Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари
С тех пор между Сергеем и Левой выстроились странные, запутанные отношения. Бывшие друзья не избегали совместных праздников, выездов на природу и прочих встреч, напротив: каждый из них всегда старался быть там, где окажется другой, будто своим присутствием они что-то доказывали друг другу. Их пассивное соперничество никогда не приводило к открытым ссорам и явной вражде. Тем не менее задира Кондратьев, озлобленный на Леву, постоянно отпускал в его сторону язвительные замечания и едкие шуточки. Шмелев старался не уподобляться Сергею, но иногда срывался и тоже плевался ядом в бывшего друга. Лева был счастлив с Валей, но не мог простить Кондратьеву ее слез, когда тот отверг девушку с ребенком под сердцем. А, может, злился на него, потому что знал — Валя никогда не будет любить его так, как Сергея. Для нее Шмелев — хороший человек, надежный друг, заботливый отец, примерный муж, но не любовь всей жизни. И, конечно, все друзья знали, включая самого Леву, что Сергей еще надеется на счастливое воссоединение с Валей и сыном, и готов взять на себя заботу о детях Шмелева, как расплату за опрометчивый поступок в молодости. Он, как хищник на охоте, поджидал удачного момента, чтобы еще раз попытаться вернуть Валентину.
Ваня давно смирился с тем, что эти двое больше никогда не будут дружить, как прежде. Но теперь, представляя близких и непримиримых друзей в одной лодке, он ощутил, как внутри пробивается неясная надежда. В конце концов, может, вчерашний несчастный случай что-то затронул в их сердцах, и они снова на пути к крепкой дружбе.
— Охотиться идешь?
— Да, — Боря зевнул, потянулся и медленно, как раненный зверь, выполз из палатки.
После завтрака они переоделись в гидрокостюмы, подготовили снаряжение, спустили лодку на воду и поплыли к резиновому судну, что стояло на якоре и одиноко качалось без пассажиров.
— Чего так далеко уплыли? — удивился Боря, махая веслами. — Лева ведь не ныряет больше шести, у него же уши.
Над водой показалась голова в маске. Ныряльщик подплыл к пустой лодке и стал неуклюже забираться. Боря и Ваня сразу узнали Сергея, и с интересом наблюдали, как громила Кондратьев с трудом залезает на борт суденышка, стараясь не перевернуться. Попытки выглядели комично, и Яковлев с Логиновым, не выдержав, заржали в голос.
— А где Лева?! Чего не выныривает?! — спросил Ваня, когда лодки сблизились.
— Доброе утро! — ответил Сергей, снимая маску.
— Доброе… Где Лева?
— Не со мной, поэтому не выныривает.
— Где же он?
— Откуда я знаю?! — возмутился Кондратьев. — В няньки ему не нанимался.
— Боря, ты же сказал — вдвоем ушли?
— Ну, значит мне сквозь сон послышалось.
— Странно. Куда же он делся?
— Может, машину пошел проверить? — предположил Сергей. — Он ведь тот еще паникер.
— Надо вернуться, поискать.
— Вот еще! Сам отыщется, не маленький, — Яковлев бросил весла. — Заякоришь, — сказал он Ване и принялся натягивать ласты.
— Тут плохое место, давайте поближе к берегу, — выпалил Сергей.
— Мне пойдет, — Боря вооружился ружьем с прикрепленным к стволу фонариком и прыгнул в воду.
— Ты куда? — испугался Сергей. — Глубоко ведь!
— А я попробую! — сказал Боря и скрылся под волнами.
— Ладно, развлекайтесь. Я на берег. Сгоняю к машине, проверю, может, Левке помощь нужна. А ты, Кондрат, осторожнее давай, пойдешь ко дну — Борька тебя не вытащит, так что не глупи, — предупредил Логинов, отдаляясь к берегу.
Первые три раза, для разминки, Яковлев нырнул неглубоко. Затем опустился ниже, но под натиском сомнений сдался и всплыл.
— Слушай, давай, где помельче, — предложил Сергей. — Все равно ведь не доплывешь.
— Нет.
— Тогда я с тобой.
— Да чего ты прицепился?! Сам справлюсь. Отдохни, — отрезал Боря, набрал в легкие воздуха и ушел под воду. Погружаясь все глубже и глубже, он иногда останавливался и осторожно выдувал воздух в зажатый рукой нос, чтобы избавиться от заложенности в ушах из-за увеличивающегося давления. Он медленно опускался на дно, и с каждым пройденным метром в его душе расцветала радость. На самом деле Яковлев рвался на глубину не из-за улова. Опуститься на шестнадцать метров он хотел из-за страхов, верил — если преодолеет их, то жизнь наладится. Яковлев уже давно тренировался задерживать дыхание и нырять на глубину, но каждый раз, как только опускался ниже пяти метров, зашуганный и пугливый Борян, живущий внутри него, резко давил на стоп-кран, и он зависал под водой, не в силах плыть дальше, и только когда заканчивался воздух и углекислый газ начинал душить, он выходил из оцепенения и, задыхаясь, мчался к поверхности.
Сейчас все было по-другому. Он не боялся. Ему помогли побороть страх.
Чтобы избежать насмешек, он никому не говорил, но последние полгода в тайне от всех посещал психотерапевта. По началу Боря слабо верил в силу психологии. С каждым сеансом мозгоправ все ближе подбирался к корням его страха, и когда добрался, результат шокировал даже Яковлева.
Его взрослые фобии, неуверенность и постоянные сомнения в правильности принятых решений посеяла и взрастила в нем бывшая жена Маша, с которой он развелся два года назад. Она ушла от него к другому и забрала сына. Причиной разрыва стали не состоявшиеся мечты женщины. В своих грезах она выходила замуж за будущего главврача собственной клиники, а получила терапевта в муниципальной больнице. Маша поздно поняла, что Яковлев был врачом по призванию, а не из-за денег, и за спиной мужа, по ее мнению, «слабохарактерного, нерешительного тюфяка» завела сразу два романа. В этот раз она внимательно присматривалась к ухажерам, а, определившись с будущим супругом, быстро сменила фамилию и стала не Яковлева, а Разина. И запретила бывшему мужу видеться с сыном.
Боря тяжело пережил развод и расставание с сыном, у него появилось много странных фобий, которые залегли на дно подсознания и отравляли жизнь. Но после долгих и тяжелых разговоров в кабинете психотерапевта он избавился от беспочвенных страхов, вернул уверенность и решительность мыслям и поступкам.
Яковлев медленно опускался, чуть отклоняясь от места погружения. На дне в луче фонаря он увидел обросшую водорослями проржавевшую моторную лодку, а рядом с ней покоилось что-то большое и черное, похожее на задремавшую рыбину.
«Конечно, не пять метров, но около двух точно», — радостно подумал Боря, оценив размеры сома и нацеливая гарпун.
Когда между ним и жертвой осталось немного больше вытянутой руки и очертания рыбины
