замкнутый край под пятой замшелого жречества. Мой же мир дарит религиозную свободу и неограниченные возможности глобального взаимодействия. Населяющие его люди пресытились старыми истинами и жаждут новых. Разве не сможешь ты заполучить в подобном месте и времени великих последователей? Разве не отважишься ты на великие свершения? Ты сумел бы очистить мир огнём и кровью. Ты даже сумел бы вернуть твоих пред-египетских богов.
— Но что-то пошло не так, верно? Произошло что-то, отчего ты задержался тут, скрываясь в музейном подвале. Нечто, куда сильнее, чем необходимость приспособиться к странной новой жизни в этом странном новом мире. Разумеется, дело в этих твоих жрецах. Может, в чём-то они и были мудры, но во всём прочем довольно невежественны. Они не знали, какие органы необходимы телу для успешного возрождения, поэтому не видели причин обходиться с твоим телом иначе, чем с любой другой мумией. Наверняка, это оказалось потрясением — очнуться вот так: жизненно важных органов нет, а в груди, животе и даже голове пусто, кроме горстки сушёных трав. Это определённо ударило по твоим замыслам, потому что теперь тебе не удастся прикинуться человеком среди людей. Вот поэтому ты и спрятался здесь, днём изображая мертвеца, а ночью разыскивая знания, нужные, чтобы исправить причинённые тебе бальзамировщиками повреждения. Знания, которые требуются, чтобы ты полностью возродился.
— Не знаю, сколько на это у тебя уйдёт времени. Не знаю даже, как давно ты это начал. Но одно я всё-таки знаю. Рано или поздно, имея в своём распоряжении все тёмные силы, ты достигнешь успеха. Нельзя сидеть сложа руки и позволить этому произойти, потому что я знаю, что это принесёт будущему моей цивилизации. Во я и пришёл покончить с твоими планами, а заодно и с тобой.
— Сперва поглядим, вправду ли твоя египетская магия помогает тебе вернуться из мёртвых. Я учёный, знаешь ли, и не могу упустить такую уникальную возможность пополнить человеческие знания. А затем…
Здесь Пол помолчал и нащупал ободряюще тяжёлый револьвер в кармане лабораторного халата.
— Затем поглядим, сумеет ли моя технология двадцатого века вновь отослать тебя в царство смерти. Потому что прежде всего — я человек.
7
Что за никчёмная неделя выдалась, — думал Говард следующим утром, когда вышел из своего кабинета, направляясь в рентгеновскую лабораторию. За две ночи ещё два взлома, а поймать грабителя так и не сумели. Некоторое время казалось, что поиски почти завершились, когда нашлось тайное логово грабителя, а его изображение запечатлелось на видеокассете Пола О'Нила. Но от изображения нет толку, если никто не сумел опознать вора, и нет толку знать, где его логово, если он туда не возвращался. Поэтому лучше от этих находок не стало.
На самом деле, стало даже хуже, учитывая, что случилось с Полом из-за его зацикленности на этой загадке. Говард всерьёз переживал за этого молодого человека. Беспокоиться он начал два дня назад, когда Пол в первый раз заявился к нему с нелепыми теориями насчёт Ньярлатхотепа и картеровской мумии. Вчера Говард встревожился ещё сильнее, когда слишком явно обнаружилось, что зацикленность молодого человека угрожает выйти из-под контроля. Но вряд ли могло оказаться иначе, если он связался со смертельной отравой оккультизма. Возможно, отчасти был виноват и Говард — что прямо не предостерёг об этом. Но Пол мог бы спросить, откуда ему это известно, а Говард не желал по прошествии стольких лет вспоминать ошибку своей молодости или не такую уж невинную роль,
