Амулет мертвеца - Константин Чиганов
«…итак, мы приехали паломницами в Свято-Успенскую обитель, чтобы молить о здравии моего дорогого хворающего супруга и отца моей пятилетней дочери. Ибо он все сильнее страдал коликами чрева, и мы в страхе Божием и трепете готовились к самому худшему.
Погоды стояли вьюжныя и по пути со станции в открытых санках мы изрядно продрогли.
Дочурка моя Нина у ворот монастыря нашла замерзшую птичку. Сия пичужка на вид была мертвее мертвой, и Ниночка горько заплакала над тельцем. Но когда мы подошли к вратам собора, я услыхала ея радостный вскрик! (ея это дочки или птички?) Ниночка держала в ладони ожившую пичужку, та взлетела и скрылась в вышине!
«Мамочка, милая мамочка, я горячо молилась чтобы Боженька воскресил сию птичку, и видишь, Он услыхал! Она жива!»
Поистине, я была поражена сим несказанным знаком Божией милости к невинным деткам. Я попросила Ниночку «молись, крошка, за здравие папеньки, молись горячее!» И как же утешилось мое сердце, когда в соборе ея серьезное личико и крестное знамение ея тонкой ручки сопровождалось ангельским пением…» и так далее, и тому подобное.
Понятно, по возвращении папенька животом маяться перестал и все семейство благодарно возрыдало, воссоединившись. Под текстом стояла дата, 1898 год, и Данил подумал — куда занесло потом сию малышку Ниночку, в семнадцатом году ей стукнуло двадцать пять. Стала машинисткой в каком Главначупре или стамбульской гетерой?
Он пересказал Оле содержание.
— А! Вот тебе и след!
— В женский монастырь вообще-то нас не пустят. Ты за паломницу не сойдешь с бородатой разбойничьей рожей. Дашка бы смогла попасть, она обаятельная…
— Придется романтически идти туда без спроса, о юный гололицый брат мой в покойниках. Идем после полуночи. Пока предлагаю пойти, найти и сожрать чего-нибудь скоромного. Вывеску кафе я видел в центре.
Данилу показалось, ночь пахнет ладаном. Хотя к монастырю они только-только подошли. Мутно белели стены, чем-то похожие на хребет скелета динозавра во мраке. Ветер шевелил кусты, и листья шептались с высокой травой. Живым бы пригодились свитера.
Он оглянулся.
— Трусишь по старой памяти? — хмыкнул Ольгер, — сейчас самые опасные твари на тыщу лиг мы с тобой.
Они оба в темных куртках даже в упырином зрении почти сливались с темнотой, и луны не было.
— Погоди, — сказал Данил, ощущая спиной взгляд, не злой, но пристальный. — Я ж чую на нас кто-то пялится. И вряд ли монашки. Звери?
Вот тогда на фоне беленой стены появилась фигура вроде крупной собаки. Подошла ближе, теперь Данил отчетливо различил вместо нормальной, пусть и злобной морды — почти человеческое лицо, с грубыми чертами и широким носом. Лицо обрамляли патлы, словно облезлая львиная грива.
— А-а, чтоб вас к троллям и в горы, — без видимого волнения сказал берсерк, — опять любопытная морда. Брысь.
Существо широко и безобразно улыбнулось, именно человечьей улыбкой, и кануло во тьму совсем беззвучно, показав на прощание лохматый длинный хвост. Что за нечистая неведомая сила?!
— Да не трясись, кутенок. Просто иногда они болтаются рядом, подглядывают за нашим братом. Давно уже не видел, думал, передохли. Вреда от них нет.
— От кого от них, страшно любопытно узнать? — Данилу хотелось напустить яду, но пробить многовековой иммунитет викинга к иронии не удалось.
— Я их зову полузвери, башка вроде человечьей. Восточнее, слышал, они сэкка. Шляются везде, живут то ли на этом свете, то ли на том, а то ли там и там одновременно, иногда могут помочь, вывести если заблудился, например. Как попросишь. Так-то соображают хорошо, даже говорить могут. Чтобы напали на кого из наших, не слыхивал. А на людей плевать.
— И это все что знаешь?
— Мне хватит. Пойди поймай поспрашивай, коли охота. Зачем мы сюда пришли? Напомнить?
На стену Оле закинул небольшую кошку с тросиком, подергал, кивнул Данилу, пошарив в нагрудном кармане.
— На тебе перчатки, руки пожалей.
Хорошие беспалые тактические перчатки впрямь пригодились.
Они спрыгнули в густую крапиву, и Данил порадовался, что не живой, кто бы сказал.
Ни звука, ни света. Хотя да, вряд ли сюда нагрянут грабители-норманны, опоздали.
Успенский собор очень походил на подросшую церковь святого Георгия, такой же белый, квадратный в плане, с простыми гладкими стенами, вверху переходящими в закругленные подобия арок. Только центральный купол был с виду еще древнее, полушарие, а не луковица.
Как его, византийский стиль?
Ольгер спустил с плеча сумку, расстегнул молнию. Оттуда выбралась темная фигурка, блеснула белой полосой на голове. Зачем?
— Ты его выгулять решил? — прошипел Данил.
— Не кипишуй, он знает, что делать, — викинг тихо присвистнул на два тона, мертвый зверек метнулся к фундаменту храма.
— А не пропадет?
— Про дистанцию помнит. О, кого-то поймал
Хорек просеменил к нему, ткнулся головой в ладони, держа в пасти здоровенного подземного сверчка-медведку.
— А давай, дружок, отойдем подальше, — неожиданно ласково сказал Ольгер, и жестом позвал Данила. Они пошли от собора в сторону какой-то низкой белой постройки, может быть, трапезной. Хорек потрусил следом.
Пять шагов, десять, дюжина.
Зверек чихнул и стал отплевываться — добыча прямо в пасти возмутительно превратилась в бурую жидкую гадость.
— Ну прости, малыш, мы тут не причем! — Оле взял его на руки и посадил на плечо. Оглянулся.
— Еще вопросы?
— Нет вопросов, — отрапортовал Данил.
— Пошли, поищем. Если оно почти под собором, может, и вход рядом.
И они нашли вход. На вид чугунный, квадратный люк в траве у боковой стены. Запертый на довольно ржавый висячий замок советского образца.
— Ну хоть в собор не вламываться, кощунникам, — сказал Данил. — Есть чем открыть?
— Есть и инструмент, само собой, — Оле взял замок в ладонь, повернул, как бы легко дернул и вырвал дужку.
Открыл люк. Из темной пасти пахнуло не сырой гнилью, как ожидал Данил, а странно знакомым, вроде бы травяным духом. Вниз вели изрядно потертые светлые каменные ступени, и каменная старая кладка составляла стены коридора.
Оле просвистел несколько тактов «Мы пошли на дело, я и Рабинович», гостеприимно указал вниз:
— Милости просим.
Но первым шагнул сам.
Глава 15. Затвор
Они спустились метра на три-четыре, до площадки и уже вполне нормальной двери, но старой, из широких досок и поржавелого металла. Дверь скрипнула и открылась. «Такие места никогда не запираются». Тьфу ты.
Дальше уже беленый сводчатый коридор без единой лампочки или признака проводки.
Данил вспомнил, что взял с собой фонарик. Нечисть хвостатая знает, зачем. Ночного зрения хватало без усилий.
Еще пара дверей,
