Требуха – китайский дракон - Михаил Северный
— Он хочет перелезть на ту сторону! — закричал «летучий понос». Если бы. Я и в пьяном виде не осилил бы, проклятые совки строили концлагерь тут что ли? Зачем так высоко? Чуть дальше, метров сто вверх, есть дыра через которую пролазят собаки и школьники, но вряд ли успею добежать, а могу и застрять, как современная версия Вини Пуха.
Эх, пацаны. Дальше без меня. Удачи вам. Жаль, что правду не рассказал и вы до сих пор думаете, что все дело в зоо-мафии. Не так нужно было поступить, зря я этого охотника послушал.
Тени приближались с двух сторон и я уже мог различить лица, формы, одежду, ухмылки и, количество врагов, но всё это уже не имело значения. Общее у них только крылья, которые как паруса на ветру бьются создавая шум, который слышно в Магадане, но никто не спешит посмотреть, что здесь происходит. Только я и крылатые черти, которые уже не спешат, взяли в кольцо и медленно его сужают.
Я поднял кулаки и встал в стойку. Последний бой Серёги. Почти название реп альбома. Главное, чтобы бабы первые не полезли — не смогу ударить тётку.
— Давай, падлы! По одному!
Жаль никакого «дрына» нет в траве, было бы эффективнее помахать им. Толпа расступается и выходит из-за спин еще один крылатый.
— Какая неожиданная встреча, Юра!
Это и правда он. Тот дед из реальности с поездом. Он опять здесь. Только теперь он выглядит не как пенсионер, он старый матерый хищник. Вампир, если сопоставить крылья и горящие красные глаза. Чемоданчика нет, но одежда та же и эта уродская шляпа совкового бухгалтера. А еще он не горбится под тяжестью прожитых лет, теперь он крут, как якутский шаман. И готов бить в бубен. Как и я в ответ.
— Мы знакомы? — удивляется он.
— Иначе зачем вы меня гоняете как зайца по лесу?
— Мы то знаем зачем, а откуда ты знаешь меня, старик?
— Это ещё кто старик, — огрызаюсь я, пытаясь контролировать каждое движение каждой крылатой мрази. — Тебя в пионеры принимали, когда я в детсад ходил, Юра.
— Я не был в пионерах, — он сунул руку в карман пальто и вытянул длинный, сверкнувший лезвием нож. Толпа вздрогнула и сгустилась как тучи в грозовой день. Юра Безотчества стоял между ними, разделяя тьму на потоки. Он управлял ими и только махнет рукой и поток ненависти полетит ко мне, прижмет спиной к бетонным глыбам, распнёт на стене и швырнёт на колени к его ногам. Блин, братва, мне страшно.
Юра поднял нож лезвием вниз и к себе, улыбнулся.
— Где животное?
«Где животное!» — хором повторила толпа и шагнула вперед.
— Стоять! — я закричал, выигрывая время, но ни вправо, ни влево хода не было. Разве что ту толстуху попробовать сбить с ног и проскочить вдоль стены.
— Где животное?
«Где животное!»
«Не говори им! Думай!»
Это ещё что?
— Последнее слово.
«Последнее слово!»
«Действуй или умри!»
Да что происходит? Откуда этот голос?
«Нет, с таким бараном толку не будет.»
Юра ударил молча, резко, без замаха, и я только успел поднять руку, прикрывая глаза. От кисти по предплечью растеклась кровавая рана. Боль обожгла резкостью, кожа открылась как широкий рот. Я ударил другой рукой, но Юра отскочил и толпа шагнула вперёд, а я назад. Море волнуется раз. Земля под ногами начала принимать первые красные капли, которые скоро превратятся в ручей, если ничего не сделать.
«Действуй!» — закричала моя рука, и я увидел. Разрез превратился в усмешку Джокера, клоуна из детских фильмов. Верхняя и нижняя часть разреза шмякала и чмокала, шевелилась и хлопала друг о друга изображая разговор, но я слышал. Я слышал свою руку и видел как она произносит следующие слова:
«Действуй или умри!»
«Какого хера?»
Юра нанес еще один удар и на этот раз лезвие взрезало мне щеку — я почувствовал на мгновение твердость стали во рту и закричал. Чуть выше и остался бы без глаза.
Юра отскочил и взмахнул крыльями, подняв как смерч вверх желтые листья.
«Где резчик? Отдай его нам!»
«Отдай его нам», — повторяла толпа.
«Действуй!» — кричала говорящая рана.
Я прыгнул влево, разбрызгивая кровь — ударил лбом ближайшую тетку и кулаком ближайшего мужика, тот так счастливо улыбался, что не успел сообразить и уклониться, просто сломался и упал, а я прорвался сквозь человеческую стену и орошая землю под собой кровью, побежал. Рана на руке улюлюкала и вопила что-то неразборчиво, щека болела и хлюпала как мокрая бумага. Сзади топала толпа и кричал сумасшедший бухгалтер. Правая нога провалилась куда-то, зацепилась за корень, но удалось выскочить и продолжить побег. Второе дыхание, вот оно, здравствуй!
Топот и крики сзади. Прогнившая дыра впереди. Меня схватили за плечо. Цепкая рука, хочет потянуть на себя. Удар локтем назад не оглядываясь и меня отпускают.
«Не взлетать! — воет Юра сзади. — Гнать его по земле!»
Совсем рядом этот проход. Напротив должен быть знак красный кирпич. А вот и столб. Ускоряюсь и вижу раскопанный собаками проём под свисающей гнилой арматурой, торчащей из поломанного забора. Если нырнуть туда не останавливаясь рыбкой, если не зацепиться одеждой, то через секунду я буду на той стороне. Там люди — там машины, там полиция. Только успеть.
Не знаю кто мне подставил ножку: то ли преследователи, то ли природа, но это было подло. Я полетел лицом вниз, протягивая руки, чтобы не протянуть ноги, а сзади хлопали крылья. Удара даже не почувствовал.
* * *
Что-то маленькое, тёплое и влажное скользило по лицу: то вверх, то вниз. Раз и два, три и четыре. Еще и урчало почти как кот. Залезло шершавым в ноздрю и я дернувшись непроизвольно чихнул и скривился. Мерзость. Будто в нос изнасиловали.
— Зубчик, оставь его! Пусть сам отойдет.
Что такое? Я открыл глаза и вскочил. Неудачная копия китайского дракона отскочила и зашипела, распустив крылья.
Охотник сидел напротив меня, подсвеченный как статуя опускающимся солнцем и полировал нож о сапог.
— Наконец-то.
Чух-чух, чух-чух, я увидел провода высокого напряжения пролетающие за окном, увидел знакомые двери, грязный пол и вскочил. Юра стоял там же где и был последний раз, за раздвижной дверью, не сделав ни шага. Охотник медленно поднялся и протянул мне пачку сигарет. Монстр схватился двумя лапами за его штанину, подтянулся и медленно полез вверх.
— Сигарету? — охотник внимательно смотрел мне в глаза и не опускал руку.
— Не хочется, — я отошел
