Страна Червя. Прогулки за Стену Сна - Гари Майерс
С превеликими трудностями они открыли ту дверь, ибо подобраться к ней мешал песок. Но отворив её, братья обнаружили лишь маленькую квадратную комнатку, где ничего не было. Или же так они сочли поначалу. Но, когда глаза привыкли к сумраку, братья разглядели в глубине комнатки восседающего идола, окружённого тремя сундуками. Сделан идол был из золота. На человека он походил размером и отчасти обликом, поскольку руки и ноги у него, несомненно, были человеческими. Но на этом всё человекоподобие и заканчивалось, ибо туловище и голова принадлежали чудовищному жуку. Глаза идола были смежены во сне. Три же сундука оказались железными. Подождав открывать их, братья вытащили сундуки на дневной свет. Тут они впервые убедились, сколь верна была речь Шуня. Ибо первый сундук полнился серебром, второй — золотом, а третий — драгоценными камнями!
Братья ссыпали эти сокровища в три кожаных мешка и взвалили их на спины верблюдов. Оставалось лишь дождаться Шуня и уезжать. Но Шунь всё не показывался. Братья стояли и в молчании глядели друг на друга, ибо не могли представить, отчего он задерживается внизу, когда сокровища уже вынесли из комнаты. Вдруг из глубины донёсся шум, словно камнем лязгнуло о металл, а затем треск и скрежет, будто тот металл перекручивали и ломали. И, когда через несколько минут Шунь, уже в дорожном плаще с капюшоном, вылез на дневной свет, то тащил с собой узел, размером куда больше остальных. Безмолвно ужасаясь, братья смотрели на этот узел, ибо понимали, что там может быть лишь одна-единственная вещь. Да и сам Шунь не избежал ощущения чудовищности сделанного, раз уж, скрывая лицо от других, без единого слова навьючил узел на спину поджидающего верблюда.
Затем все уселись на верблюдов и пустились прочь от развалин, отыскивая караванную тропу. Но сердца братьев Шуня были отягощены бременем. Ибо не может быть, думали они, чтобы за столь тяжким прегрешением, какое совершил Шунь, не последовала бы божественная кара. Вопрос был лишь в том, какой вид примет эта кара и как скоро она падёт. Однако, когда братья проехали несколько часов кряду, а проклятие ещё не обрушилось, у них зародилась надежда. А когда они вновь вышли на утерянную тропу и снова увидели прямой путь, то решили, что Шунь всё-таки оказался прав и боги Древних воистину покинули свой город. И тут братья заметили, как по песку неспешно скользнула тень первого стервятника.
Стервятники исчезли вместе с солнцем, но их тени — нет. Они нависали над душами братьев Шуня, которые ещё долго сидели, сгрудившись у костра, даже когда Шунь уже скрылся в шатре. Братья вместе сидели у костра, и чуть слышно переговаривались о том, что с самого утра наполняло их думы.
Как же избежать проклятия бога? Им предстоит либо отыскать ответ на этот вопрос, либо погибнуть. Но найти ответ было нетрудно, а так долго они искали, лишь в надежде обнаружить другой, что обошёлся бы дешевле. Потому что единственный способ избежать божественного проклятия — исправить содеянное их братом. Восстановить всё полностью было им не по силам, ибо разломанное уже не починить. Но отчасти исправить это возможно, если вернуть идола и сокровища обратно, под стражу пустыни. Все братья согласились, что это дельный замысел. Но как же Шунь? Он ни за что не сочтёт дельным тот план, который не придумал сам. Он примется спорить. Он со всей убедительностью докажет братьям, что на них не лежит никакое божественное проклятие. Шунь даже заставит их посмеяться над своими страхами! О нет, если братья собираются осуществить замысел, то это следует сделать так, чтобы Шунь не узнал. Пока он спит, нужно выкрасть узел и закопать вместе с прочими сокровищами подальше от стоянки. А наутро, когда Шунь обнаружит, что сокровища пропали, что будет толку спорить? Братья одобрили и этот замысел. И метнули жребий, выбирая, кому придётся похищать у Шуня узел.
После этого они собрались у стенки шатра. Заслышав, как Шунь захрапел, избранный по жребию брат пробрался внутрь и через мгновение опять выскользнул наружу, волоча добычу Шуня. Братьев удивило, что узел оказался таким увесистым, ведь они помнили, как легко его нёс Шунь. Теперь же они тащили узел вдвоём, а третий нёс три мешка с сокровищами. А когда братья решили, что достаточно отошли от лагеря, то сбросили груз наземь и принялись выкапывать яму в песке.
Над головой сияла полная луна, так что другого света для трудов братьям не требовалось. Когда они закончили копать, то взялись за мешки с сокровищами и высыпали их содержимое прямиком в яму. Это разбивало братьям сердце, ведь под луной драгоценности горели ледяным пламенем, как не сверкали при свете дня. Но они вспомнили о проклятии, от которого надеялись спастись и вновь укрепились душой. В конце концов они подволокли узел Шуня к краю ямы и вывалили его содержимое на лунный свет.
Последовала минута жуткого безмолвия. Когда же она прошла, братья забросали яму песком, вернулись в лагерь, навьючили верблюдов поклажей и повели их туда, где лежала караванная тропа к Цуну. Всё это они проделали в полной тишине, дабы не разбудить того, кто спал в шатре.
Ибо проклятие бога уже свершилось. В яме, под кошмарным светом луны, братья увидали бледные человеческие останки, разрозненные и кое-где обглоданные. Только это и осталось от их брата Шуня.
Перевод — Sebastian
Хранитель огня
Высокая каменная стена храма Киша вздымается над вершиной неприступного утеса, и с нее открывается вид на всю просторную долину Шенда. Храм высечен в скале и из скалы, и следы работы древних мастеров — огромные груды камня — до сих пор видны у основания утеса. Просторная высокая арка его главного входа, под которой легко прошли бы трое слонов, в ясные дни видна от самых ворот Шенда. Не то узкая тропинка, вьющаяся среди откосов и камней по отвесной стене — ее не видно никогда, а ведь она — единственный путь, соединяющий долину и вершину с храмом.
Не поразительно ли, что храм так далеко отстоит от города, которому служит? И не удивительно ли, насколько крепка вера паломников, взбирающихся по горной тропе к святилищу? Однако же сомневающийся всякий день может видеть людей, упрямо карабкающихся вверх, чтобы помолиться на ступенях храма
