Амулет мертвеца - Константин Чиганов
Вывеска «У морского змея» сама была произведением резного искусства. Секира, почти перерубившая голову выглянувшему, на свою беду, из выпуклых волн чудищу. «Гнусному бородавчатому змею, значит», подумал Данил. Композиция располагалась на круглом, почти настоящем щите, повешенном на массивных цепях над дощатыми, якобы грубо сколоченными дверями. Он взялся за чугунную ручку в виде эфеса меча, гадая, что внутри. От аквариумов с морскими гадами до чучела нарвала. Но не угадал.
Дверь распахнулась неожиданно легко, внутри архаики стоял хороший уравновешивающий механизм. Несколько ступенек в полукруглую арку — и Данил увидел корабль.
Настоящий, тролль его возьми, драккар, только меньше в десять раз. Он нависал над барной стойкой, обшитой досками под темный, мореный дуб, и сам казался из такого дуба. Хотя нет, дубовую обшивку сэконунги не применяли… ряд разноцветных круглых щитов по борту, как потомство того, над входом, полосатый красно-белый парус, ну, все по традиции. Отличная модель. И резной боевой дракон на штевне, совсем маленький, но зловещий, не хуже змея на вывеске, и даже красный круглый щит на мачте. Иду на вы, точно.
Пара-тройка столов в широком зале и низкие, обитые бурой кожей скамьи, якобы фрески на стенах освещены лампами в тележных колесах под потолком. Нарисованы вроде бы сцены из Старшей Эдды, в примитивном, но живом стиле. Нет, явно фанат занимался, дизайнер Одина. Лишним и выбивающимся из мрачно-лихого вида выглядел разве что большой герб «Харлей-Дэвидсона» на барной стойке.
По зал плыл слабый запах вроде бы древесных благовоний и воздух ощутимо холодил, хотя мерзнуть Данил, понятно, не мог.
— Ну что, поглазел на гнездо снежного человека? — спросил знакомый голос. Индейца-то он за столом в углу и не приметил сразу, тот похоже, обладал талантом не бросаться в глаза даже в своей изукрашенной курточке и черной футболке с ольмекским календарем и надписью «Уицлипочтли, кончай этот цирк».
— Мы, может, и жрали человеческие сердца, но вырезали у убитых врагов, а не живых побратимов, дикарь.
Обладатель баритона явился за стойкой, протирая высокий стакан, вечная гимнастика барменов. Пожалуй, Тору из кино он уступал только одеждой — на кожаный жилет джинсовая куртка с какими-то нашивками, здоровенные руки обнажены по локоть и красуются парой замысловатых узорных татуировок. Белокурые лохмы до лопаток и борода по грудь. Горбатый нос, шея как ствол молодой сосны. Но вместо голубых ледышек на них глянули знакомые по зеркалу вишневые глаза. На плечо здоровяку вскинулся гибкий темный зверек с белой мордашкой — Данил узнал хорька. Хорек — хищный маленький зверек, вспомнилось откуда-то из детства.
— Ольгер, — сказал викинг и махнул лапой, блеснул серебряный браслет с узорами вроде рун. — Про тебя мне этот недорезанный сказал. Ты тот придурок, все еще носишь жизнь в кармане. А не в брюхе, как все нормальные…
— Упыри, Оле, — подсказал кроткий ацтек, не меняя умильно-вежливой мины.
— Дети Гренделя, — ответил тот. Ловко схватил хорька за шкирку и с рычанием потащил ко рту.
— Эй, не тро… — Данил дернулся отнять. И услышал громовое ржание. Рядом тихо хихикал Аренк.
— Всегда срабатывает, — пояснил викинг. Хорек вскочил ему на плечо и завернулся вокруг шеи меховым воротником. Глянул Данилу в глаза рубиновыми глазками — и он понял.
— От меня никуда, ясно, — сказал Ольгер.
— И давно вы так? — Данил хотел рассердиться и не смог. Очень уж потешно хорек закивал головенкой, словно все понимая и насмешничая.
— Давно, тебя в животе не было, — Оле отставил сияющий стакан и оперся локтями на стойку. Обозрел Данила сверху вниз, не очень оптимистично.
— И вот тебя принимать в наш тинг?
— А у тебя еще десять желающих? — Аре хмыкнул.
— Хлипок, — заключил Ольгер. — Да еще жалостлив. А надо быть троллем без сердца. Сердце у тебя все равно дохлое.
Данил не нашел что ответить, показал на драккар, — похож на тот, из Гокстада. Твой был?
— А и ты не совсем дубина, что-то хватал по вершкам, — вежливо отозвался Оле. — Ты думал, я ярл или конунг? Щаз. Я был кормщиком. Наш змееныш. Меня с ним чуть не сожгли. Бой славный, только копье в спину я словил.
Это не кремневым ножичком тебя родня пощекочет. Как бревном бух, прямо сквозь кольчугу. Так у меня из брюха и высунулось на пядь. Кишки в клочья, дерьмом несет, ну хоть мучился я недолго. В том бою и ярла нашего положили и еще полкорабля. Варяги, чтоб их балле тролли сожрали. Еле завалили побратимы. А кто на меня надел тот подарок из трофеев — знать бы.
Он вытянул лапищу и нежно погладил черный гнутый ахтерштевень. На модели не было и пылинки.
— Я от жара в ум вернулся. Дрэк полыхает, оседая. У меня уж борода занялась, а от тел на носу и скамьях вовсю жареным мясом несет. Я и про Вальхаллу забыл. Бух с кормы, от родного правила. Только подумал — Ран, милая, хоть ты не оставь.
И бултыхаюсь в ледяном море, а плевать. Не мерзну. Огонь уже погас, от корабля верхушка мачты с золоченым крылом торчит, а я не помираю. Даже воды не хлебнул.
Потом только понял, я и не дышал все время.
И погреб помаленьку к берегу, жить после жизни. Ни к Одину, ни к Ран, Хель и та не взяла. Гейс я нарушил, на смерть.
Индеец фыркнул.
— А ты нашел бы ту ведьму, что наложила. Пришел бы вот таким ночью. Приласкал.
— Цветок душистых прерий, — сказал викинг, но не особенно гневно. — Гейсы не накладывают. С ними родятся.
Он принес овальный поднос черной жести: несколько темных бутылок крафтового пива, с открывалкой в виде головы викинга в рогатом шлеме с надписью «Sweden», на глиняном блюде тонко нарезанный хамон и сыр трех сортов. Упырь ли, вкуса к доброй еде и выпивке Оле не утратил.
— Не мюсост,[25] но сойдет. Вот пиво теперь да, асам впору. Наше было дохловато. А про вот их брагу из вонючих кактусов и речи нет.
— Выдул три пузыря моей текилы и спасибо не сказал, — наябедничал ацтек.
— Может, тебе вапнатак[26] было устроить? А продул спор, так и не ной.
Он подмигнул Данилу.
— Думал, я бросать топор разучился. Стол не расколю.
— Думал, у него хватит мозгов не курочить свое же имущество из-за шутки, — печально сказал Аре. — Но мозги там давно отбиты о шлем. Изнутри.
— А что за гейс был? — спросил Данил. Где-то он читал о том. Давно уж. Пиво ему понравилось, а мясо тем более. Пусть вкусы теперь и не так
