Требуха – китайский дракон - Михаил Северный
Зубчик крикнул и метнувшись сделал круг и сел мне на плечо. Я замер, ожидая чего он хочет, и надеясь что не кусок скальпа.
— Прощается. — вздохнул охотник. — Тебе пора.
Глава 14
Ревизор. Приплыли
Этот переход был легче предыдущего. Дракон с детской кличкой Зубик традиционно попил кровушки, и я опять переместился назад во времени.
«Трах-тибидох» и китайский дракон опять смотрит на меня, а я дезинфицирую рану. Мог бы охотник и пораньше во времени закинуть, чтобы парень был ещё дома и не ушел повесив на нас крылатую обузу.
— Жрать хочешь? — вспомнил я. — Обойдёшься. У нас тут кардинальные изменения. И не смотри на меня такими глазами. И курить не буду.
Я мерял кухню шагами пока затянутый в кокон будущий «Резчик Вселенной» молча следил голодным взглядом и не просил ни о чем. Строит из себя героя.
— Ладно, — сдался я… И открыл холодильник. — Надеюсь из-за твоей жадности не пойдем тем же путём, что всегда. Мне охотник говорил, типа меняй дорогу или всё повторится. Понимаешь или нет? А я опять тебе жрать дал — надеюсь это ни на что не повлияет. Надоели мне эти временные головоломки, голова болит, отстань от меня.
Жутко хотелось курить. Я ушёл чистить зубы, убедившись, что форточка закрыта, и оставил гусеницу поглощать еду. Ну, теперь соседка точно не придёт, и драки не будет. В дверь позвонили. Твою же мать.
Я выглянул из ванной с щёткой в морде и весь в пене, как бешеная собака. Дракон смотрел со своего места удивлённо.
Открывать или не открывать? Вот в чём вопрос.
В дверь продолжали звонить. Может, это Андрюха и Костян?
«Открою», — подмигнул я лысому другу и закрыл дверь на кухне.
На пороге стоял сосед — муж припадочной сверху.
— Здаров, Сергей.
— И тебе не хворать.
Я высунул башку в коридор и осмотрелся, никого. Только сосед и его совковые тапочки.
— Серёга, закурить не будет, а?
— Так тебе вроде жена запрещает. Астма или типа того.
— Да хрен с ней, — махнул он рукой.
— С астмой или с женой? — осторожно поинтересовался я
— Да с обоими. Люблю я курить, уж ты меня понимаешь. Живём один раз. Дашь папироску?
— Понимаю, чего бы и не понимать.
Сказал и ушёл, закрыв перед носом гостя дверь. Он только успел добавить шепотом «И огня…» Дал гамна, дай и ложку.
Требуха смотрел, как я собираю нужное и предусмотрительно молчал. Умный червяк.
— На, держи.
Сунул руку и переступил одной ногой через порог. Примета такая. Не уходит. Зыркает, как американский шпион.
— Зачем пачку? Я пару штук возьму, одну за ухо и хватит. А спички сейчас принесу.
— Не нужно. Бросаю.
— Молодец-молодец, — он кивал и не уходил никак. — Может пойдем покурим в парк? Самому скучно там бродить, ещё не правильно поймут.
— Слушай, я же не малолетка по гаражам прятаться. И бросил я, сказал же.
Наверное грубо получилось, как-то он сразу побагровел и одной рукой за дверь взялся, не давая закрыть.
— А я что по твоему? Малолетка? — и голос у него тише стал, и глаза злые, так и режут. — Или думаешь я бабы своей боюсь?
— Отпусти, — сказал я и потянул, но дверь не поддавалась, а ещё этот ногу подставил.
— Думаешь, ты боксер и кто-то тебя боится? Дал сигарету и рисуешься тут? Я в Чечне никого не боялся и поэтому до сих пор жив, ясно? Выходи-покурим, если уважаешь меня, сосед.
Воевал, как же. Но связываться с пришибленным не хотелось, и я уже почти решился, когда на плечо соседа легла рука.
— Слышь, дай пройти, мужик.
Тот, резко выпуская пар сквозь ноздри, оборачивается, чтобы нахамить, но за спиной — двое: круглый и лысый Андрюха и «его лучший друг Костян». Смотрит на меня вопросительно, а я уже отдираю его пальчики от двери.
— Иди, сосед, сам кури, и меньше войну вспоминай. Сколько лет уже прошло. Потрепало вас, пацанов, понимаю.
Он смотрит на меня, на Андрюху, на Костяна, и стиснув зубы уходит не прощаясь — крути педали, диванный вояка. В Чечне он служил…
— Слышь, дай пройду, — Андруха протискивается мимо. — Заснул что ли, Серый? Что за тип?
— Сосед, — говорю, — пропуская Костяна. — В Чечне воевал.
— Ага, как я. Дома перед телевизором.
Они шумно раздеваются в прихожей, а у меня улыбка до ушей. Опять живы. Опять все вместе. Как три мушкетера или Бригада. Андрюха замечает моё идиотское поведение и не молчит:
— Что ты лыбишься, как дурачок? Китаец где?
— На кухне жрёт, где же ему быть.
— Это он тебя так цапнул?
Я что-то ответил, но Андрюха уже не слышал и пошел с гусеницей обниматься. Как-то даже обидно стало, с ним Требухашка не капризничал, ничего не просил и не кусался, просто подставил шейку под пальцы, чтобы почесал.
Костян хлопал по карманам — искал сигареты.
— Ставь кофе, чего замер хозяин? Где оно?
— Он, — ответил я и запнулся, опять повторяюсь, — хотя говори, как хочешь.
Костян ткнул меня пальцем в плечо и только открыл рот, чтобы спросить.
— Нет сигарет, отдал ветерану чеченской войны.
— Ишь, — удивился Андрюха, — как ты его срезал на лету — нокаут. Не хочешь узнать как у нас дела?
— Сначала кофе, потом новости.
Костян пил кофе недовольный, хотел курить, а мне как-то легче было без этой гадости. Даже запах кофе изменился, насыщенный стал что-ли, будто раскрасили аромат парами шоколадными. Да и легкие будто иначе работать начали. Андрюха всё на меня поглядывал искоса.
— Ты сам как? Ничего не случилось?
Я, если честно, не знал что ответить, запутался уже во всех этих скачках между реальностями и временных линиях, поэтому чтобы не оговориться, осторожно подтвердил, что всё норм.
— Ясно. Труба только у тебя, дай-ка я соседа наберу, может узнаем чего.
— Не нужно, — сказал я, и на Костяна посмотрел, — подтверди.
— Точно, номер засветишь бандосам. Серёгу вычислят через него.
— Слышь, вы чё сговорились? — удивился Андрюха и руку опустил. — Я чего-то не знаю? Заике звонил уже?
— Нет, думаю спит он.
— Пошарь по карманам, — попросил Костян, — есть сиги?
— Сходи и купи, — сказал Андрюха и дракона за ухом почесал. — Правда, Серый? Нечего тут друга «расстреливать». А я домой схожу. Вы тут ночуйте, вместе нужно держаться. Принюхаюсь, обстановку разведаю и завтра всё вам расскажу.
Он встал так резко, что я подскочил вслед за ним, роняя стул из под зада. Требухашка закричал. Костян вытаращил глаза. Картина «Ревизор. Приплыли».
— Ты чего?
— Нельзя, — сказал я. — Разделяться нельзя.
Андрюха
